Наталья Никольская - Конец света

Старуха, злобно сверкнув глазами, зашипела:

— Вот ирод, твоя воля. Опять нажрался. И опять бабу притащил.

Бабка, размахнувшись сумкой, которую не успела пристроить на вешалку, влепила ей по лицу несчастному Леше.

Тот зажал горящую щеку рукой:

— Бабуль, ну ты че? Вообще офигела, что ли? Эта женщина к тебе по делу пришла.

— Знаю я эти дела. Вот Люська твоя приедет, я ей все расскажу.

Я бочком протиснулась к двери. Старуха посторонилась, пропуская меня, продолжая возмущаться:

— Это что ж и за бабы такие нынче пошли. Сами на шею вешаются. Дела у нее.

— Извините, я, кажется, адрес перепутала. — И, оказавшись на площадке, пулей кинулась вниз.

На улице я едва перевела дух. Ну и дела. Господи, какая я невезучая. Почему у меня всегда все получается шиворот навыворот? Я взглянула на часы и поняла, что теперь мне точно не сносить головы. Время, назначенное сестрой, давным-давно прошло. Полина меня убьет теперь. При воспоминании о Полине меня прямо обожгло.

Господи, помоги. Что же мне теперь делать? Я стояла на тротуаре около злополучного дома и беспомощно озиралась, пытаясь отыскать глазами телефон-автомат. И тут мой взгляд упал на номер дома, из которого я с таким позором только что была выдворена. Это был дом № 7а!!! Девятый дом — следующий вверх по улице.

Это выше моих сил. Такого даже я себе простить не смогу. А что говорить о Полине? Да она и слушать меня не захочет. Одно меня могло спасти. Я должна сделать вид, что была занята серьезным делом, что продолжаю им заниматься. Поэтому и не смогла прийти на встречу.

На девятом доме имелся телефон-автомат. Оттуда я и позвонила в отделение УВД. Трубку взял кто-то из Жориных коллег. Я объяснила ему, как могла, что вышла на старуху, которая приобретала крысиный яд у сторожа.

— Понимаете, она сразу сбежала. Уверена, что эта старуха знает кое-что. Я ее почти нашла.

Жорин коллега пообещал, что все передаст Овсянникову. Правда, у меня сложилось впечатление, что он мало чего понял из моего путаного рассказа.

Я долго звонила в дверь десятой квартиры, но ее упорно не хотели открывать. Хотя мой чуткий слух уловил движение за дверью. Бабушка, почему-то, не хотела меня впускать. Чем я ее так напугала, я не могла никак взять в толк. Я и видела-то ее в первый раз. Странная какая-то, ей Богу.

Выглянула соседка.

— Вы к тете Шуре, что ли? Клиентка? Она дома должна быть. Звоните еще. Она обычно телевизор громко включает. Может, не слышала. А может, в ванной что делает.

Она подошла к двери и принялась стучать кулаками:

— Теть Шур, открой. К тебе тут гостья. Клиентка к тебе. Открывай.

Громыхнул засов. Причем, сразу. Словно, она стояла под дверью. Баба Шура смущенно улыбнулась:

— Проходите, а я и не слышу. Приснула маленько. А ты чего, Нинка, болтаешь? Какая клиентка? У меня нет никаких клиентов.

Та пожала плечами и направилась в свою обитель.

— Я как с базара прибежала, сразу полежать решила, устала до невозможности, ну и уснула. А ты что, дочка, хотела-то? — она сделала жест рукой, приглашая меня пройти в комнату.

Я прошла в зал и уселась на диван. Старушка примостилась рядом.

— Вообще-то, я психолог, Александра…

— Алексеевна. Но ты, если хочешь, зови меня бабой Шурой. Меня все так зовут. Мне так привычнее. По-домашнему, как-то.

Я кивнула.

— Хорошо. Баб Шур, вы как-то поспешно с базара сбежали. Не успела я и глазом моргнуть.

Я решила сразу брать быка за рога. Если эта бабушка что-то знает, я, как психолог, это сразу пойму по ее глазам.

Бабушка странно так отвела взгляд, и замялась.

— А утюг-то хоть выключили?

— Да выключила, выключила.

— Вы ж не из-за утюга сбежали? Разве не так?

Баба Шура шумно вздохнула и махнула рукой.

— Ой, дочка, все как на духу скажу. Куда ж деваться? Эта ж карга бестолковая наговорила невесть знает что. А сейчас за это дело строго наказывают. Этот молодой милиционер муж что ли твой? Красивый да статный он у тебя какой.

Я молчала, судорожно вспоминая, где она меня могла видеть с молодым милиционером.

— Ну, утром-то сегодня, он тебе еще целый блок «Камели» купил.

И я рассмеялась. Вот почему старушка решила, что я могу доставить ей неприятности. Она перепутала меня с Полиной. А Жорина форма произвела на нее неизгладимое впечатление.

— Это вы сестру мою видели. Я не курю. Я от дыма вообще задыхаюсь.

— Сестру!? Ой, да батюшки ты мои! — Обрадовалась баба Шура, — А ведь как похожи. Одно лицо, ей Богу. А что не куришь, так это хорошо. — Бабушка потыкала в пространство указательным пальцем, — Не знаю уж, чего хорошего девицы нынешние в курении находят. Вот и дымят, и дымят как паровозы. Ты уж не говори сестре-то, детка, да и зятю своему, что на базаре слыхала-то. А то у меня и так одна беда за другой.

Я твердо пообещала Александре Алексеевне не доставлять ей никаких неприятностей.

— Сейчас многие этим занимаются. Жизнь трудная, а на пенсию прожить невозможно. Я ж понимаю, Александра Алексеевна. Мне совсем другое от вас узнать надо.

Моя понятливость пришлась старушке по душе.

— Спрашивай. Что знаю, то скажу, чего не знаю, про то врать не буду.

— На базаре я случайно услышала, что вы знали убитого сегодня сторожа химической лаборатории.

Старушка меня перебила, махнув рукой:

— Ой, Оля, да как я его знала? Так… Он у меня сигареты завсегда покупал. Так говорили иногда о том о сем, за жизнь. Он же поблизости работал. А раз подходит и просит ему в долг сигареты дать. А сам, похож, с похмелья, руки него трясутся так. А я как раз рассказывала, что крысы у меня в сарае завелись, спасу нет. Он мне и шепнул, что помочь сумеет за вознаграждение. У него потом неприятности какие-то были. Это ж незаконно яд-то красть. Как он там замки эти пооткрывал, я не знаю. Знаю только, что кто-то застал его за этим делом. Он, правда, сумел как-то договориться, но наливать мне потом пришлось еще. Так сказать, за риск.

Уже солнце близилось к закату, когда я вышла от Александры Алексеевны. Мысли почему-то путались и никак не хотели выстраиваться в логическую цепочку. Сторож, который украл цианистый калий из лаборатории. Разговор про крыс, который я слышала утром в больнице. Получается… Ой, да ничего не получается. Ерунда какая-то.

И вообще, как теперь перед Полиной за опоздание отчитываться? Хоть я и сделала чрезвычайно полезное дело, на Полину все равно не угодишь. И она все равно будет меня потыкать за опоздание. А ведь я могла и не опоздать, если бы не забрела по рассеянности в чужой дом и не задержалась бы там. Я могла бы прийти вовремя и с той информацией, которую имею сейчас. Ехать на встречу с Полиной в данный момент — совершенно бесполезное дело. Она столько времени ждать не будет.

Просто мне с самого утра не везет сегодня. То яйцо на пол плюхнулось, то тряпка загорелась, то очки разбились.