Сергей Глазков - Кинодетективы 6

– А откуда?

– Из отдела по организации шоу-программ, – вставляет Волина.

Белявин с подозрением смотрит на Волину.

– Точно?

– Ты по мне не видишь? – Интересуется Волина, – У нас до сих пор хэллоуин продолжается. Вот участников для нового праздника собираем. Хотели Дениса привлечь, а он умер.

Белявин, глядя на странный макияж и одежду Волиной, смеется и далее спокойно рассказывает всё, что знает, поворачиваясь то к ней, то к Захарову:

– Кольцов давно сидел в системе.

– Мать знала об этом? – Спрашивает Волина.

– Не знаю.

– Кому он был должен? – Задает вопрос Захаров.

– Всем, но больше всего Варшавскому.

Белявин успокаивается окончательно и привязывает воздушные шары к баллону.

– Он рассчитался?

– Не ко мне вопрос. У Варшавского спрашивайте.

– А ты как думаешь?

– Без матери – вряд ли.

– Где найти Варшавского?

– На вещевом рынке у него киоск.

– И за это спасибо.

Волина достаёт из сумочки маникюрные ножнички. Белявин показывает Волиной шарик.

– Хочешь?

– Нет.

Волина разрезает нитки, которые удерживают воздушные шары. Те моментально взмывают вверх. Белявин пытается ухватить их, но не успевает.

– Что ты сделала?

– Люблю, когда шары летают. Сразу ощущается праздник, как на Первое мая. Правда?

Белявин бросается на неё с кулаками:

– Сука ты!

Захаров перехватывает его и бьет в живот. Тот сгибается от боли.

– Осторожнее с выражениями, я могу запомнить, а это не пойдет тебе на пользу.

Величко теряет терпение.

– Ты, по-моему, издеваешься?

Щукин поднимает вверх руки:

– Ни в коем случае, гражданин начальник.

– Это ты поджог дом Кольцовой?

– Когда?

– Вчера ночью?

– Вчера ночью?

Щукин задумывается, потом что-то вспоминает и улыбается:

– Ах, вчера ночью. Не-е… Я не мог. Я вспомнил. Я у бабы… Простите, у женщины был.

– У какой? – Не отступает Величко.

Щукин откидывается на стуле и забрасывает ногу на ногу:

– Сказать не могу. Это затронет её честь и достоинство. А я – настоящий джентльмен. Сам видишь.

Величко хватает его за воротник и приподнимает:

– Ты, джентльмен долбанный, если ты не назовёшь её имя, тебя посадят.

– Она за мной хоть на каторгу поедет, – гордо сообщает свидетель.

– Кто?

– Сушко. Она меня любит.

– Ты этой ночью был у Сушко?

– А где же ещё?

Величко отпускает Щукина:

– Выходит, у тебя есть алиби?

– Выходит, что так! – Подтверждает тот.

– Это должна подтвердить Сушко.

– Должна, – соглашается Щукин.

В кабинет входит Трубников и отзывает Величко в сторону.

– Я там привез Потапову. Захаров просил побольше ужаса ей устроить, чтобы она разговорчивой была.

– Сделаем. Скажи дежурному, чтобы в «обезьянник» её определил. Это для начала.

– Понял.

Захаров стучится и сразу входит внутрь ларька. За ним торопиться Волина. Варшавский удивленно смотрит на них.

– Вы кто?

– Налоговый инспектор, – отвечает Захаров.

Варшавский показывает на Волину:

– А это кто?

– А это со мной.

– Чего пожаловали?

– Мзду собираю, – сообщает Захаров.

– А я уже заплатил вашему товарищу, – говорит Варшавский.

– Давайте уточним, какому?

Варшавский понимает, что сболтнул лишнее.

– Я хочу увидеть ваши документы, а то слишком много вас развелось – инспекторов.

Захаров показывает удостоверение. Волина располагается у манекена и, молча, слушает их разговор.

– Полковник Захаров. Следственный отдел.

– Я – законопослушный гражданин Варшавский Даниил Самуилович. Что вас привело в мою скромную торговую точку?

– Жажда познания.

– Во как? – Удивляется Варшавский, – Должен вас огорчить, товарищ полковник. Мы университетов не заканчивали. Имеем всего лишь среднее специальное образование: техникум советской торговли. Так что духовной пищи вы у меня не найдете.

– Я вижу, что пищи для желудка у вас тоже нет, – говорит Захаров.

– Вы правы, – соглашается тот, – В продаже только серенький секонд-хенд.

– Не прибедняйтесь, Даниил Самуилович, – возражает полковник, – я знаю, что у вас есть замечательное средство, которое превращает серые будни в красочный праздник.

Варшавский вытягивается. Ещё раз осматривает Захарова с ног до головы. Бросает быстрый взгляд на Волину, но та безразлично рассматривает вещи на манекене.

– Кто вам на меня такой пасквиль возвёл?

– Сорока новость на хвосте принесла.

– Набрехала ваша сорока. Я бы ей за такие новости перья повыскубал.

– А ещё она сказала, что вы Денису Кольцову наркотики поставляли.

Варшавский поджимает губы и зло смотрит на Захарова:

– Гражданин полковник, я понимаю, что вы власть и вам всё можно, но не пошли бы вы из моего ларька на… хризантемы посмотреть.

– Зря, Варшавский, – говорит Захаров, – Я ведь могу уйти, но когда вернусь, тебе придётся завязать с твоим бизнесом надолго.

– Ой, товарищ полковник! – Без эмоций произносит хозяин ларька, – А я сразу испугался и наделал в штаны.

– Выходит, нормального разговора у нас не получится, – понимает Захаров.

Варшавский рукой показывает выход из помещения:

– Нет.

От манекена отзывается Волина. Она показывает на пиджак, висящий на вешалке.

– Вы не скажете, что это за фирма? Можно примерить?

– Нет, – отказывает её Варшавский.

Волина лезет в карман и извлекает из него свернутый в несколько раз кусок газеты.

– Ой! Что это?

Варшавский с ужасом смотрит на пакетик из газеты. Он понимает, что делает Волина. Она принимается медленно разворачивать пакет, но останавливается:

– Варшавский, мы будем смотреть дальше, что в пакетике лежит, который я достала из пиджака, висящего в вашем торговом ларьке?

– Не надо.

Он тяжело вздыхает и садится на стул:

– Я и так знаю, что в этой газете вы обязательно найдёте.

– Значит, будете говорить? – Спрашивает Волина.

– Буду.

Он качает головой и затравленно смотрит на Захарова:

– Ох, и мастера же вы честного человека подставлять.

– Повторяю вопрос товарища полковника, честный человек Даниил Самуилович Варшавский, – говорит Волина, – вы поставляли наркотики Денису Кольцову?

– Нет, – сознается тот, – Я покупал у него ценные вещи. Ссужал деньги.

– Много он вам должен? – Подключается к беседе Захаров.

– Это мои проблемы, и я их решаю сам, – отвечает продавец.

– Я на ваши проблемы не претендую, – произносит полковник, – Но к ним добавляется ещё одна.

– Какая?

– Это твои ребята две недели назад наезжали на Кольцовых по поводу долгов?

Варшавский начинает ёрзать на стуле.

– Вам лучше говорить правду, Даниил Самуилович, – советует Волина, – потому что вы не знаешь самого главного.