Ольга Степнова - Щит и меч Венеры

— Но ведь тот парень уже извинился! Он приходил вчера, деньги дал на ремонт, розы принес…

— Да какой там парень, Аська! — Чесалов махнул рукой. — Женщина пришла рано утром. Вся в черном, бледная как смерть — смотреть страшно. Я в коридоре стоял, курил, у меня клиентов с утра не было. Смотрю, баба у вашей двери крутится. Я ей: эй, гражданочка, нет там еще никого, больно рано пришли! А она любезно так осведомляется: это здесь мне помогут доказать, что я была в командировке, а не с любовником кувыркалась? И тут я, Аська, признаться, дурака свалял. Думал, клиентка к вам денежная явилась. У нее в ушах сережки, на пальцах колечки, видно, что не бижутерия. Я решил, что дельце вам выгодное подвалило, вот и заверил ее, что именно здесь ей помогут муженька обдурить. А потом, други мои, случилась страшная вещь! На бабе этой что-то вроде плаща было, я еще подивился — в такую жару и плащ нацепила! Так она черной полой махнула, выхватила из-под нее канистру с бензином, на вашу дверь плеснула, зажигалкой чиркнула и… Огонь до потолка полыхнул. Баба заорала: «Чтоб вам, грешникам, гореть, как в аду!» и по лестнице вниз бросилась. Я было ее догонять побежал, но потом опомнился, стал в подъезде тревогу бить, жильцов поднимать, да в пожарку звонить. Пожарные мигом приехали! Пламя-то они быстро сбили, а вот копотью вонять в моем кабинете теперь долго будет. Да и водой, небось, все залили. Э-эх, ребята, переквалифицировались бы вы, что ли, в детективное агентство, к примеру! Мороки бы меньше было.

— Мы уже и так переквалифицировались, — буркнул Нарайян. Он все еще держал мой платок у расцарапанной щеки.

— За что? За что она нас подожгла?! — Я еле сдерживала слезы. — Чем мы перед ней провинились?! Мы и мужа-то ее в глаза не видели! И никаких алиби ему не делали!

— А это, Аська, ты никому теперь не докажешь, — подмигнул мне Чесалов. — Ни-ко-му! Заподозрила жена, что мужик ей изменяет и никакими доказательствами он не докажет, что это не так, пока такое агентство как ваше в городе есть! Любое доказательство купить можно! Вот так-то!

— Вот так-то, — грустно повторил Нарайян. — Только в офисе после одного кретина порядок навели, мебель починили, компьютеры новые купили, и… на тебе! Еще одна дура нашлась. Тьфу!

Мы отошли в тень и присели на лавочку. Судя по всему, пожарные уже справилась со своей работой, потому что жильцы стали осторожно, по одному, заходить в подъезд.

— А нам теперь и идти некуда, — вздохнул Нара. — Надо бы шефу позвонить, сообщить прекрасную новость.

Я вытащила из сумки мобильный и набрала номер шефа.

— Слушаю, — ответил Жуль далеким, упавшим голосом.

Я представила его: заспанного, измученного после тяжелой ночи, наполненной ошеломительными открытиями, безумной погоней, утратой любимой машины, внезапно случившейся любовью ко мне, моим непонятным отказом и наличием у меня на балконе храпящего мужика… А тут еще я должна сообщить ему о пожаре в его любимой конторе.

Мне стало бесконечно жалко его. Я отошла от скамейки подальше, чтобы Нара с Чесаловым не слышали меня, и сказала, прикрыв рукой трубку:

— Костя, я люблю тебя и хочу, чтобы ты ко мне переехал.

— Басова ты? — хриплым голосом спросил шеф.

— Кость, тебе каждое утро звонят Мисс России, признаются в любви и просят к ним переехать? — Меня нисколько не удивила его нарочитая грубость — ведь не далее, как сегодня утром, я не пустила его к себе, выгнала мокрого и уставшего, не напоив даже чаем. Скорее всего, он до сих пор разозлен и обижен, оттого и называет меня «Басова», оттого и не высказывает бурной радости, услышав мой голос.

Как сказать ему, что агентство сгорело?!

— Костя, у нас тут маленькая неприятность… ты только не волнуйся…

— Басова, — резко оборвал меня шеф. — Я не могу сейчас с тобой разговаривать. За мной… за мной пришли, Ася! Меня собираются арестовать!

— Что?!

— Меня хотят арестовать по подозрению в убийстве этого ряженого, по подозрению в соучастии ограбления банка, и еще черт знает, по каким подозрениям… — Он заговорил быстро-быстро, захлебываясь словами, словно счет шел на секунды и он мог не успеть мне всего сказать. Я все поняла, я не стала сбивать и путать его вопросами, я не стала причитать и рыдать, я стала слушать, слушать и слушать, чтобы правильно все понять, чтобы во всем разобраться и сделать все возможное, чтобы помочь ему.

— Ась, я не могу говорить долго… у меня сейчас обыск, тут на квартире… дело в том, что на моей даче, за городом, нашли… Ася, я не понимаю, я ничего не понимаю! Там во дворе нашли коня, повозку, пустой мешок из-под денег и… и автомат, Ася! Соседи услышали ржание коня, увидели через забор клоунскую повозку, о которой твердят во всех криминальных новостях, и позвонили в милицию! Все… Басова… я погиб… прощай, не поминай лихом…

— Костя! Держись!!! Костя… — крикнула я в трубку, но оттуда уже неслись короткие гудки. — Костя, я тебя… я тебе… — Я даже зареветь не смогла, только смотрела на телефон и слушала отрывистые сигналы, которые словно бы говорили «вот и все, вот и все, вот и все…»

— Аська, ну что там еще?! — ко мне подбежал Нарайян.

Я коротко и почему-то шепотом рассказала ему о своем разговоре с Жулем.

Нара подавился жвачкой, закашлялся, и выдал себе под нос какое-то длинное замысловатое ругательство, из которого следовало, что его спокойной жизни в халявном Инете пришел окончательный и бесповоротный… конец.

«Я люблю Константина Жуля. Я спасу Константина Жуля».

Я повторила эти слова в уме тысячу раз, прежде чем поняла, что должна делать.

Оставив Нарайяна общаться со следователем, который на этот раз приехал по поводу поджога нашего агентства, я пешком пошла к казино «Империал», чтобы забрать свою машину.

Я люблю Константина Жуля. Я спасу Константина Жуля…

Решение того, что я должна сделать, было настолько простым и очевидным, что я удивилась, как оно сразу не пришло мне в голову и почему я должна была пройти долгий путь от банальной истерики до монотонного и тупого повторения в уме «Я люблю Константина Жуля…»

Машина оказалась в полном порядке — бензина полный бак, колеса не спущены, зеркала заднего вида не сбиты с отлаженного положения, и даже шильдики не откручены. Минут пять я просидела в салоне, приводя мысли в порядок и восстанавливая дыхание после быстрой ходьбы.

Я сделаю это. Я припру его к стенке. Он все мне расскажет. Вынужден будет рассказать! В конце концов, он публичная личность и боится скандалов. А уж я-то сумею этот скандал организовать! Того, что я слышала, достаточно, чтобы поднять в прессе бучу, учитывая мой до сих пор звездный статус.

Дворец Спорта встретил меня прохладой кондиционированного воздуха и гулом тренировок, доносившимся из многочисленных залов.