Ланиус Андрей - Похождение одинокой женщины

Шура внезапно решилась:

– Приходи, Тома! Я тебе тоже хочу рассказать кое-что странное.

– Тук-тук! – в дверном проеме обрисовалась статная фигура Шумайлова в летнем светлом костюме, модной цветастой рубашке, плетеных коричневых туфлях из тонкой кожи.

Весь его облик как бы кричал: перед вами мужчина в полном соку, умеющий брать от жизни и не упускающий ни единой приятной возможности!

– Ну, что, Шура-проводница? – кивнул он. – Пора в путь-дорогу?

6.

Выйдя из подъезда, Шумайлов действительно остановился и обвел взглядом элитное крыло дома, будто в попытке пересчитать зашторенные лоджии и окна.

– Нет! – покачал головой. – Эти солнечные блики, играющие на стеклах, так слепят глаза, что ничего рассмотреть невозможно. Даже имея морской бинокль! Полагаю, старая ведьма осталась сегодня без очередной порции впечатлений. Как считаешь, а, Шурка?

– Я уже говорила вам, что баба Катя, по моему мнению, никакая не ведьма, – сдержанно отозвалась Шура. – Просто она больная, одинокая, несчастная женщина. У нее нет своей интересной жизни, вот она и наблюдает за другими людьми. Я считаю, что подглядывать – некрасиво, но ведь и ее можно понять.

– А-а, так ты из породы сочувствующих! – съязвил Шумайлов и огляделся.

Двор представлял собой почти полностью заасфальтированный, замкнутый со всех сторон стенами разноэтажной застройки прямоугольник, в пределах которого не росло ни единого дерева. Лишь вдоль элитных подъездов зеленели разбитые недавно газоны.

Семиэтажный парадный угол, выходивший двумя своими крыльями на оживленный городской проспект и примыкавший к нему парк, даже со своей тыльной, «дворовой», стороны смотрелся весьма респектабельно.

Напротив главного парадного крыла тянулась невзрачная, с облупившейся штукатуркой, пятиэтажка, невесть когда и по какой причине втесавшаяся в этот оазис благополучия.

Даже по внешнему виду ее окон и занавесок нетрудно было заключить, что в этом строении обитают люди малоимущие, неудачливые, смирившиеся со своей участью.

Именно здесь, в среднем подъезде, на третьем этаже проживала пресловутая баба Катя.

Четвертую сторону каре образовывала высокая глухая стена, под которой располагался въезд в подземный паркинг.

В обоих парадных крыльях имелись высокие арки, обрамленные в нижней части каменными плитами с рваной поверхностью.

Со стороны двора въезд под арки перегораживали короткие красно-белые шлагбаумы, а выезд – кованые металлические ворота, с калитками в них.

Возле каждой из арок дежурил добрый молодец в камуфляже, вооруженный электрошокером.

Еще один охранник – старший дежурный сидел в будке, оборудованной пультом наблюдения и расположенной у въезда в паркинг.

– Вот уж, действительно, на танке не подъедешь! – снова констатировал Шумайлов.

Вдвоем с Шурой они прошли к меньшей арке, что выводила на тихую улочку, огибающую парк.

Охранник, белобрысый крепыш средних лет, с косым шрамом через всю щеку, благожелательно кивнул Шуре, затем скользнул профессиональным взглядом по фигуре Шумайлова.

Нажатие кнопки – и калитка в воротах открылась.

– Ты знакома с этим верзилой? – поинтересовался Шумайлов, когда они оказались на тротуаре. – Обычно охранники, эти злобные церберы, редко приветствуют посторонних визитеров.

– Я дружу с Томой много лет, часто бываю у нее, значит, не такая уж и посторонняя, – дипломатично ответила Шура, явно не горя желанием переходить со своим спутником на доверительный тон. – Что касается Романа, этого охранника, то свой шрам, как мне кажется, он получил в какой-то горячей точке. Я мысленно сочувствую ему, он, видимо, ощущает это, вот и откликается добром.

– Да ты, Шурка, еще и экстрасенс! – съязвил Шумайлов. – Тогда ответь мне вот на какой вопрос…

Закончить фразу он не успел.

Шедший им навстречу по узкому тротуару молодой человек – худенький, неказистый, в каких-то нелепых очках – вдруг как-то странно засеменил, затем, уступая им дорогу, сошел на мостовую и часто-часто закивал Шуре.

– Здравствуйте, Яша! – кивнула она в ответ. – К бабушке в гости направляетесь?

– Забрать надо кое-что, – ответил тот, смущаясь и краснея, как неловкий подросток, тут же заулыбался и протиснулся мимо них к воротам.

Здесь он приложил к домофону ключ и вошел через открывшуюся калитку под арку.

– Что это за чудик?! – сощурился Шумайлов.

– Это Яша, внук бабы Кати, – пояснила она.

– Внук старой лисы?!

Шумайлов бросился к уже закрывшейся калитке, провожая взглядом тщедушную фигурку.

7.

– Значит, у нашей хитроумной наблюдательницы есть любимый внучок?! – вернувшись к Шуре, воскликнул Шумайлов с таким выражением, словно сделал некое важное для себя открытие. – И ты его хорошо знаешь, да, Шура-проводница?

– Вы успокойтесь, Аркадий Валентинович, – ответила та, определенно пытаясь поставить собеседника в некие рамки. – Что удивительного в том, что я знаю, если не по именам, то в лицо, многих жильцов двора, как и тех, кто регулярно ходит к ним в гости? Я же объяснила: я бываю здесь часто. Очень часто.

– Так-так-так… – продолжал Шумайлов, думая, однако, о чем-то своем. – Нет, давай разберемся. Это очень интересный поворот. Да, я понимаю, что история твоих отношений с Томилой куда более длительная, чем моя. Я-то был в этом доме всего четыре раза, и всегда в твоем сопровождении. Не сомневаюсь, что до меня ты водила к Томиле других ее любовников. Может, их было много. Меня все это не колышет. Я вообще не ревнивый. Я выспрашиваю тебя сейчас совсем по другой причине. Баба Катя – источник опасности для нас с Томилой, мы об этом говорили совсем недавно, когда пили вино на лоджии. И вдруг выясняется, что ты в прекрасных отношениях с внуком этой пронырливой старухи, каково!

– Я, кажется, уже просила вас не оскорблять при мне старую, больную женщину, – с ледяной вежливостью отозвалась Шура. – Такому видному мужчине, как вы, это совсем не к лицу. Что касается Яши, то никаких особых отношений у меня с ним нет!

– Но мы ведь не в деревне, где все встречные здороваются друг с другом!

Шура остановилась на тротуаре и, откинув голову, смерила своего спутника не слишком добрым взглядом:

– Послушайте, я не обязана отвечать на ваши вопросы! Да, я – ваша проводница, но вы мне – не друг и уж, тем более, не хозяин! Но все же я отвечу, чтобы раз и навсегда снять это недоразумение. Яша живет отдельно, не в этом доме, но периодически навещает бабу Катю. Очевидно, приносит ей продукты и помогает по хозяйству. Это очень стеснительный, даже робкий молодой человек, и вдобавок, похоже, одинокий. Он страдает, и мне захотелось ободрить его улыбкой. Я стала кивать ему при встречах, пару раз пыталась втянуть его в разговор, а его имя услышала случайно, когда при мне его окликнул кто-то из соседей. Несколько раз я видела его в форменной одежде, из чего заключила, то он служит в телефонной компании. Вот и вся история наших «отношений».