Виктория Вита - Этот сильный слабый пол

– Элвис покинул здание, «Лада седан – баклажан», – наперебой стали выдавать перлы, демонстрируя свое остроумие, ординаторы; на них тут же шикнули многоопытные коллеги. Ведь то, что у стен бывают уши, – это далеко не игра слов, многие из старых врачей испытали это на своей шкуре, а у некоторых из них даже остались шрамы.

В зал для конференций все шли молча. Начало дня явно не предвещало ничего хорошего.

– Ты чего с ним связалась? – толкнула в бок Варвару Елена Михайловна, молодая и постоянно беременная врач, у нее уже было трое детишек и сейчас она счастливо ожидала четвертого.

– Ты же знаешь, мало того, что он патологически глуп, но и также патологически амбициозен и мстителен.

– Лен, не бери в голову, – Варвара передернула плечами, – все равно кто-то должен дежурить и стоять у станка, рабочая сила нужна в любые времена и при любой власти.

– Он еще слишком молод, неопытен и глуп, чтобы это понимать, – попыталась развить тему Елена.

– Лен, давай о приятном, – Варвара резко сменила тему. – Кого теперь ждешь, мальчика или девочку?

– Не знаю и не хочу знать, – Елена умиротворяюще улыбнулась, – главное, чтобы родился здоровеньким. Да, если после конференции ни увидимся, не пуха тебе на аудиенции у главного.

Варвара благодарно кивнула головой.

Конференция проходила буднично, скучно. В голове теснились мысли одна «радостнее» другой. Волновали ночные прооперированные пациенты, и тут же всплывали, перекрывая все и вся, разговор с Татьяной и глупейшая схватка с заведующим. Чего она с ним завелась? От злости, что жизнь не удалась, что не получается то, о чем мечталось? Ну а причем здесь дурачок с купленной степенью и случайно или не случайно занявший руководящее кресло? Ведь, по большому счету, он не вмешивался в ее работу и был хотя и не умен, но все-таки безобиден, а теперь стал врагом. Тютчева он ей никогда не простит, даже не самого Тютчева, а то, что он при всех оказался в глупейшем положении. Варвара тяжело вздохнула. Как там у Высоцкого: «Бермуторно на сердце и бермудно на душе». Вот уж точнее не скажешь. Теперь она очень хорошо представляла, что это такое.

После конференции ее еще больше часа мариновали в приемной перед кабинетом главного врача. Знакомые и незнакомые люди, в своем большинстве с озабоченными выражениями лиц, входили и выходили из его кабинета, некоторые сочувственно кивали Варваре, как будто знали что-то особенно важное и уже заранее жалели ее. Ожидание становилось просто невыносимым, когда ее все-таки пригласили в «тронный зал».

Кабинет был выдержан в классическом стиле ретро: то ли барокко, то ли рококо, она не очень в этом разбиралась, но излишняя пышность, помпезность резала глаз. Вся мебель была красного дерева с вычурной резьбой и обита бордовым бархатом. Стены были зашиты дубовыми панелями и на полу, конечно, дубовый паркет. В тон подобранные портьеры плотно закрывали огромные окна. В кабинете устойчиво витал дух похоронной конторы среднего уровня. Главный сидел, даже не сидел, а утопал в огромном кресле, сложив перед собой руки на стол такого огромного размера, что на нем можно было бы играть в настольный теннис. Пальцы рук сплетались, расплетались и вновь переплетались, постоянно находясь в движении, они, казалось, жили своей собственной особенной жизнью, и это вольно или невольно приковывало к себе взгляд.

– Варвара Семеновна, – главный чревовещал, практически, не открывая рта, – мне бы хотелось, чтобы вы меня внимательно выслушали и не перебивали, затем хорошо все обдумали, и на следующей неделе, мы снова с вами встретимся и продолжим разговор.

Варвара молча кивнула. Главный врач не предложил ей присесть, но после такого ночного дежурства, плюс ожидание в приемной, не говоря о всяких там мелочах, как общение с коллегами, значительно укрепивших ее жизненный дух, она подспудно догадывалась, о чем пойдет речь, и без приглашения села на ближайший стул, постаравшись устроиться с максимально возможными удобствами и приличиями, согласно складывающейся ситуации, и вся превратилась в слух.

Дорога домой обычно не занимала много времени, но сегодня, несмотря на то, что ее и отпустили с работы пораньше, и все удачно складывалось и с транспортом, и с магазинами, даже свою «Копейку» она успела забрать из автосервиса, как-то все равно все шло не так. Дядя Миша, этакий Винни-Пух из советского мультфильма, он не был ее родным дядей, но в свое время его удачно прооперированное колено сделало их ближе, чем родственниками. Она стала фактически домашними врачом всех его близких, а у него их было немало, а он, в качестве благодарности, прикладывал максимум усилий, чтобы из ее стареньких «Жигулей» сделать «Мазерати». Иногда, садясь в свою машину после ее очередной разборки и сборки, Варваре начинало казаться, что машине не хватает только нового кузова, и это только потому, что просто дядя Миша еще не нашел подходящий спорткар, кузов которого был бы достоин ее «Жигуленка».

– Ты там на трассе поосторожнее со скоростью, – сказал он в напутственном слове, – там на спидометре будет 60 километров в час, а в действительности твоя ласточка будет идти под восемьдесят. Под твой двигатель я пока нормальный спидометр не смог подобрать. Ты после выходных мне машинку снова подгони, я ее доработаю.

– Дядя Миша, – робким полушепотом поинтересовалась Варвара, – а что с моим двигателем не так, ведь там, кажется, что-то с движком было?

Что такое движок, она не имела абсолютно никакого понятия, но это слово было на слуху, и Варвара не преминула блеснуть своими техническими познаниями. Дядя Миша горестно вздохнул и, жалостливо взглянув на нее, как на убогую, отдал ключи от машины.

– Поезжай уже к себе на дачу, а то на тебя уже смотреть страшно, зеленая вся, – механик горестно покачал головой, – движок…, какой там движок… Там все пришлось менять, сам не могу понять, как ты ко мне тогда доехала. Так, езжай давай и не морочь мне голову. Много будешь знать, скоро состаришься. И не забудь, не гоняй и после выходных сразу машину ко мне.

Утомленный собственной тирадой, он продолжая что-то возмущенно бурчать себе под нос, скрылся за припаркованным у самых ворот автосервиса огромным внедорожником. В душе Варвара была с ним совершенно согласна, нечего лезть в те области, в которых ты ничего не смыслишь. Тебе все сделали? Сказала спасибо, и до свидания. Главное – она на колесах и сегодня вечером или рано утречком можно ехать на фазенду. Да, и не забыть заехать в аптеку закупить по списку лекарств для тети Зины, соседки по даче. В этом списке было все, кроме, наверное, морфия и цианистого калия.

Тетя Зина никогда в жизни ничем не болела, вышла на пенсию по выслуге, а не по возрасту, работая кем-то секретным и на каком-то очень секретном производстве. Она тогда сразу продала питерскую квартиру и, предварительно снеся свою старую «избушку на курьих ножках», «отгрохала» на своем участке, по меркам односельчан, «дворец», который представлял собой двухэтажный каменный дом с верандой, выложенной из настоящих дубовых бревен, с мезонином и балкончиком, сразу и переехала в него на постоянное место жительства. В доме было пять комнат, уютная большая кухня, гостиная, она же и столовая, и главная достопримечательность – ванная с душевой-сауной, хотя во дворе стояла баня – капитально сложенный деревянный сруб.