Анна Кубанцева - Алена Винокурова. Женщины любят вопреки

– То есть искать мы будем золото? – спросила я.

– Будем, – кивнула Марина, – золотые слитки даже на черном рынке штука заметная и недавно один всплыл в вашем регионе, если к этому причастен Бережной, мы это узнаем.

Я сидела в кабинете, лениво крутилась на стуле и слушала, как ведет допрос новый следователь Степан, только что окончивший институт. В отделе шел ремонт, населенность кабинетов уплотнили, возиться с молодым никому не хотелось, и его сослали к нам. Пашка окрестил его «сын полка» и мы взяли над ним шефство. Вот и сейчас я делала вид, что просто сижу, а сама слушала, как он допрашивает нашего штатного бомжа дядю Борю, неожиданно признавшегося в убийстве товарища по бутылке.

– И, если знаете, молодой человек, как у классика: уж мы их душили, душили…Ну, вот и я Васю, упокой Господь его душу, душил, душил и удушил…

– Чем производили удушение? – без всякого интереса спрашивал младший лейтенант.

– Так этой…Как его, подушкой.

– Из личных мотивов?

– Да, излишние употребление, ревность…

– Это к кому приревновал, дядь Борь? – не выдержала я, – к Надьке-синячке или к Алке – давалке? Или у вас новая дама в компании?

– Я ж говорю, Аленушка, алкоголь, чтоб его…

– Так, Степ, заканчивай бумагу переводить, он нам голову морочит.

– Почему? – не понял парень, – у нас же чистосердечное, Алена Дмитриевна.

– Потому что, Степа, Дудников Борис Михайлович – это наш штатный бомж, мы его всем отделом кормим. Дядь Борь, – обратилась я к нашему штатному другу, – ты зимой в бушлате форменном ходишь, в пьяных похождениях замечен не был, а вот в любви к книгам уличен не раз, ты кому сказки рассказываешь, что ты Петрова замочил? Я не говорю уже о том, что признаков насильственной смерти у трупа не обнаружено. К чему этот спектакль?

Дудников вздохнул и потупился.

Вообще он был человек неплохой и достаточно интеллигентный для бомжа. Бывший учитель истории из бывшей союзной республики Средней Азии, был одинок, после развала Союза, вернулся в Россию, продав все, что имел, пробовал податься в бизнес, но связался не с теми людьми и получил шесть лет колонии. Дальше классика: отстал от поезда, помочь некому. Как-то незаметно он прибился к нашему отделу: то почистит порог от снега, то окна помоет снаружи, так мы и взяли его на попечение, пускали зимой ночевать в обезьянник, подкармливали, давали мелкие поручения.

– Хорошо, давай начистоту, Аленушка. Старый я стал, болеть начал. Вася, конечно, сам помер, но…Какая ему уже разница? А мне сухая постель, да еда по расписанию, хоть какая, врачи, коли помирать стану. Вам плюсик к раскрываемости, вот молодой человек успешно начнет карьеру, а мне, как я уже сказал, сухая постель и возможность спокойно помереть. Не отказывай старику, а?

Теперь я тяжело вздохнула и покачала головой.

– К младшему лейтенанту Богданову все вопросы, – кивнула я головой на Степу, а сама незаметно для старика кивнула ему, чтоб оформлял.

– Так как, Степан Сергеевич, не откажете?

Степан сидел и моргал, пытаясь переварить ситуацию.

– Ну, как же, Дудников, давайте мы поможем Вам документы восстановить, в приют пристроим, в больницу.

– Ну, сам посуди, лейтенант, выйду я из больницы и куда? Обратно? Дома меня давно похоронили, не ждет там никто, а лавочки уже жестковаты стали для моих старых костей. Не откажи, лейтенант, тебе-то что?

Я только головой покачала, слушая этот диалог. Написала на бумажке номер дела, положила на стол Богданову.

– На, еще на него закрой, тоже по чистосердечке проведи, давно глухарем висит.

– Вот спасибо, Аленушка, вот подсобила, – радовался Дудников.

– Все, дальше без меня, – подняла я руки, – давай, Богданов, работай. Ну, бывай, дядь Борь, удачи.

Я вышла на улицу. По сравнению с днем, стало прохладнее, но все еще было очень жарко. Села в машину и насладилась действием климат-контроля. У меня была запланирована интересная встреча сегодня.

На прошлой неделе, я сидела на работе, никого не трогала, когда на экране мобильного высветился странный длинный номер. Без особого интереса я сняла трубку и услышала смутно знакомый женский голос:

– Hi, darling! What’s up?

– Hi, who is it?

– Это Ирина Изотова, помнишь такую?

– Ира? Вот это люди, не ожидала, честно. Как дела, как Нью-Йорк?

– Все good, – с легким акцентом сказала Изотова, – слушай, я на следующей неделе буду в нашем городе, давай увидимся?

– Давай, приедешь – звони, я буду рада.

И вот она приехала, и мы договорились встретиться на летней веранде одного милого заведения.

Когда я подъехала, я увидела, что Ирина уже сидит за столиком и лениво разглядывает людей. С ней случились вроде бы небольшие, но примечательные перемены. Ее светло-русые волосы стали, как будто тяжелее и блестящее, легкое белое платье красиво оттеняло кожу с золотистым загаром, большие черные очки выглядели очень стильно, как и светлый маникюр, на который она переключила свое внимание. В общем, Ирина стала заметно ухоженнее, что совсем неудивительно, если твой мужчина олигарх. Пусть даже и беглый.

Она заметила меня и широко улыбнулась, я улыбнулась в ответ, мне действительно приято было ее видеть.

С Ириной мы познакомились, когда она проходила свидетелем по одному громкому делу. Ну как, свидетелем. В интересах дела, но с не очень приятной для Ирины мотивацией в виде задержанного за наркоту младшего брата, ее подсунули в подружки к олигарху Ивану Кожемятову. Почему именно Ирину, я до сих пор ума не приложу. Олигарха Кожемятова решением, принятым в высоких кругах, было приказано ликвидировать. Только кто-то ликвидировал Ивана на его же празднике раньше, чем это успели сделать спецслужбы, а Ирина по уши в него влюбилась. И была бы такая невеселая сказочка, если бы не оказалось, что Иван Кожемятов самоликвидировался и живет себе припеваючи в городе Нью-Йорке, забрав с собой Ирину и ее младшего брата. Официально Иван числился погибшим, жил в Америке под чужим именем и тот факт, что он жив, на Родине был известен очень узкому кругу лиц, в том числе мне.

– Привет, звезда! – поприветствовала я ее, – Слушай, ну ты шикарно выглядишь!

Ира крепко меня обняла и не очень весело усмехнулась в ответ на мои слова.

– Это не сложно, когда есть деньги, – просто ответила она.

– Тебя не радует тот факт, что у тебя есть деньги? – удивленно подняла я брови.

– Нет, просто привыкнуть никак не могу. Иван чуть ли не силой заставил меня купить дорогие шмотки, а я не могла себе разрешить. Я все время вспоминаю время, когда погибли родители, Кожемятова и я делила пакет с гречкой на неделю, чтоб нам с Никиткой хватило. Я стараюсь помогать детям теперь, детский дом, что Иван курировал, взяла под свою опеку, так сказать, хочу грант для одаренных деток учредить, чтобы у них была надежда на хорошее образование…