Сергей Шиповник - Мое зеркальное отражение. Любовный криминальный роман в 2-х книгах

– Как скажешь, дорогая. Джулия, так Джулия, однокурсница, так однокурсница, жена консула, так жена консула. Какие проблемы?

Не успели мы ступить на порог банка, как перед нами выстроился целый взвод сотрудников в синих галстуках в красную крапинку, и столько же белозубых сотрудниц в коротких синих юбках, все в ту же крапинку.

Я лишь успел шепнуть Антуанетте:

– Так даже палата лордов не встречает британскую королеву. Я думал, что в Америке уже и людей не осталось, а одни лишь роботы.

На что она мне по свойски улыбнулась и тоже шепнула:

– Роботы, Серж, работают бесплатно, а эти за деньги. Согласись, это большая разница.

Церемония осматривания всех этажей и кабинетов в сопровождении банковской свиты заняла не менее двух часов. Только после этого мы устроились в кабинете управляющего и немного расслабились. От кофе я отказался, а пару пирожных с какими то брусничками все же проглотил. Когда мне предложили ещё (наверное у меня был такой голодный вид) , то я не успел согласиться, потому, что почувствовал под столом тонкий как шило каблук Антуанетты на своём мезинце. Я понял, что три пирожных в Америке число не счастливое, навроде русской чертовой дюжины. Поэтому стал отмахиваться от предложения аж двумя руками и одной под столом ногой: "Сенкью вери мач, сенкью вери мач!". Управляющий посмотрел на меня примерно так, будто я перед этим, в лимузине слопал таких пирожных не меньше двух чертовых дюжин. А вместе с ними три хрустальных подносика.

– Ну, что, леди энд джентльмен, спустимся в хранилище?

– О, ес! – вырвалось вдруг у меня.

Мы шли по узкому коридору минус второго этажа, слушая неумолкающего управляющего, а я каждой клеточкой спины чувствовал, как мне во след поворачивают свои амбразуры видеокамеры, сканируя все, вплоть до моего нижнего белья, вплоть до отпечатков моих пальчиков.

Конечно же, Антуанетта в последствии пожалела, что взяла меня с собой осмотривать банк. Это будет потом, а в данный момент ей хотелось выпендриться перередо мной, мол, вот какая я крутая миллиардерша, мол, смотри, малыш, и восхищайся той, с кем имеешь любовь. А я и восхищался! А заодно оценивал степень охраны помещений, ну и слушал (правда с трудом понимал) болтливого управляющего. Ему очень хотелось блеснуть трудолюбием и своей высокой компетентностью перед новой хозяйкой заведения, поэтому он выкладывал мне на прозрачный подносик самую секретнейшую информацию, о которой не знала даже охрана. Ведь он считал меня за мужа своей новой госпожи, поэтому не прятался от меня спиной при открывании дверей и сейфов. Я такого управляющего уволил бы в этот же день. И написал бы ему во след такую рекомендацию, что его бы не взяли на работу даже водителем мусорной машины.

Антуанетта в пикантные моменты незаметно косилась на меня, с лёгким подозрением, не изучаю ли я никелированные кнопочки с черненькими циферками. О, нет, дорогая, как можно? Разве я похож на шнифера? Я смотрю не на руки управляющего американского банка с двумя филиалами в Австралии. Я смотрю сквозь время! Ведь пройдёт его совсем немного, и мне придётся самому (наверняка не без помощи управляющего) открывать двери и сейфы. А особенно вон тот трёхметровый, четвёртого класса защиты шведский сейф "Rosengrens". Именно в нем сосредоточены английские фунты и швейцарские франки, и именно в нем упакованы зелёные бумажные кораблики стодолларовым номиналом. Ну а на нижней полочке, будто ванильные кексы на прилавке кулинарии, выложены в аккуратные стопочки клейменные золотые слитки, которые излучают тепло и солнечный свет.

Я пока слабо представлял, какой объём смогу вынести на своих хрупких плечах из этого банка, но, как гласит древнеиерусалимская поговорка: "Своя ноша плеч не тянет, Мойша."

Мы возвращались в нашу манхеттенскую резиденцию. По дороге купили целый кулек фастфудов, на приобретении которых я настаивал сразу же с момента выхода на банковскую паперть:

– Антуанетта, если я сейчас не отравлюсь каким-нибудь гамбургером, то со мной может произойти голодный припадок с травматологическими последствиями.

– Серж, прости, я совсем о тебе не забочусь. Если честно, то я хотела отложить на понедельник нашу сегодняшнюю экскурсию в денежное хранилище. Но ты ведь сам проявил любопытство.

Я сделал такой равнодушный вид по отношению к её последней фразе, что Антуанетта и сама засомневалась в правильности своей версии. А я ещё больше усыпил её бдительность:

– Любимая, меня больше интересовал размах твоей покупки, масштабы твоих маркетинговых и финансовых проектов. Ну, то есть процесс, форма, но никах не содержимое твох тяжелых сейфов.

– Малыш, ну и какие твои впечатления?

– Антуанетта, я впервые общаюсь с такой, как ты, можно сказать, с большой буквы бизнес-вумен. Кроме того, что ты девушка ошеломительной красоты, к тому же у тебя врожденный талант денежки превращать в деньги…

Я еще долго что-то ей на эту тему импровизировал, пока не увидел из бронированного окна нашего линкольна желтую вывеску макдональдса.

– А вот сейчас, Антуанетта, уже я буду проявлять свои незаурядные способности, например, в поглощении свиных котлет с хлебом, кетчупом, мойонезом и горчицей. Пожалуйста, постучи водителю, пусть тормознет у макдонольдса.

Антуанетта нажала на кнопку и приказала остановить машину, а мне уточнила, что стоять здесь долго нельзя:

– Серж, только по быстрому, нас могут здесь оштрафовать.

– Антуанетта, к этому президентскому бронетранспортеру не осмелится подойти даже главный шериф Нью-Йорка. А если и так, то угостим его гамбургером, а то ему за делами наверное тоже пообедать некогда.

Джулия устроила мероприятие, от которого поначалу мне было несколько неловко. Нас с Антуанеттой встречали почище, чем австралийского посланника на островах Кука. Представьте себе элипсовидный десятиметровый стол, уставленный под завязку всем тем, чем богата наша грешная матушка Земля. Бедного олененка (хорошо, что не кенгуренка) зажарили вместе с ножками-рожками и выложили в центр стола на всеобщее объединие. Кроме него по столу чуть ли не ползали пунцовые омары, лангусты и крабы, а икра в серебряных лепесточках и во льду была всех цветов радуги – и тех рыб, что только плавают, и даже тех, которые впридачу ещё и летают. Два бочонка греческого узо стояли на подножках по оба конца стола, ну и эстафета различных конфигураций бутылок, от которых у меня и мерцало в глазах, и сладко томилось внутри.