Елена Лампига - Старушка на курьих ножках

Варвара обняла доктора, поцеловала в щеку.

–Спасибо тебе, Роман Давыдыч! Ты не ее, ты меня спас! -Тот просиял, оттаял.

–Ну все, идите. Забирайте!

Подруги вернулись в палату.

–А скажи, Луиза Вацлавна, ты что, так и сидела в подземелье целыми днями? Не страшно тебе там было? – участковый крутил усы.

–А что мне, Петрович? Старая я. Под землю так и тянет. Тем более родня у меня там. Вот и сидела. – Петрович крякнул.

–А маскарад зачем развела на кладбище?

–Так посмотреть мне хотелось, кто это там обретается? Ишь нашли место безобразничать. Борька сторожа положил. Венькины людишки окопались… Вот и попросила Витеньку приглядеть за могилками.

–Очевидцы, – Петрович лукаво смотрел на Семеныча, – утверждают, будто призрак чисто плыл по погостам…

–На зигвене каталась, – как ни в чем ни бывало заявила старушенция. – Удобная вещь!

–Святая Мария…

–Ититьськая вошь!

–Ну заподлянские Подляны!

Бруно решил поехать через деревню. За последние несколько дней он хорошо изучил все местные дороги и обходные пути – ему приходилось часто мотаться в город, решать вопросы с паспортом, улаживать дела, связанные с найденными драгоценностями. Для этих целей он арендовал автомобиль. Завидев его издали, сельчане останавливались, кивали ему, приветствовали, просили подвезти до города. Вот и сейчас прямо на пути его образовалась бабка Кузьминична. Откуда она взялась, он так и не понял. Он притормозил, открыл окно и открыл было рот – Кузьминична с ним заговорила!

–Выди, сынок, подсоби бабушке.

–Что случилось? – Почему-то Бруно теперь казалось, что в Подлянах и в поместье все время что-то случается.

–Да ты выди, али спешишь?

–Нет, не спешу, – ответил Бруно и вышел. Бабка повела его через палисадник к дощатому крылечку. По стертым ступеням поднялись в дом. Кузьминична открыла дверь, пропуская его вперед. Бруно оглянулся по сторонам и ступил в темные душные сени. Дверь за ними закрылась.

В доме сильно пахло травами. Пучки, корешки и сушеные ягоды висели, стояли и лежали везде. Дом был просторный, чистый, напротив входа – настоящая беленая русская печка. Вдоль стен в большой прихожей расставлены были длинные лавки, на стенах висели деревянные полки со стеклянными и глиняными сосудами, банками и кувшинами. Бабка велела открыть крышку погреба и полезать внутрь.

–Снадобья, видишь, наготовила? Их в темноте да прохладе держать надобно. А сама уж не снесу вниз, старая стала. Подсоби, сынок. – Бруно полез в погреб. Кузьминична подавала ему банки, склянки, кувшины, говорила, куда ставить.

–Так Вы травами лечите? – заговорил Бруно из погреба.

–Лечу, лечу, милок. Люди болеют, я и лечу. Куда ж деваться? Землю вот только вылечить не могу. Земле хозяин нужен. Без хозяина земля болеет. – Бруно слышал, как бабка ходит наверху, голос ее то удалялся, то звучал прямо над его головой. – А вот на этой самой земле Красовские испокон веков жили. И разные были – и хорошие, и супостаты, прости господи. Да только землю свою все любили, оттого земля жила. А как погнали Красовских, так и земле жизни не стало. Разруха, беды да напасти, а пожаров сколько было – все не упомнить. И все обижали – и чужие, и свои, бывало, хуже хвашистов измывались… Вылезай, милок, управились. Дай бог тебе здоровья.

Бруно выбрался из погреба, бабка поднесла ему кружку шипящего еще кваса.

-На-к, милок, охланись. – Кружку он взял. – Нельзя девке землю свою бросать, – ошарашила его бабка, глядя прямо в глаза. – Не время еще.

–А когда время? – смог выговорить Бруно, когда немного пришел в себя. От волнения он даже сел на лавку.

–Деток родит, род продолжится. Это, милок, связь такая. Здесь род Красовских только и питается. А на чужбине переводится род-то, чахнет да загибается. Да ты и сам знаешь.

Бруно продолжал смотреть на бабку во все глаза. Он тряхнул головой, прогоняя оцепенение. Все в этом доме, в бабке и ее словах было дико, невероятно.

–Чтобы детей рожать, земли одной мало, – выговорил он.

–А как же! Муж нужён. Суженый. Только ведь до суженого еще дозреть надобно…Троих родит, знаю, – заявила бабка. Бруно решил, что она все-таки сумасшедшая, засобирался на выход, когда она снова его ошарашила:

–А за камни не серчай. Камни – что? Они ж как люди – есть бестолковые да пустые, а есть мудрые да верные. У иного камня дух покрепче да постарше человеческого.

–…Дух?

– Дух-дух, – бабка качала головой, продолжала бормотать. – Оттого камень сам решает, на чьей груди ему гореть да переливаться, а кого в омут с головой. Так-то вот, милок. Верные камни, они к своим истинным хозяйкам завсегда возвращаются. Не мы их выбираем, они нас… Ну что? Заговорила тебя бабушка? – Она потянулась к деревянной полке на стене, достала оттуда маленький сверток, протянула его Бруно. – Вот возьми. Оберег это. При себе держи, никому не давай. А теперь иди. Иди, милок.

Уже на пороге Бруно все-таки обернулся к бабке, спросил:

–А у меня будут дети? – Бабка Кузьминична посмотрела на него, прищурилась:

–Будут, сынок. Два пострела и девчонка.

Варвара давила на газ – спешила домой. Катька то и дело оборачивалась назад. Там бабушка и Семеныч составляли список первоочередных дел.

–Ремонт по осени начнем. Сначала в музее. Сигнализацию поставим – прав Петрович, беспечно живем, – вещал Семеныч.

–А что с подвалами-то делать? Там же целый город!

–Подвалы в аккурат для нужд виноделия приспособить!

–Ага! А розничную палатку на могильниках поставим, – ерничала Катька.

–Ты мне поумничай! Винокурение дело благородное и практическое! Не чета вот этим вашим мазильням! И связи с французскими коллегами, считай, у нас налажены. Барон мне перед вылетом поддержку и обмен опытом гарантировал.

–А я стесняюсь, ты ему какой свой опыт предлагал, Сем..

–Перед вылетом? – Варвара отчаянно надеялась, что ей послышалось.

–…Так… улетел Барон, – помешкав, сказал Витька.

– Когда?

–Так сегодня. Ты в больнице была, – Семеныч хмурил лоб. Луиза опустила глаза, разглаживала юбку.

–Не попрощался?

–У меня вчера был, – сказала Луиза и вздохнула.

–Вот. Возьми, Варвара. Тебе передал. Сказал, так будет правильно. – Семеныч передал Варваре бархатную коробку. Она открыла одной рукой. В коробке лежало фамильное колье фирмы Болин и Ян. Бриллиантовая россыпь не успела еще озарить салон, а она уже коробку захлопнула. Передала ее Катерине. Та сопела, отвернувшись в окно.

–Кать…

–Мне ничего не говорил. – Катерина врала. Перед отъездом она скакала вокруг него, убеждала, уговаривала. Он складывал вещи в чемодан, она их выкладывала. – Вам нужно поговорить. – Кому нужно? Мне – нет. Все ж понятно, Катрин. Я чужой и мне здесь не место.