Кондратий Жмуриков - Человек без башни

Попрощавшись поутру с семьей, любовницей, составив завещание, Бенедиктов поехал к Хрюкину сообщать о пропаже Тюфякова, а главное, заветного чемоданчика с камушками. Что случилось дальше, вы уже в курсе.

Хрюкин в первую минуту не понял, в чем, собственно, дело, при чем тут какой-то Тюфяков, потому что Бенедиктов шептал что-то невнятное трясущимися губами. Но когда до него дошли масштабы случившегося…

Хрюкин с некоторым садистским удовольствием метал в голову Бенедиктова тяжелые предметы. Тот делал слабые попытки уклониться от летящих снарядов, прикрывая голову руками и слегка пригибаясь. Оказывать активное сопротивление взбешенному главе «тропистов» он не решался. В конце-концов, тяжелых предметов в кабинете оставалось все меньше и меньше, господин Хрюкин (или его дизайнер) был сторонником примитивизма в интерьере. Бенедиктов мысленно вознес хвалу Господу за того мудрого неизвестного художника, который заботливо освобождал от лишних вещей кабинеты заказчиков.

Бенедиктов уже почти не боялся. Самое страшное произошло, он поставил шефа в известность о случившемся, сейчас нужно было переждать бурю. Что в конце-концов и случилось. Гнев Аркадия утих, силы иссякли. Он устало присел в кресло, вытер широкое потное лицо белоснежным платком со своими инициалами, достал трубку, набил ее табаком и закурил. Бенедиктов наблюдал за этими манипуляциями не шелохнувшись, молча. Он знал Хрюкина еще в те времена, когда тот был не господином, а просто уркой по кличке Хрюк. Только тогда он не кидался тяжелыми предметами, а бил морду или просто шмалял из «макарова». Но и тогда Хрюк быстро остывал, закуривал «Приму», приходил в себя. Главное, дождаться этого момента, оставаясь в живых. А Бенедиктов обладал известным терпением и жизнелюбием, а что еще остается кормильцу нескольких бывших и нынешних жен и любовниц, пары-тройки законных и незаконных детей? Только терпеть.

Минут через двадцать Хрюкин успокоился.

— Ну, морда козлиная, что делать будешь? Как наши камешки искать станешь? Соображения есть?

Бенедиктов откашлялся, сделал несколько мелких шажков навстречу шефу и виноватым тоном произнес:

— Я тут подумал, мозгами пораскинул…

— Пораскинул, говоришь. Смотри, как бы в буквальном смысле этого не случилось, — рявкнул Хрюкин.

Но Бенедиктова эта вспышка не испугала, так как по опыту он знал, что этот рык — остаточное явление, так сказать, буря в стакане воды. Он терпеливо продолжил объяснения.

— Мне удалось выяснить, что самолетик был с секретом, только секретик этот в одном серьезном ведомстве находится. Тут без твоих знакомых олигархов не обойтись. Они ведь и сами заинтересованы в том, чтобы брюлики нашлись. Как-никак, процент солидный с них имеют.

— Ты с каких это пор чужие проценты считаешь? — съязвил Хрюкин.

Бенедиктов смутился, покраснел. Вопрос о столичных олигархах был больной темой. Если честно, Бенедиктов всегда выступал против их участия в деле. Без движения «тропистов» у них своих кормушек воз и маленькая тележка имеется. А теперь вот им самим помощь этих самых олигархов понадобилась…

— Ладно, — произнес вконец успокоившийся Аркадий Виссарионович, — все материалы, которые собрал, мне на стол, разберемся.

Хрюкин нашарил рукой кнопку вызова секретарши:

— Катерина, принеси нам чего-нибудь выпить.

Через секунду в дверях появилась симпатичная мордашка девушки. Она поставила поднос на стол и подала стаканы с белой жидкостью Хрюкину и Бенедиктову.

Аркадий Виссарионович поднес стакан ко рту, отхлебнул и тут же выплюнул. Лицо его побагровело, и без того маленькие глазки сделались щелочками:

— Это что? — взвизгнул он, обращаясь к секретарше.

— М-молоко, — растерянно произнесла девушка.

— Мо-ло-ко?! — по слогам, издевательски, произнес шеф.

Катерина подхватила стакан и, сделав глоток, утвердительно покачала головой:

— Молоко, — произнесла она.

— Сколько раз я просил не подавать мне с утра молоко. Молоко, пойло для лохов!!! Ты что, телевизор не смотришь?

Девушка, вытаращив глаза, обалдело уставилась на хозяина. По телевизору она смотрела только две передачи: трансляцию «Тарзан-шоу» и «Новости шоу-бизнеса». При чем тут молоко и телевизор, она не поняла.

— Я по утрам пью кефир. Ке-фир, ке-фир!!! Сейчас же убери эту гадость вон.

Секретарша схватила стаканы со стола и почти бегом покинула кабинет. Она прикрыла за собой дверь и, размазывая по щекам слезы пополам с косметикой, уселась на свое место. Вот не повезло — молоко, кефир. Какая разница? И то и другое белое, лишь бы придраться к девушке.

Катерина погрозила кулачком в сторону закрытой двери и тихим шепотом произнесла:

— Сатрап! Сатрап! Сатрапище, полный сатрап, вонючий сатрап…

Это слово, единственное, вынесенное ею с уроков истории, значило самую высокую степень негодования. Она смутно представляла его смысл, но как ругательство звучало оно необыкновенно красиво. Через минуту снова раздался голос Хрюкина:

— Катерина, кофе и коньяк. Живо, потом слезы польешь!

Девушка вздрогнула. Откуда он знает, что она плачет? Неужели сквозь стены видит? А раз видит, значит, и слышит? Девушка поежилась, вытерла слезы и приступила к чисто секретарским обязанностям. Когда спустя некоторое время она появилась в кабинете с дымящимся кофе на подносике, шеф беседовал с кем-то по телефону. С появлением секретарши он прервал разговор, дождался, пока девушка оставит поднос и выйдет из кабинета, а затем продолжил:

— Так, понятно. Спасибо. Да, я записал, все записал. Хорошо, спасибо. Передавай привет. На дачу? Да, хорошо, пришлю за тобой самолет. Ну что ты, что ты. Всегда рад. Что с ним станется. У меня не какой-нибудь там экспериментальный, у меня самый обычный «Ил». На нем из вашей столицы до нас минут тридцать, туда и обратно доставим в целости и сохранности. Ну, пока, супруге привет.

Все это время Бенедиктов, как и полагается проштрафившемуся компаньону, сидел молча.

— Ну-с, Аскольдик, с тебя ящик марочного коньяку и бидон кефира, фруктового. Повезло тебе. Действительно, рейс был экспериментальным, в дороге пропало два пассажира. Наш придурок и баба какая-то. Катапультировались случайно. Военные засекли в районе Барибских островов два неопознанных летающих объекта. Сначала думали, что американцы новые ракеты испытывают. Связались с Вашингтоном, ноту протеста отправили. Те отказались, у них сейчас никаких испытаний не проводится, у них там вообще национальный праздник какой-то, законный выходной. Наши туда-сюда, к арабам, китайцам, японцам сунулись. Те отказались. Потом картинка со спутника пришла, ее увеличили, а там два самолетных кресла. Значит, наши, больше некому.