Григорий Лерин - Детектив из Мойдодыра. Том 1

Дверь на лестницу была открыта. Человек-Ваза выскочил на площадку. Его увидели с первого этажа, закричали. Человек-Ваза бросился наверх. Его раньше часто водили на третий этаж к главному Человеку в Халате. Там его били, но еще он знал, что на третьем этаже в конце коридора есть окно, окно без решеток, в котором синело небо, и раскачивались верхушки деревьев.

Человек-Ваза разбежался по пустому коридору и прыгнул. Он слышал звон разлетающегося стекла, треск ломающейся рамы, но не почувствовал боли, настолько приятным оказалось ощущение полета. Человек-Ваза перевернулся в воздухе, пытаясь приземлиться на ноги, не удержался и ударился грудью о землю.

Удар был сильный. Ваза хрустнула и зазмеилась трещинами.

Человек-Ваза с трудом поднялся, хватая воздух ртом и руками. Несущиеся из дома и откуда-то из-за забора угрожающие и вопросительные возгласы подстегнули его. Человек-Ваза подхватил черную палку и побежал к стоящим во дворе машинам. Он увидел ключи, болтающиеся под рулем, и понял, что надо сделать.

Защитного цвета «УАЗ» взревел, прыгнул вперед и распахнул приоткрытые ворота. Сзади грохнули запоздалые выстрелы.

Машина, вихляясь, понеслась по лесной дороге.

В сумеречном лесу сгущались тени. На сырой траве пятном чернело тело. Пятно не было неподвижным – оно то сжималось, то расширялось. Человек-Ваза корчился, выгибался дугой и трясся в ознобе. Он не помнил, где и как оставил машину и сколько времени пробирался по остывающему лесу. Ему было очень плохо. То черное, что сидело в Вазе, просочилось сквозь трещины в мышцы и теперь мяло и сжимало его, как поролоновую губку. Воздух, который он старался втиснуть в грудь, состоял из сотен иголок, и они втыкались в легкие. Ему хотелось пить, поэтому во рту тоже все высохло и заострилось. Человек-Ваза катался по земле, хватал губами влажные стебли и глухо мычал от боли.

Под утро боль отпустила. Человек-Ваза перевернулся на спину, полежал так, прислушиваясь к себе, и открыл глаза. В узкий зубчатый просвет между деревьями на него смотрела голубая звезда. Он поднялся и побрел на звезду, пошатываясь и раздвигая руками посеревшие ветви. Вскоре он потерял звезду, но почувствовал запах воды и шел на него. Потом к ускользающему запаху добавился звук.

В лесу светлело, и Человек-Ваза нашел родник. Ледяная вода толчками била в голову и растекалась по телу, просачиваясь в трещины Вазы, принося покой.

Пока он пил, тьма окончательно разошлась, и, встав на ноги, Человек-Ваза увидел серый холм в просвечивающем впереди пространстве. Он понял, что это такое, и обрадовался тому, что смог вспомнить и понять. Деревья расступились, и Человек-Ваза направился к стогу сена.

Резкая боль выхватила его из уютного забытья. Он почувствовал, что проваливается, падает и, действительно, упал, больно ударившись о землю.

– Ну-ка! Разлегся тут!

Что-то жесткое толкнуло его в спину и тупо отдалось в груди. Человек-Ваза с трудом перевернулся, сел, опершись спиной о сено. В глаза ему ударило солнце. Он зажмурился и прикрыл глаза ладонью.

– Да ты кто такой? – снова загремел требовательный голос и после короткой паузы приказал:

– А ну, на меня смотри!

Человек-Ваза открыл глаза.

– Да ты псих! Ты из больницы сбежал?

Над ним стоял большой человек с красным лицом и красной головой. В его мутных глазах горело радостное удивление.

– Пси-и-х… – протянул Красный Человек.

Его глаза сузились, погасли и превратились в два черных шарика, утыканных иголками. Не размахиваясь, Красный Человек пнул Человека-Вазу в грудь, потом еще и еще…

– А ты не сбегай! А не сбегай!

Удары отзывались острой болью. Ваза хрустела, ломалась, открывая незащищенные внутренности. Человек-Ваза безмолвно морщился, вжимался в сено, не отводя взгляда от страшных, все удлиняющихся иголок, растущих из глаз Красного Человека.

– Не… надо… – промычал он, с трудом вытолкнув слова непослушным языком.

Слова остановили Красного Человека, он даже слегка наклонился к ним навстречу.

– Не надо? – переспросил он и улыбнулся, показав зубы.

Но иглы, торчавшие из глаз, превращали улыбку в оскал, и Человек-Ваза не поверил Красному Человеку.

– Не… надо… – еще раз попросил он, замирая.

Красный Человек торопливо оглянулся по сторонам, наклонился, и его рука зашарила в траве.

– А вот и надо, – сказал он, выпрямляясь.

В его голосе булькало хриплое веселье. Рука Красного Человека сжимала деревянную палку, из которой торчали длинные и острые иглы, такие же, как те, что росли из глаз, только не черные, а ярко блестящие на солнце.

Человек-Ваза шарахнулся назад, но стог не пустил его. Тогда он начал медленно подниматься, поскуливая от тоскливого животного ужаса.

– А вот и надо!

Красный Человек уже не улыбался. Черные иглы из его глаз тянулись к убегающим глазам Человека-Вазы, а сверкающие иглы, растущие из палки, нацелились в грудь, которой было некуда спрятаться. Некуда! Его сбросили со звезды в этот страшный мир, населенный страшными людьми и утыканный страшными иглами.

Глаза Человека-Вазы остановились. Он понял, что ему нужно сделать. Ему нужно выпустить наружу то черное и бесформенное, запертое пока еще в поврежденной Вазе.

– А-а-а, – закричал Человек-Ваза, открывая дорогу Прошлому. – А-а-а…

От крика Ваза лопнула и рассыпалась, ее осколки разлетелись по траве сияющими каплями утренней росы. Человек-Ваза стал просто человеком, совершенно беззащитным от мира, живущего внутри него. Мир его прошлого, еще совсем недавнего прошлого заполнил разбитое тело смутными рефлексами и властно вытолкнул в мир настоящего.

Человек очутился на залитой солнечным светом, затопленной запахом сена поляне. В двух шагах от него стоял, держа вилы наизготовку, рыжеволосый, рыжебородый мужчина. От мужчины пахло водкой, и его глаза жаждали увидеть кровь.

Четыре сверкающих острия слегка качнулись назад и ринулись в атаку.

Человек отклонился в сторону, одновременно поворачиваясь боком, и его рука нырнула под смертоносные зубья к древку вил, отбивая удар. Он чувствовал, как рвется задетая кожа на предплечье, чувствовал боль и страх, но его тело действовало само по себе, подчиняясь миру прошлого.

Другая рука согнулась, и локоть ударил в переносицу нападавшего. Затем обе руки захватили древко и развернули, сделав полный оборот против направления атаки.

Рыжебородый стремительно врезался в стог и упал на землю, выпустив вилы. Перевернувшись на спину, он подставил залитое кровью лицо под неожиданно осмысленный взгляд человека с вилами в руках, поднятых для удара.

– Не надо… – захрипел рыжебородый и заскреб ногами по земле, пытаясь отползти.