Наталья Никольская - Зловредная жертва

– Говори вслух, – потребовала девушка, задетая его пренебрежительным тоном.

– Я думаю о реальности твоей версии, – спохватился Игорь, – наверное, ты права, ничего нельзя сбрасывать со счетов.

– А Садиков?

– Примитивно и скучно, – пожал плечами адвокат, – к тому же, где мотив? Расписаться они не успели, завещания на квартиру не найдено, не стал бы он убивать ее в надежде на спрятанное тайное завещание в его пользу или чтобы досадить молодым. Нет, боюсь, эта версия пустая.

– На чем остановишься? – попыталась подытожить рассуждения любимого Ира.

– Не знаю, – задумался тот, – получается, что, действительно, смерть старушки была выгодна Сашеньке и Модесту, а Садиков выступает в роли праведного гнева. Значит, надо работать, работать и работать. Искать доказательства невиновности Модеста, не скидывать со счетов Садикова – уж больно суетится – и поработать над третьей версией.

– Над какой еще третьей?

– Са-шень-ка, – почти пропел Игорь, – Иришка, ты не представляешь, как занервничал Модест, когда разговор пошел о ее возможном обвинении! А эта фраза: „Вдруг что-то всплывет!“ В любом случае, я буду делать все, чтобы защитить их обоих, все-таки именно в этом состоит мое задание, – решил он наконец. И надо искать новую версию, опрашивать соседей, знакомых, бомжей, собак, кошек, в конце-концов, – разгорячился он. И где опять бабуся? – строго спросил он у своей гражданской супруги, – неужели именно в тот момент, когда она мне так нужна, надо пропадать неведомо где!

Ира залюбовалась мужчиной своей мечты. Высокий, стройный, он даже в махровом халате выглядел как в бархатном камзоле восемнадцатого века. А сейчас решимость и легкое раздражение на бабусю придали его образу некую царственность и величественность. Да, в последнее время между ними случались размолвки и существовали некие недоговоренности, но в каких семьях их не бывает? И даже редкие мысли о том, что на его месте мог бы быть другой мужчина, более простой, без этого налета сибаритства и царственной снисходительности ко всему, что находиться рядом с ним, но более любящий, не задерживались в ее хорошенькой головке.

– Ты ничем не обидел ее? – вернулась она с небес на землю.

– Ну, так, повздорили немного, – неуверено сказал он.

– Ничего, ты и без ее помощи справишься, пусть погуляет, отдохнет немного, – угадала его тщательно скрываемую растерянность по поводу пропажи бабуси Ирина.

– Конечно справлюсь! Или ты думаешь, что я без нее ничего не стою? – с подозрением посмотрел он на подругу.

– Да что ты! – почти искренне возмутилась Ирина, – это просто совпадения: и открытие агентства именно с приездом бабы Дуси, и ее участие в раскрытии всех этих преступлений. Ты и без нее прекрасно справился бы. Просто ей везет, и все! – несмотря на благие намерения, она только укрепила его сомнения.

– Ладно, хватит болтовни, иди, а я немного поработаю, – он сел за свой стол, взял белоснежный, глянцевый лист, паркеровскую ручку и застыл в раздумиях. Иришка тихонько закрыла за собой дверь.

„Надо бы выйти, спросить, не видел ли кто из соседей бабусю, – решила она, – Игорек только для вида хорохориться, а сам волнуется. Пусть работает, а я поищу для него старушку“. Она подошла к двери, открыла ее и в ужасе шарахнулась вглубь прихожей. Прямо вплотную к двери стояло нечто темное, лохматое и дурно пахнущее. Ира пыталась закрыть дверь, но нечто успело просунуть ногу в грубом, высоком башмаке и зафиксировать дверь. Девушка всей невнушительной тяжестью своего тела навалилась на нее, надеясь избавиться от назойливого чучела, но ботинок прекрасно справлялся с функцией клина, не нанося никакого вреда своему носителю.

– Пустите водицы испить, – замогильным голосом прохрипел гость.

– Уберите ногу, – стараясь придать голосу побольше суровости, потребовала Ирина.

– Да как же я ее уберу, чучело ты библиотечное, если ты всей мощью своей, откормленной на моих оладьях, ноженьку мою прижала, – проговорил из-за двери знакомый голос.

– Евдокия Тимофеевна, вы? – не поверила Иришка.

– А ну кто же? – проворчала та, – ты не беседуй, а ногу мою выручай!

Уже почти не сомневаясь, девушка открыла дверь. Бабуси не было, а чучело стояло на месте. Но из-за растрепанной, седой шевелюры, смеясь, смотрели на Иру знакомые голубые глаза.

– Ты, внучек, не части, – остановила бабуся гневную тираду Игоря, – ты как та баба-яга, меня в ванную запусти и накорми, а потом уж пытай. Спать, так уж и быть, не буду, некогда. А вот версии с тобой пообрабатываю непременно.

Ирина, не дожидаясь решения мужа, повела его бабушку в ванную, стараясь, чтобы ни Игорь, ни баба Дуся не заметили брезгливого выражения, никак не желающего сходить с ее лица при виде прикида почти родственницы.

Спустя время, все трое сидели за столом в кухне. Старушка молча и с аппетитом хлебала борщ, молодежь терпеливо ждала. Бабуся доела все до последней крошки, мякишем хлеба тщательно промокнула остатки борща и потребовала чаю. Заговорила она только после третьей чашки.

– Ну, что новенького? – тоном крупного начальника спросила она.

– Нет, это ты расскажи, где пропадала, – разозлился Игорь, – у меня подзащитный в беде, а я должен сломя голову метаться по всему Тарасову, загулявшую бабушку искать!

– Ничего не сделается твоему подзащитному, – остановила его бабуся, – вытащим, с моей и божьей помощью.

Уверенность, звучащая в ее голосе, заставила Игоря забыть об обиде. Бабуся рассказала, что улики, свидетельствующие о пребывании Модеста в подвале, действительно, доказывают, что он там был. Но только это. То, что он часто бывал в подвале – факт. Оказывается, бабе Асе не давала покоя ее допенсионная педагогическая деятельность. Эта дама вообще видела смысл своей жизни в порицании и поучении, а уж когда она могла это делать, да еще получать зарплату от государства… Вот были блаженные времена! Завуч кулинарного училища – это вам не шутки!

Часто, горестно вздыхая, вспоминала она времена, когда имела полное право отчитывать этих наглых, полуобнаженных девиц, в достаточном количестве поставляемых ей училищем. Совершенно спокойно она могла отловить любую из них в коридоре и громко высказать все, что о ней думает. Или влепить двойку на экзамене. Или вызвать родителей. А теперь… Муж сбежал от нее на третьем году жизни. Единственный сын с женой скрывались где-то на Кольском полуострове, нанося изредка визиты вежливости и прикрыв амбразуру единственным сыном – Модестом. А к Модесту придраться было сложно. Тирании Сашеньки ей явно не хватало. Широкая душа завуча кулинарного училища требовала размаха. И Ася Гордеевна нашла применение своим нерастраченным педагогическим талантам. Ее жертвами стали тихие бомжи, мирно обитающие в подвале ее дома. Взбунтоваться они не могли, так как боялись нажить себе сильного врага и потерять жилье, поэтому, скрепя сердце и чувство собственного достоинства, они терпели педагогическую тиранию бывшего завуча.