Михаил Серегин - Особенности национального сыска

– Стой! Все равно не уйдешь, там везде наши люди!

То ли крик Дынина так повлиял на видеоинженера, то ли водосточная труба оказалась некрепкой... Нога Андрея соскользнула с парапета, и он попытался восстановить равновесие, с силой ухватился руками за трубу. Это оказалось для него роковым. Не выдержав такой резкой нагрузки, кусок проржавленной водосточной трубы вылетел из своей ячейки, лишив Андрея последней опоры. Все наблюдавшие за этим из окна в одну секунду ахнули. Но сделать было уже ничего нельзя. Андрей полетел вниз. На секунду мне показалось, что я видел его расширившиеся от ужаса глаза. Полет был недолгим, а о его конце возвестил глухой удар о землю.

– Какой ужас! – проговорил Челобанов.

Утро следующего дня выдалось пасмурным. Два часа назад эксперты увезли тело погибшего видеоинженера. Петухов, Дынин, оперативники и мы с Седым сидели в кабинете Челобанова и допрашивали Уточкина. Допрос длился долго. Уточкин проявил редкостное упорство, однако позже под влиянием неопровержимых улик все же разговорился. По сути дела, он признался в том, что организация «Русская колонна», которую он возглавлял, оказалась замешанной во всех странностях, царивших в последнее время в отеле. На вопрос о том, зачем ему все это было нужно, Уточкин поначалу понес патриотический бред. Красной нитью его пространных рассуждений явилось то, что целью организации было усиление роли русского народа в историческом процессе.

– Да хватит! Сколько можно! – перебил я его. – Давайте лучше поговорим о тех средствах, которыми вы хотели этого достичь.

– Мы считали и считаем, что необходимо отработать технологию и методы управления массами, – продолжил Уточкин. – Мы считаем, что необходимо регулировать сознание русского человека посредством создания определенных условий, побуждающих его к действиям в том или ином направлении...

– Как это? – удивился Дынин.

Уточкин поправил очки и надменно произнес:

– Объясняю для тупых. Если я хочу, чтобы вы разделись, одним из условий является то, что необходимо повысить в помещении температуру. Это на самом примитивном уровне... Но есть и гораздо более сложные схемы. Наиболее эффективным орудием управления массами являются электронные средства массовой информации, особенно телевидение. Именно этим мы и пытались заниматься.

– Может быть, я что-то не понимаю, – заметил Седой. – Но какое отношение к этому всему имеет глобальный понос, охвативший гостиницу? Вы что, собирались повысить интеллектуальный уровень русского народа, заставив его медитировать на унитазе?

– Ваши шутки неуместны, – ответил Уточкин. – Лично я был против этого. Это вообще была шутка. К сожалению, некоторые восприняли ее в буквальном смысле, и Андрей намекнул об этом сантехнику. Мы знали, что он обижен на директора, да и вообще на весь свет. Этому человеку было достаточно просто подкинуть идею, как он тут же принялся ее исполнять. Скорее это был эксперимент над самим Пяткиным, а не над отелем. Однако Пяткин разгулялся. Мы пытались его остановить, но он нас не слушал. В конце концов его просто раскрыли.

– И тогда вы решили убрать его? – спросил я. – Допрос членов вашей организации Константина Бобкова и Валентина Перфильева показал, что так называемое самоубийство сантехника Пяткина было спланировано вами и видеоинженером Андреем Агафоновым.

– Это ложь! – вскричал Уточкин. – Наглая ложь! Я здесь совершенно ни при чем.

– Однако таковы показания ваших коллег.

– А я вам заявляю, что они нагло лгут! – в голосе Уточкина появились визгливые нотки. – У меня есть доказательство, что это не так.

– Какое доказательство?

– Видеозапись.

– Какая видеозапись? Того, как вешался Пяткин?

– Да, того, как это происходило. – Уточкин устало сел на стул. – Это все идея Андрея. Он испугался, что неуравновешенный Пяткин раскроет нас. И даже не столько этого. Он захотел на Пяткине проверить действенность одной из методик.

– Как довести человека до самоубийства? – спросил Седой.

Уточкин молчал. Потом тихо заговорил:

– Андрей был крайне возбужден и даже как-то обрадован, что это удалось. Перед этим я долго отговаривал его, но он ничего не хотел слушать. Он был настолько одержим и уверен в себе, что даже записал эту сцену видеокамерой. У него вообще была мания все тайно снимать на пленку.

Когда я увидел все это, было уже поздно. И тогда я впервые серьезно испугался, что за все, что мы декларировали и делали, придется отвечать. Тогда я тайно снял копию с этой видеокассеты, чтобы снять с себя хотя бы обвинение в убийстве.

– В общем, так, – тяжело вздохнул следователь Петухов. – Я советую вам подробно и без утаек рассказать все как было. Материалов достаточно, чтобы засадить вас надолго. Поэтому вы поможете самому себе, если не будете ничего скрывать. Вы молодой и в общем неглупый человек. У вас еще есть шанс в жизни.

Уточкин сел за стол, перед ним положили бумагу и авторучку. Некоторое время он смотрел в окно на хмурый рассвет, потом, собравшись наконец с мыслями, начал писать.

Заканчивался май, и мы решили собраться втроем, с Дыниным и Седым. Тем более что в первых числах июня я должен был уехать с детьми на отдых.

Выпив по нескольку стопок и выслушав последнюю информацию Дынина о следствии по делу «Русской колонны», Седой спросил меня:

– Я одного понять не могу. Как они могли его повесить?

– Я смотрел видеопленку, – ответил я. – Обычно для этого требуется много времени, и человек должен обладать повышенной внушаемостью. Сантехник Михалыч таковым не был от рождения. Однако его беда состояла в том, что он был азартен. Это его качество и было использовано Агафоновым. Михалыч был в сильном подпитии и возбуждении. Однако этим не ограничилось. Для верности Агафонов, по словам Уточкина, применил какой-то газ, который психически подавлял человека и увеличивал его внушаемость.

– А как же он сам-то чувствовал себя в такой атмосфере?

– Этого не знаю. Однако помню, что когда мы явились с Челобановым в бендешку Михалыча, в воздухе стоял какой-то резкий запах, похожий на ацетон. Скорее всего это было сделано Агафоновым специально, чтобы перебить запах газа, который был им использован для обработки Пяткина. Об этом я подумал, когда вспомнил, что видел на полке в офисе «Русской колонны» книгу Секо Асахары. А именно этот японский гуру использовал в своей секте газ, повышающий внушаемость. После всего этого Агафонов начал умело раззадоривать Михалыча, находящегося в полубессознательном состоянии на спор. Суть спора состояла в том, что Михалыч должен был доказать, что, даже повиснув на крюку, он все равно бы сумел выбраться.

– Теоретически это было возможно, – заметил Дынин. – Мы осмотрели место происшествия, веревка была довольно короткая.