Ксения Руднева - Не делай бывшему добра

Но вот прозвучал звонок, я открыла дверь, и в квартиру влетела мама, что-то непрерывно щебеча, и расцеловала меня в обе щеки. Отец поздоровался и обнял. Выглядели оба загорелыми, отдохнувшими и в целом довольными жизнью.

Как себя вести в подобной ситуации, я решить не успела, поэтому действовала слегка заторможено и на кухню вошла последней. А там уже Ковальский лобызал руку маменьке, попутно представляясь и перечисляя собственные успехи, а Сереня жал руку папе. Потом они поменялись, за исключением того, что Серый был не столь хвастлив и многословен, чем и заслужил мое негласное одобрение.

– Регина, ну что же ты не сказала, что не одна, – попеняла мама, но блеск в ее глазах подсказал, что родительница крайне довольна.

– Познакомьтесь, это мои родители, Аркадий Михайлович и Евгения Андреевна, – я указала на родителей, а затем махнула в сторону сообщников: – А это – бывшие одногруппники, Максим и Сергей. Ребята, кстати, уже уходят, – «тонко» намекнула я.

– Ни в коем случае, – мама была совсем не прочь познакомиться с мужчинами и, полагаю, сосватать одному из них свою непристроенную дочь. Причем, не важно которому. А то, что эти двое находились у меня в гостях, только утвердило ее в том решении – хватка у маменьки о-го-го. Странно только, что явное несоответствие количества представителей разных полов никого не озаботило. Просканировав мужчин взглядом, она прищурилась: – Что-то не припомню их в твоей группе.

– Ну знаешь, годы вообще мужчин не красят, так что… – попыталась я оправдаться, но полный возмущения кашель друзей не дал договорить.

Маман рассудила, что пахнет жареным, и стратегически сплавила меня с кухни – «поговорить с отцом о делах», а сама осталась окучивать бедолаг. Впрочем, их жалко не было – сами напросились. Изгнанные, я и папа осели в кабинете – да-да, обустраивая квартиру, я не забыла выделить себе кабинет – и минут двадцать действительно обсуждали дела фирмы, а потом я отпросилась в отпуск – все равно работать толком не могу.

– У тебя точно все в порядке? – вгляделся в мои очи отец.

– Да, пап, все под контролем, – улыбнулась я как можно беззаботнее в надежде успокоить чересчур проницательного родителя.

В ответ он лишь тяжко вздохнул. Хотя оно и понятно, после того, что приключилось с Машкой, моей младшей сестрой, поневоле начнешь видеть опасность там, где ее нет. А уж в моем-то случае рыльце в пушку не только у меня, но и у гостей, что восседают с мамой на кухне и, надеюсь, не наболтают лишнего.

– Теперь я понял, в кого ты такая, – восхитился Макс, как только за родителями закрылась дверь.

– А я теперь окончательно поняла, что ты болван!

– Знаешь, тебе бы немного дружелюбия твоей мамы, и цены бы тебе не было, – продолжил он изводить меня.

– Серый, убери его от меня, – изо всех сил завопила я.

Одно дело – терпеть натиск Ковальского, и совсем другое – отбиваться от маменьки, ставшей на сторону легкомысленного ухажера. Каким образом в одном человеке могут сочетаться профессионализм и беспечное отношение к жизни, для меня было тайной за семью печатями.

– Регинка, приласкала ты бы его уже, что ли, – тяжко вздохнул Сереня. – Бедняга уж не знает, с какой стороны к тебе подступиться.

– Да он совсем недавно меня на какую-то белобрысую променять собирался! – возмутилась я, припомнив нашу встречу возле офиса Ковальского.

– Это сестра моя была, если что!

– С шампанским и конфетами?

– Ей на работе подарили, – продолжать стоять на своем Макс. И такие у него были честные глаза и уверенный тон, что я засомневалась.

– Говорю же, приласкай его, и горя знать не будешь, – опять взялся за свое Серега.

– А больше мне никого приласкать не надо?

– Только меня, – тут же встрял Ковальский.

– Если только сковородкой, – сурово ответила я, и спустя секундную паузу мы рассмеялись под тихое бурчанье Макса: «Согласен уже и на сковородку».

– Что делать-то дальше будем? – спросила я, когда мы чинно расселись за столом дабы посовещаться.

План намечался следующий: встретиться с Антоновым лично и пообщаться. Ибо информация, нарытая Максом, подсказок не дала. Кирилл Сергеевич по возрасту годился нам практически в отцы, был давно и прочно женат и владел сетью фитнес-клубов, да парочкой ресторанов здорового питания. В клиентах блондина никогда не числился и по служебным вопросам не пересекался. Так что видимых причин недолюбливать Ковальского не имел. Вряд ли при собственных нескромных доходах мужчина из алчности позарился на детище Макса, в котором смыслить судя по всему ничего не мог.

– Может его твои родители чем-то обидели, вот он и мстит, старается, – предположила я.

– Бред, – отмел непривычно серьезный Макс.

– А, например, не мог кто-то ему тебя заказать? – продолжила я, в версию с местью или личной неприязнью верилось больше всего. – Выжил же этот Антонов как-то в девяностые, и вот теперь столь нестандартные услуги оказывает.

– Навряд ли, – ответил Серега, – тогда вообще много кто выжил, отец твой, например. Не все же теперь сомнительную деятельность ведут. За этим скорее к тому же Баскову обратятся.

– Так может он не каждому по карману, – упорствовала я.

– Завтра еще выходной, так что предлагаю попробовать застать его на даче, – окончил спор Серый и засобирался домой.

Макс предлагал остаться и скрасить мой вечер, за что был справедливо прозван Художником. Я, честно говоря, к тому времени жутко устала и на борьбу с излишне активным ухажером сил не нашла. Все, на что меня хватило, – это прибрать со стола в компании блондина, зайти в ванную и улечься пораньше спать.

Еще пару раз звонил телефон, но разговаривать с маменькой я не смогла. Родителей я, конечно, люблю и всегда рада общению, но в последние годы мама серьезно давит насчет сильного несоответствия моего возраста и незамужнего положения. А сегодняшнее происшествие даст ей серьезный повод третировать меня ближайшее время с особым усердием в надежде устроить судьбу неразумной дочери. Ведь для нее я «всегда остаюсь ребенком», и вообще, вот будут у меня свои дети, пойму. А я ж не виновата, что не нахожу в себе сил выйти замуж только для того, чтобы порадовать маменьку.

Когда вчера я в упадке сил позволила Ковальскому остаться на ночь, то уж никак не предполагала, что остаться он предпочтет не только в моей квартире, но и в моей же постели. Такими темпами я скоро опять увижу его дурацкую кофемашину на месте собственной.

– Ковальский, у тебя хоть что-то святое есть? – рявкнула я.

– Ага. Мои к тебе светлые чувства, – пробубнил он и пристроил свою ручищу у меня на животе.

– Знаешь, то что мы с тобой по пьяни пару раз поцеловались, не дает тебе никакого права лапать меня и складывать куда попало свои грабли, – продолжила я злиться.