Сергей Глазков - Кинодетективы 10

ФЕДЯКИН: Вот ты где, сучонок!

Федякин хватает Илью за шиворот и приподнимает над землёй, но Илье удается вывернуться. Он отталкивается ногами от стенки и сбегает. Федякин выпрыгивает из дома через окно. Стреляет вверх из охотничьего ружья и принимается преследовать Илью.

На улице слышны выстрелы. Егор вскакивает.

ЕГОР: Что это?

ПЕТР: Стреляют из охотничьего ружья.

ЕГОР: Кто?

ПЕТР: У нас в деревне только у Федякина ружье имеется. Значит, он и палит.

ЕГОР: Федякин уехал в соседнюю деревню за деталями для трактора.

ПЕТР: Значит, уже вернулся.

ЕГОР: На кого это он охоту устроил?

ПЕТР: На женихов дочкиных.

ЕГОР: Анжелки?

ПЕТР: Ага. Её.

Илья, перепрыгивая через заборы, убегает от вооруженного Федякина. Тот не отстает, задерживается только, чтобы перезарядить охотничье ружьё. Илья спрыгивает с забора.

Тут же к нему с лаем бросается огромная псина. Илья прилипает к забору и закрывает глаза. Спасает Илью массивная цепь, которая удерживает пса. Прижимаясь к забору, Илья ретируется со двора, в котором обитает огромный пёс.

Илья заскакивает в избу, закрывает дверь на засов и сразу бросается к окну, на ходу снимая с себя одежду. Петр и Егор в темноте следят за ним. На крыльце слышится шум. В дверь громко стучат. Илья быстро забирается на печь. Петр качает головой. Егор поднимается, включает свет и идет открывать дверь.

ЕГОР: Кто?

ФЕДЯКИН: Открывай, иначе сам дверь вышибу.

Егор поворачивается к деду. Дед машет рукой.

ПЕТР: Он может.

Егор открывает дверь. В избу врывается Федякин.

ФЕДЯКИН: Убью гада! Где он?

ПЕТР: Кто?

ФЕДЯКИН: Твой непутевый сыночек?

ПЕТР: На печке… спит.

ФЕДЯКИН: Как же… он спит!

Из-за трубы доносится тихое сопение. Федякин бросается к печке, но ему преграждает дорогу Егор.

ЕГОР: Тебе же сказали, что батя спит.

ФЕДЯКИН: А кто только что ко мне в окно стучался?

Егор и Петр переглядываются. Петр недовольно морщит лоб.

ЕГОР: Я.

Федякин от неожиданности делает два шага назад.

ФЕДЯКИН: Ты?

ЕГОР: Ты глухой? Только я не к тебе стучал в окно, а к Анжеле.

ФЕДЯКИН: Зачем?

ЕГОР: Хотел пригласить на свидание.

Федякин растеряно садится на стул у стола. Ружье опускает на коленки.

ЕГОР: Я ж не знал, что вы её с ружьем охраняете.

Федякин обращается к Петру.

ФЕДЯКИН: Он правду говорит?

ПЕТР: Тебе его слова мало?

Федякин пожимает плечами.

ФЕДЯКИН: Извини, парень…

Федякин поднимается и идет к двери.

ФЕДЯКИН: Извините, Петр Егорович… Спокойной вам ночи.

Федякин уходит.

ПЕТР: Егор выключи свет.

Егор закрывает дверь за засов и выключает свет.

Сосед Каргин, с опаской поглядывая в сторону двора Прохоровых, возвращается домой. Быстро пробегает по своему двору и прячется в избе, плотно прикрыв за собой дверь.

Петр лежит в кровати, Илья – на печи, а Егор – на диване. Каждый думает о своем.

ПЕТР: Илья?

ИЛЬЯ: Что, батя?

ПЕТР: Ты дал мне обещание не встречаться с Люськой?

ИЛЬЯ: Ну, дал…

ПЕТР: Чего ж ты к ней попёрся?

ИЛЬЯ: Ноги сами меня к ней повели.

ПЕТР: Ноги? А не другое?

ИЛЬЯ: Не знаю…

Егор внимательно слушает их разговор.

ПЕТР: Эх, Илья… Выходит правильно люди про тебя говорят: «Непутевый».

ИЛЬЯ: Я не вижу ничего в этом плохого.

ПЕТР: Когда ты уже остепенишься и перестанешь скакать по жизни, как кузнечик? Когда ты, наконец, начнешь думать головой, а не тем, что у тебя между ног. Когда ты, в конце концов, будешь брать ответственность на себя…

Илья делает вид, что спит.

Панорама спящей деревни. Окна домов не светятся. Лавочки у домов пусты. Тихо плещется река. На двери магазина висит огромный замок. Лишь одна лампа, висящая на столбе у клуба, освещает небольшой островок площади.

В каком-то дворе лает собака. Ей сразу же отвечают собаки с других дворов. Через некоторое время лай прекращается и наступает звенящая тишина, в которой слышится…

…громкий храп «смертельно больного» Петра и здорового Егора, от которого не может спать Илья. Он закрывает уши подушкой. Затем садится в кровати и поочередно смотрит то на отца, то на сына.

Где-то кричит петух, возвещая о начале нового дня. Панорама деревни. Далее мы видим мост через реку, дорогу к ферме…

…и саму ферму, возле которой стоят возмущенные женщины-доярки. Среди них Анжела, Светлана, тетка Шура и ветврач Лещев. Федякин на тракторе завозит силос в коровник. Филимон откачивает отходы из выгребной ямы в бочку ассенизаторской машины. Светлана обращается к Лещеву.

СВЕТЛАНА: Костя, где этот Каргин? Молоко скиснет, пока его дождемся.

ЛЕЩЕВ: Не знаю.

СВЕТЛАНА: Так узнай…

От них отделяется тетка Шура.

ШУРА: Если – не помер, то – дрыхнет. А если – дрыхнет, то я его убью, козла старого.

Тетка Шура заскакивает на подножку ассенизаторской машины.

ШУРА: Филя, подбрось меня к Каргину.

ФИЛИМОН: Это можно.

Филимон закрепляет шланг, снимает рукавицы, закрывает щиток насоса и садится в машину.

Распахнув калитку, тетка Шура входит во двор Каргина, легко подлетает к дому и требовательно стучит в дверь. Дверь сама открывается. Тетка Шура решительно входит внутрь дома.

Тетка Шура входит в комнату и замирает у двери.

ШУРА: О, Господи!

Тетка Шура крестится. На столе под белой простыней лежит Каргина.

ШУРА: Никак помер!

Каргин открывает один глаз и говорит загробным голосом.

КАРГИН: Пока нет, но совсем скоро…

Тетка Шура набрасывается на него.

ШУРА: Дурак старый, напугал только…

КАРГИН: Не шуми, Шурка. Дай спокойно умереть.

ШУРА: Не дам. Сначала молоко с фермы увези, а потом сколько хочешь умирай.

КАРГИН: Земные заботы меня больше уже не касаются. Я уже обмылся и приготовился на тот свет.

ШУРА: Хватит дурить, Васька! На работу пора.

КАРГИН: Отработался я, Шурка.

ШУРА: Кто тебе это сказал?

КАРГИН: Вчера ночью встретил я Старуху с косой.

Тётка Шура удивленно смотрит на Каргина.

ШУРА: Какую старуху?

КАРГИН: Ту самую… Позвала она меня с собой.

ШУРА: Ночью?

КАРГИН: Да.

ШУРА: Чего ж ты сразу с ней не пошёл?

Каргин морщит лоб.

ШУРА: Значит, не так ты ей нужен.

КАРГИН: А чего она приходила?

Тётка Шура вздыхает.

ШУРА: Придет время – сам у неё спросишь. А тебе ещё рано думать о смерти.

КАРГИН: Не рано.

ШУРА: Рано.

КАРГИН: Не рано. Мне лучше знать.

ШУРА: У тебя жизни ещё лет на десять.

КАРГИН: Это снаружи, Шурка, а внутри – всё уже мертво.

ШУРА: Ой, ли?

КАРГИН: Точно.