Ольга Степнова - Щит и меч Венеры

Я резко остановилась.

— Если настоящий Буб давно умер, ты жив, но не имеешь к ограблению ни малейшего отношения, кого же тогда нашли в клоунском костюме, с сожженным лицом, на берегу реки Радунки?!

— Я думаю, Мишу. Но банк точно грабил не он! Миша глубокий инвалид, да у него и с мозгами было не все в порядке. Он беспомощен, как ребенок, и не умер лишь потому, что я разрешил ему жить при доме! Я думаю, тот, кто убил его, просто решил хорошенько запутать следствие. Грабил банк клоун? Вот вам, получайте труп клоуна!

— Похоже на правду. Только при чем здесь внезапно разбогатевший Лавочкин, который так и не явился на бой?

— Не знаю.

— И Милду Якушеву не знаешь?

— Нет! Я далек от театра.

— А кто такая Катя Самойленко?

— Первый раз слышу.

— Когда я была в доме Бубона, там никого не было, но на печке кипел чайник! А потом подъехала какая-то машина, и я убежала через окно.

— Я думаю, что милиция организовала там что-то типа засады. Менты тоже люди, захотели чайку попить, поставили чайник, а сами решили за булочками в ближайший магазин сгонять.

Я снова медленно пошла, пытаясь хоть как-то упорядочить в голове услышанное.

— Ты считаешь, я должен пойти в милицию и все рассказать? — спросил меня Дьяченко.

— Неужели они на тебя сами до сих пор не вышли?

— Нет. — Он пожал плечами. — Не знаю, почему. Вроде, ни для кого не было секретом, что меня воспитывал Якушев, что потом я похоронил его. Но никто почему-то не заметил подмены клоуна. В миллионном городе люди часто равнодушны друг к другу и многие вещи могут остаться незамеченными.

— Не знаю, нужно ли тебе идти в милицию. Я понимаю, чем может обернуться интерес к тебе правоохранительных органов. По большому счету, я понимаю, что Жуля долго в каталажке не продержат, там все шито белыми нитками. Костя во время ограбления сидел с чемоданом денег на дереве, это может подтвердить куча свидетелей.

— Спасибо, что думаешь обо мне.

— Да не думаю я о тебе! Я… запуталась. В этих безумных, бессвязных событиях, в своих чувствах, желаниях, мыслях!

— Пришли, — вдруг сказал Щит и резко остановился.

Я огляделась и поняла, что стою у своего дома, возле подъезда, на том самом месте, где вчера ночью с упоением целовалась с Жулем.

— Машина! Я была на машине и оставила ее возле Дворца Спорта! Неужели мы прошли такое расстояние пешком?

— Да, прошли. Когда есть о чем говорить, время и расстояние незаметны. Если ты дашь мне ключи, я подгоню утром твой «Фольксваген» к твоему дому.

— Без документов и доверенности?

— Ты забываешь масштабы моей сегодняшней славы, — засмеялся он. — Самое большее, что позволяют себе гаишники, когда останавливают меня, это заискивающую просьбу дать автограф.

— Держи! — Придерживая цветы у груди, я достала из сумки ключи от машины и протянула ему. — Только у меня там дворники иногда заклинивает, поворотники не всегда работают и задняя скорость не с первого раза включается. Да, и бибикалка не бибикиет!

— Разберусь. — Он сунул ключи в карман джинсов. И подошел ко мне вплотную. — Можно… я тебя поцелую?

— Я…

— Знаю, любишь Константина Жуля.

— Люблю. Но после всего, что между нами произошло, странно, что ты спрашиваешь разрешения поцеловать меня.

— Я же понимаю, что то, что между нами произошло, с твоей стороны — временное помешательство. Я понимаю, что прав у меня на тебя не больше, чем неделю назад.

— Ты действительно понимаешь это?!

— Да.

— И не станешь настаивать на том, чтобы переехать ко мне немедленно, прямо сейчас?!

— Настаивать на этом может только абсолютный хам, эгоист и самонадеянный идиот. Я не такой. Так можно я тебя поцелую?

— Нет.

— Так я и знал.

Я спрятала лицо в прохладных, влажных цветах и зашла в подъезд.

— Я позвоню тебе завтра, слышишь?! — крикнул мне вслед Дьяченко.

— Нет, нет и нет, — пробормотала я в пахнущий землей, травой и клопами букет.

Дома было сильно накурено. Но возмутило меня не это.

Разуваясь в прихожей, я заметила две пары мужских ботинок. А из кухни неслась разудалая песня на два мужских голоса:

— Сползает по крыше старик Козлодоев, пронырливый, как коростель, пам-пам!! [5] «Старик Козлодоев» — песня Б.Гребенщикова, группа «Аквариум», альбом «Треугольник», 1981 г.

Я усмехнулась. Недолго вынес Подъяблонский изоляции от общества. Уже привел собутыльника и пьянствует на моей кухне. Инкогнито он!

Я пошла на кухню, чувствуя, как злость заглушает усталость и чувство голода.

За сизой стеной сигаретного дыма я рассмотрела стол, сервированный бутылками водки, сковородкой с жареным мясом и глубокой салатницей до краев наполненной овощным салатом. За столом сидел Яша, держа на отлете руку с оттопыренным мизинцем на котором сверкал бриллиант. В руке дымилась сигарета, а Яша, закатив глаза, распевал:

— Стремится в окошко залезть Козлодоев к какой-нибудь бабе в постель, трам-пам-пам!!

Ему подпевал голый по пояс мужик с взлохмаченными волосами:

— Бабе в постель! Хэ-хэ!! — Резким движением мужик опрокинул в себя рюмку водки и подцепил на вилку кусок мяса.

В раздражении я пнула пустой пакет из-под томатного сока, попавшийся под ноги.

— Пьянствуете?! У меня дома?! С дружками! Так-то вы скрываетесь, господин Подъ…

— Делай ударение на букву «я», кукла! — заорал Яша. — Господи, ну как же я ненавижу свою фамилию!! И потом, кукла, я вовсе не пьянствую, а культурно развлекаю твоих друзей. Лечу им душу и тело! Может, сгоняешь в киоск за томатным соком, а то мы с Валериком «Кровавую Мэри» соорудить не можем?!

Присмотревшись, я с удивлением обнаружила, что лохматый, полуголый мужик — Киркин муж.

— Валер, ты чего тут делаешь?!

— Кирку ищу, — еле ворочая языком, ответил Валера.

— Нашел? — усмехнулась я.

— Нет! — всхлипнул Валера. — Все шкафы твои перерыл, нет Кирки!

— Ты рылся в моих шкафах?!

— Рылся, — подтвердил Подъяблонский. — А я ему помогал. Я думал, ему инструмент такой огородный нужен — кирка, и помогал искать.

Я обессилено опустилась на стул, взяла рюмку с водкой и выпила ее залпом.

— У тебя неприятности, кукла? — серьезно спросил меня Яша. Он совсем не выглядел пьяным.

— Не знаю, — пробормотала я.

— Где Кирка?! — стукнув кулаком по столу, заорал Валера.

В душе моей творилось черт знает что. Если бы я была собакой, я бы завыла. Если бы я была кошкой, изогнула бы спину, выпустила когти и зашипела. Если бы мне посчастливилось родиться птичкой, я бы взмахнула крыльями, долетела до облаков и посмотрела на все свысока. Но я была Мисс, красавица, девочка-припевочка, запутавшаяся в том, что происходило со мной. Я не могла ни выть, ни шипеть, ни летать, я могла только выпить водки с криминальным авторитетом, у которого была страшно неприличная фамилия.