Игорь Чудиновских - Тайна старой бутылки, или Пропавшая наследница

– Эй, господа трусы, втроем на одного? Немного же вы стоите!

Главарь обернулся. Клео увидела типичную разбойничью физиономию заросшую бородой до самых глаз. Физиономия радостно осклабилась.

– Эй, вы, держите этого! А я поговорю с такой приятной мадемуазель… Зря вы вступились за этого болвана, уезжайте поскорее и всем будет хорошо…

– Уж вам точно не будет хорошо… Отпустите этого юношу, а то…

– Вы собираетесь нас схватить? – Шайка загоготала.

Клео выхватила шпагу. Главарь радостно хмыкнул:

– Боже милосердный, какое счастье нам привалило! Вот и оружие нам доставили… Мадемуазель лучше отдайте эту иголку сами, а то мы чего-нибудь вам повредим…

С этими словами, он, поднимая дубинку, начал медленно подходить к Клео. Та спешилась…

– Что ты делаешь! – закричал молодой человек. – Уезжай!

Сильный удар в живот заставил его замолчать.

Главарь ухмыльнулся:

– Ну, вот и хорошо, ну вот и правильно. Давайте нам вашу штуку и разойдемся…

Клео одной рукой держалась за седло, меряя глазами расстояние до бандита…

Никто ничего не понял, но главарь вдруг выронил дубинку и, присев, схватился обеими руками за лоб. … «А-а-а!! Убивают!!..»… В ту же секунду кулак Клео въехал одному из бандитов под глаз, он автоматически схватился за лицо.... «Я ослеп!!!»… У шеи второго уже многозначительно покачивалась шпага…

– Ну-у… – Клео одним ударом левого локтя назад отбросила попытавшегося было напасть на нее главаря…

Единственный стоящий на ногах разбойник растерянно хлопал глазами.

– Обойдемся без кровопролития, не так ли?

Вопрошаемый молча кивнул.

– И мы сейчас мирно разойдемся, правильно?

Снова кивок.

– Только мы пойдем пешком, а вы сейчас очень быстро побежите вон туда… Или туда.. Словом, куда хотите, но очень быстро!! Согласны? Вижу, что согласны. Раз, два три!

Разбойники опрометью кинулся в кусты. Клео резко развернулась к валявшемуся главарю… От страха тот не успел даже встать и проломился сквозь кусты на четвереньках…

– Спасибо! Эти негодяи хотели ограбить меня! А мне как раз выдали недельное жалованье. Черт, пришлось бы неделю голодать… И рубашку порвали… – молодой человек пытался привести свой костюм в более приличный вид, но, увы, увы, рукав рубашки висел буквально на двух ниточках… – Арман, к вашим услугам! Я художник. Правда я сейчас работаю подмастерьем. Но мастер обещал, что разрешит мне участвовать в картинах, если я докажу, что умею писать. Вот я и вышел на этюды, а тут вот…

Арман растерянно поднял истоптанный в пылу драки лист бумаги. Карандашом на нем был набросан пейзаж…

Клео снова посмотрела на молодого человека и вдруг увидела, что у Армана огромные голубые глаза… Теплая волна толкнула ее сердце…

– Как ваше имя, моя спасительница?

– Клео… Я могу починить вашу рубашку. Я белошвейка у мадам Фиорентины…

– Благодарю вас, но я и сам умею управляться с иголкой, мне бы только добраться до дома…

Клео улыбнулась:

– Лучше бы вы умели управляться со шпагой…

Арман вспыхнул:

– Я художник! Мое оружие – кисть! Именно этим оружием я буду воевать с пошлостью и просвещать человечество!

Ах, как ему шел румянец! Клео невольно залюбовалась юношей. И опять теплая волна толкнула сердце…

– Все же я думаю, что нам лучше вместе дойти до города. Вдруг бродяги, увидев вас одного, решат вернуться…

– Вы правы. – Арман вздохнул. – Такие негодяи неисправимы.

Они вместе прошли остаток пути. И, конечно же, не было ничего удивительного в том, что завтра, после воскресной службы они встретились вновь…

А вскоре Клео уже сидела за семейным воскресным обедом и слушала матушку Армана – чернокудрявую и худощавую мадам Берсинье, которая явно одобряла выбор сына…

– Ах, мадемуазель Клео, если бы вы знали, как Арман хочет рисовать…

– Писать, мама… – недовольно прервал Арман.

– Ну да, писать. Хотя мне кажется, что пишут писатели, а художники рисуют… Ну пусть писать, лишь бы ему удалось стать известным художником, который работал бы для самого короля… Вы не представляете, как я рада, что вы познакомились. Арман… у него такое чувство красоты, он мог познакомиться только с красавицей…

Мадам Берсинье ласково погладила Клео по руке.

– Приходи к нам запросто… – сказала она таким теплым голосом, что Клео зажмурила глаза, чтобы не брызнули слезы…

Клео не знала своей матери и никогда не видела ее. Отец на все ее расспросы отвечал, что она – дар Всевышнего… Отец никогда не был женат. Он жил в своем поместье вместе с своей сестрой, которая как могла заменяла Клео мать, именно тетя и научила Клео шить. Но голос крови говорил девушке, что эти люди – не ее родители… А потом отец стал часто жаловаться на сердце и говорить ей о замке и о том, что она должна быть там в день своего восемнадцатилетия…. А еще он учил ее фехтовать и стрелять… А потом отца не стало… А потом дела пошли все хуже и хуже… Тетя каждый вечер сидела за счетами, горестно вздыхая. А потом она объявила, что делать нечего и Клео надо самой зарабатывать себе на жизнь…

– Ну что же ты молчишь? – мадам Берсинье еще раз погладила Клео по руке. Внезапно та бросилась к мадам и обняла ее. Арман смущенно потупил глаза.

– Все будет хорошо, вот увидишь… – мадам Берсинье тоже обняла девушку. Она не стала ни о чем спрашивать, решив, что все придет само собой. «Незавидная жизнь, похоже, у этой девушки, раз так она отзывчива на ласку… Но видно, что она – человек добрый. А это главное в семейной жизни» – подумала мадам Берсинье, вспомнив своего достопочтенного супруга – храброго вояку месье Берсинье. Какие у него были роскошные черные усы! А шпага! В полтора раза длиннее, чем у других! Да, месье Берсинье был солдатом, но сражения не ожесточили его сердце. Он был солдатом, а не бандитом! Он никогда не грабил в покоренных городах, брал лишь бесхозное добро, а половину своего крохотного жалованья, которое и выплачивалось-то кое-как, мог запросто отдать первой встречной бедной женщине с ребенком на руках… Потом он был начальником городской стражи, но недолго. Слишком часто у него «сбегали» из долговой тюрьмы бедняки… И никогда он не ударил жену, он даже голос повысил-то всего раза два или три....Она всегда хотела дочку, но родился Арман. Больше у них детей не было. Ну что ж, спасибо Богу и за это. Но мечта о дочке не оставляла ее…

– Мама, мама, суп остынет! А потом Клео обещала мне попозировать для своего портрета…

– Ах, да. Что-то я совсем задумалась. Извините меня, дети. Конечно, давайте поскорее есть суп, пока он горячий. Или вам некогда? Ну тогда бегите…

Стоит ли говорить, что портрет Клео так и остался незаконченным.

Глава 6

Поиски и письмо