Наталья Никольская - Смерть в подарок

Ольга провела Евдокию Тимофеевну как всегда на кухню и поставила на плиту чайник.

– Ну и как там расследование? Удалось вычислить кто убил отца, – при этих словах Олю как-то передернуло, видно эти воспоминания были слишком для нее тяжелы.

– Пока нет, но у нас есть варианты. Заодно и про них поспрашиваю, если ты не возражаешь?

Оля хотела, видно, ответить отказом, но в этот момент в коридоре зазвонил телефон. Она вскочила и бросилась к нему.

– Да, – сказала Кутузова.

После этого она немного помолчала, а потом сказала еще одно слово: «Хорошо». Что было хорошо, понять было невозможно.

Оля вернулась вся какая-то в воду опущенная и расстроенная.

– Ну вот, теперь я в полном вашем распоряжении, – невесело сказала она.

– Что придти кто должен был? – полюбопытствовала бабуся.

– Да, но теперь это неважно. Никто не придет. Можем говорить, сколько нам захочется, правда, у меня голова что-то разболелась, – она, видимо, все же не хотела, чтобы Евдокия Тимофеевна оставалась надолго и решила таким образом ее об этом предупредить.

– Таблеточку выпей, цитрамончику. Полегчает, – посоветовала бабуся.

Оля лишь мотнула головой.

– Ты про Нестерова слышала что и про Григорьева? – издалека начала баба Дуся.

– Григорьев – знакомая фамилия, а первая нет. Ни разу не слышала, – призадумалась Оля, – а что их можно подозревать?

– Подозревать можно кого угодно, – ответила бабулька, – да что толку-то. Надо доказать, только потом можно говорить точно. Вот и тебя можно подозревать.

– Конечно можно. Ваш Игорь Анатольевич, поди, именно так и делает.

– Мой Горяшка, конечно, не ангел, но зря ничего говорить не будет. Просто у него работа такая – проверять все и всех. А иначе нельзя. Я вот призабыла, ты сама где новый год отмечала? – Евдокия Тимофеевна прикинулась склеротичкой.

Ольга тем не менее очень подозрительно посмотрела на нее. Видно, ей показалось странным, что они во второй раз интересуются этим.

«Ах, и Оксанка должна уже приехать, – сразу пронеслось в голове у Оли. – Очень может быть, что они у нее уже побывали и та все им рассказала. Вот так всегда. Самой большой подлянки жди от самой лучшей подруги.»

– Я так понимаю, – осторожно начала Кутузова, – что вы неспроста спрашиваете об этом. Да?

– Призабыла малость.

– Я вам тогда не точно сообщила про новый год, – видимо, решилась сказать правду Ольга. Все равно узнают. – Дело в том, что мы договорились с подругой, я к ней пришла, но потом мы поссорились и я не могла там оставаться – пошла домой.

– Дома, значит? – уточнила Евдокия Тимофеевна.

– Ага, – не очень уверенно сказала Оля, – дома. Мне не хотелось сразу говорить, но подруга приехала, наверное, так что мне все равно не скрыть этого. Но я никуда не выходила и отца не убивала.

Бабуся посмотрела на невинные глаза Оли и в который раз убедилась, что в этом она не врет – она не убивала. Да что толку, баба Дуся и так это знала. Ей бы другое узнать.

– Ну ладно, ты чего? Тебя никто и не подозревает. Просто уточнила. Не плачь. Все утрясется. Найдет Горяшка убийцу. Время пройдет. все на место встанет. Мужа еще себе найдешь хорошего, – тут бабуся пристально посмотрела на молодую женщину.

Глаза Ольги были опущены, так что понять ее реакцию было нельзя, зато платочек в руках явно задергался.

– Али есть уже жених? – решилась идти до конца баба Дуся.

– Говорите всякую ерунду, – Ольга резко встала и подошла к плите, нервно переставляя чайник на другое место. непонятно зачем.

– Ты смотри. В этих делах поосторожнее будь, – Евдокия Тимофеевна сделала небрежный вид, – ты теперь невеста видная. Тебе же наследство скоро перейдет. Хорошо, если мужики хорошие попадутся, а что как выгоду ищущие. Не промахнись. А то женится какой-нибудь жигало из-за денег, потом не оберешься с ним хлопот.

– Наверное, – Оля явно летала в облаках и фразу не слушала.

– Ты хоть как-нибудь проверяй их.

тут Кутузова оживилась и с любопытством посмотрела на бабусю.

– О чем это вы? Проверять? А как? Расскажите мне.

– Ну я не знаю как. Ты сама должна придумать. Скажи, что бедная – богатством своим не хвались.

– Да я никому и слова про него не сказала, – лицо Оли вдруг засияло радостью.

«На самом деле, – подумала она, – я ведь никому не говорила, что у меня наследство будет. Впрочем, он начал ухаживать за мной еще до того, как убили отца. Значит, он меня любит. А я, дурочка, сомневаюсь. Просто на самом деле у него дела и он не может сегодня прийти».

– Что-то ты порозовела? – присмотрелась Евдокия Тимофеевна.

– Да так ничего, – еле сдерживая улыбку, ответила Оля. Но ее вид все равно показывал, что она просто сияет от счастья. – Я никому про наследство и словечка не сказала, – повторила Кутузова, – никто не знает.

– Да теперь, милочка, уже многие знают. Вон соседки на лавочках сидят – только об этом и трезвонят.

– Ну так это теперь. А до этого…, а впрочем, кто мог знать до смерти отца.

– А вдруг тот, кто убил?

Эти слова просто резанули слух Ольги. Они были для нее словно удар грома среди ясного дня, как ни банально это звучит.

– Вы думаете, если я правильно вас поняла, что сначала узнали про наследство, а потом его убили? – у Оли глаза стали просто огромными и пустыми. – Узнали, что наследство достанется мне, а потом убили? Нет! Не может быть, – она вдруг улыбнулась. – Как такая мысль могла придти вам в голову. Конечно, нет. И кому это надо?

– Ну я не знаю, – Евдокия Тимофеевна поправила платок, – просто подумалось. Но ведь и отрицать этого нельзя. Ты подумай на досуге.

– Да глупости все это. Зачем? Нет. Даже и думать не хочу. Давайте я вам горяченького подолью.

– Не откажусь.

Оля снова поставила чайник, потом куда-то вышла, извинившись. Потом пришла, и по ее лицу баба Дуся поняла, что та, действительно, отбросила эту мысль и не думает об этом. Оля была чересчур спокойна и улыбалась. Бабусе это не понравилось.

– А как ты думаешь, – продолжила свои вопросы Евдокия Тимофеевна, когда чай снова дымился в чашках, – как ты думаешь, за что могли убить твоего отца, если не из-за денег?

– Ну я не знаю. Сейчас ведь и по ошибке убить могут, – предположила Оля, – вон какая преступность. Быть может, хотели одного, но ошиблись и убили другого. А может по работе дела какие были. Что вы там про Григорьева спрашивали? – перевела разговор в другое русло Кутузова.

– Григорьев, как я понимаю, станет вместо твоего отца.

– Да, точно. А я мучаюсь – где слышала фамилию. Это же папин заместитель. Бывший, – поправилась Оля. – Вот он, например, тоже мог желать смерти папе.

– Желать смерти – большой грех. И не каждый человек способен на это, – со знанием дела сказала Евдокия Тимофеевна. – Одно дело подумать, оговориться и совсем другое – сознательно желать, думать об этом постоянно и уж совсем последнее – убить.