Тина Тэкель - Лавандовый латте для тебя

– Марк?! Что ты забыл здесь? – удивлённо и одновременно рассерженно это прозвучало.

Его губы начали шевелиться, и я ничего не услышала. Точно, я всё ещё в наушниках.

– Поможешь?.. – я глянула вверх, надеясь, что он поймет.

Его руки коснулись конструкции, напоминающей кошачьи ушки. Это была новая модель наушников Axent Wear Cat Ear. Я восхищалась ими. Нежно Марк опустил их на мои плечи и слух мой пробил шум города.

– Ну здравствуй, Валетта, теперь и ты слышишь меня, – он улыбнулся, и улыбка его была очаровательна.

Я ее видела лишь пару раз. Обычно он совсем не улыбается. Но что так обрадовало его сейчас? Уж простите, но мне мало верится, что он скучал по мне эти дни. Я даже спрашивать не хочу, где его носило. Захочет – расскажет сам.

– Здравствуй, я не ожидала увидеть тебя здесь. Что привело тебя? – дословно значит: «какого чёрта ты тут забыл».

– Я скучал по тебе. Ты не пришла сегодня.

– Разве тебя это волнует? – с этой фразой я не забыла самодовольно хмыкнуть.

– Я видел слишком много глупых глаз сегодня и пришел посмотреть на твои, самые прекрасные.

– Хм, красивая ложь. Что с тобой? Ты такими речами никогда не изъяснялся. Промывка мозга?

– Просто встретил одного прилипчивого психиатра.

– Господи, избавь меня от этого! Не хочу слушать твой лживый бред. Я не плюшевый мишка, со мной нельзя играть.

Он грустно, и мне показалось, что наиграно, опустил голову.

– Тебя ведь не было в институте три месяца, Марк! А теперь ты заявляешься и говоришь вздор!

– Я участвовал в эксперименте у одного психиатра. Ну то есть, он поручил мне кое-что.

– Хм. И что за эксперимент?

– Это вообще не та информация, которую я могу распространять.

– А, ну, да, конечно.

В это время он приблизился ко мне так близко, что коснулся кончика моего носа своим, смотря прямо мне в глаза.

– Ты пытаешься быть романтичным или просто пьян?

– Я так рад, что могу обнять тебя, а не одну из тех визжащих девиц.

Он носом уткнулся в мою шею, а его руки сковали мое тело, словно тиски и у меня тотчас появилась потребность в воздухе. Я вдруг поняла, что возможно поторопилась с выводами и могу дать ему второй шанс. Так, нет, всем эндорфинам – отбой! Я больше не та девушка, что тает, как снеговик от любого прикосновения красивого парня.

Два доверху набитых пакета, с которыми я ковыляла сюда, все еще находились в моих руках, их я, кстати, почти не чувствовала.

– Знаешь, я тоже рада, но у меня болят руки, и я не могу дышать.

– Это все от любви ко мне?

– Боюсь, что нет… – ох забыла я, что парни не понимают намёков.

Он отпустил меня и разочарованно взглянул на пакеты.

– Ты бы отнесла их.

– Это я и хотела сделать до того, как встретила тебя.

– Тогда не стану тебе мешать – с замешательством ответил он.

– Ты не поможешь мне? – я чувствовала, что сейчас брошу пакеты на землю, но вспомнив о банке с соком, передумала.

– Ой, да, прости, давай это сюда.

– Какой-то ты странный. Плохо себя чувствуешь? Или решил издеваться надо мной?

– А, я, эм, да, плохо чувствую. Не знаю, может это новый вирус.

Я закатила глаза. Парни все такие меланхоличные или мне одной так повезло?

Поднявшись на этаж, я вставила ключ в скважину и забрала пакеты.

– Я скоро вернусь к тебе.

– Лучше бы ты этого не делала…

– Почему? Ты не хочешь гулять со мной?

Он замялся.

– Хочу, но…Темнеет уже, не боишься, что с тобой что-то произойдёт?

– Дурак что ли? Ты ведь будешь со мной! Не убьёшь же ты меня, – я рассмеялась, но Марку эта шутка не показалась забавной.

Что это за перепады настроения? Таким он мне совсем не нравится. Открыв входную дверь, я вошла внутрь, громкий хлопок и резкое наступление темноты дали понять, что железная преграда закрылась и оставила меня в одиночестве. Скользя по ней, я опустилась на корточки и реки горячих, как пламя, слез текли по моим щекам.

Зачем он так со мной? Зачем играть, притворяться и вести себя, словно придурок? А зачем мне верить, что я могу изменить его суть и способна сделать его счастливым? А зачем я вообще что-то делаю? Я запуталась, люблю ли я тебя, Марк? Эти девичьи чувства, рождённые фантазией, правдивы ли они?

Я почему-то вспомнила, как Марк был влюблён в Юту, а она в свою очередь рассказывала мне каждую ночь перед «отбоем», как гуляла с нашим доктором, как он обнимал её, как они держались за руки и как первый раз поцеловались! Я, тринадцатилетняя, была так смущена, но каждый раз хотела услышать об их очередной прогулке. На тот момент все их отношения были незаконными – доктор был старше девушки на 10 лет. Но никто об этом не знал, ведь Юта сбегала посреди ночи и возвращалась рано утром. Я тогда и подумать не могла, что они занимаются чем-то неприличным, в том возрасте я была не особо осведомлена.

Я помню. Она была похожа на меня, как будто я смотрелась в зеркало. Начинаю подозревать, что Марк общается со мной скорее всего из-за схожести с Ютой. Я всегда восхищалась этой девочкой. Как же ей удавалось влюблять в себя стольких парней? Вот мне 21, и только сейчас у меня появился кто-то, в кого я могу влюбиться. Но он сравнивает меня с бывшей мертвой девушкой. Жизнь удалась на славу. Но действительно ли раньше я не влюблялась? От этих мыслей болит голова. Нет, не могу вспомнить.

Выпустив последний всхлип, я поднялась и побрела в кухню. Бросила пакеты на стол и просто стояла. Через минуты две ко мне вышла сонная Тори.

– Ну, где тебя… – зевая, она не успела закончить фразу, – Боже, что с тобой?! Какого чёрта у тебя столько пакетов и почему ты ревешь? Немедленно объясни.

Я с громким и протяжным «прости, я правда хотела персики», рыдая, ввалилась в её объятия.

– И ты ревешь только поэтому? Ну и что? Персики – это не страшно…Валетта! Шпроты?! Ты на что вообще деньги потратила? А зачем тебе гранатовый сок? Он же тяжеленный!

– Только в таких банках он настоящий, – я все еще всхлипывала.

Она устало рухнула на стул.

– Тебе 21 год, а ты все еще делаешь покупки, словно тебе 16 и ты, дабы подавить депрессию, ешь тонны шоколада. Не боишься лишних кило?

– Тори, не веди себя, как мама, я же пью воду и много гуляю, мои килограммы в норме.

– Да не в них же дело! Я ведь и правда не твоя мать. Я устала.

Я посидела немного на коленях в кухне, успокаиваясь, пока Тори разбирала пакеты. Делая это, она то и дело недоумевала как у меня хватило денег и как я не умерла от такой тяжести. Я тоже не могла этого понять.

А потом я вспомнила, что снаружи меня ждет Марк. Я встала и молча пошла умываться.

Какая жуткая физиономия. Плакать, чтобы потом любоваться красными глазами на отекшем лице – глупо. Я глупая.

Тори преградила мне путь, когда я собралась обуть ботинки. Её взгляд так и говорил мне: «ты не сдвинешься с места».