Татьяна Луганцева - Молчание в тряпочку

— Дмитрий Иванович — старый, бывалый сыщик, он наверняка уже все выяснил! — подбодрила себя Яна.

Она ехала на свидание в пансион к своему напарнику. На заднем сиденье лежал пакет с фруктами, соками, курицей-гриль, купленной в палатке, и маленькой бутылочкой французского коньяка. Так Яна решила подбодрить деда в нелегком деле, слежке за Алисой. Свернув на проселочную дорогу, Яна подумала:

«Скоро я завершу свое первое дело, которое привело нас в частный дом инвалидов и престарелых. Откуда так пахнет гарью? Торфяных мест здесь поблизости нет… наверное, жгут костры».

Когда Яна увидела, что белое здание пансиона объято пламенем, она вылетела из «Пежо» и понеслась к «Прогрессу», забыв закрыть машину.

Размеры пожара устрашали. Все левое крыло было в огне, который уже подбирался к высокому забору. Входные ворота были распахнуты настежь. Привычных охранников с каменными лицами не наблюдалось, видимо, они принимали участие в ликвидации огня или попросту унесли ноги, спасая свои шкуры. Медицинский персонал в белых халатах, которые уже были далеко не белоснежными, и пансионеры в обычных спортивных костюмах и пижамах метались по двору. Где-то слышался вой сирены. Люди, бренча ведрами и тазами, подбегали к пламени и выплескивали жалкие брызги на огонь, который тут же шипел, огрызался и захватывал все больше и больше территории. Скрипели деревянные рамы, лопались стекла, и от стен отлетала штукатурка. В саду потрескивали сухие веточки старых яблонь, которые словно зажигались огоньками и гирляндами.

Яна неслась по периметру здания, обезумев от всеобщей паники и разыгравшегося буйства стихии. Из окон на первом этаже сквозь железные прутья решетки вырывались языки пламени. Лицо Яны обжигало жаром. Вдруг общий гул, треск и вопли заглушил ужасающий душу крик:

— Яна!!!

Она остановилась как вкопанная и посмотрела в окно, из которого донесся крик. В клубах дыма и пламени из-за решетки на нее смотрело бледное лицо Дмитрия Ивановича, перепачканное черной гарью. Яна ахнула, она могла поклясться, что видела, как он горит! Лицо старого сыщика исказила гримаса боли и отчаяния. Хрипло, с какими-то булькающими звуками он прокричал, смотря мимо Яны, словно уже не видя ее:

— Опасность! Все у моей новой подружки! Яна, беги… паруса…

Его голова дернулась, и пламя накрыло Дмитрия Ивановича целиком, словно его заглотил огнедышащий дракон, оторвав от решетки и утащив в глубь комнаты. Яна вышла из оцепенения и с диким криком «Нет!!!» кинулась на толстые железные прутья. Она билась о решетку, словно бабочка о горячую лампочку, вцепившись худыми руками в раскаленное железо и безуспешно пытаясь выломать прутья. Яна совершенно не обращала внимания на то, что ей уже опалило ресницы, челку, кожу на лице и руках, а легкие с угрожающей быстротой наполнялись клубами черного дыма.

— Нет!! Напарник!! — кричала Яна, глотая слезы и теряя силы, пока не погрузилась в удушающий мрак. …Белый, незнакомый потолок с плафоном в виде ромашки Яна рассматривала уже десять минут, пытаясь сообразить, где она находится.

«Я умерла… интересно, где я — в раю или в аду?» — с трудом соображала она.

Тут над Яной нависло толстое лицо в саже, в запотевших очках и с взлохмаченной прической. Это была Лилия Степановна Песцова — директор частного пансиона для инвалидов и лиц пожилого возраста.

«Я в аду», — с грустью подвела итог своим размышлениям Яна.

— Яна!! Яночка! Слава богу! Она очнулась! Теперь с вами будет все хорошо!

Яна почувствовала боль во всем теле, попытавшись пошевелиться.

— Лежите! Лежите! Вас уже осмотрел доктор, вам не стоит двигаться несколько дней.

— Пожар… — Яна разлепила губы в кровавых корках.

— Да, случилась беда! Пожарные уже потушили огонь, не волнуйтесь. Сейчас ведется следствие, выясняется причина пожара, наверняка произошло самовозгорание старой проводки. Горе мне, горе! Говорила я этим строителям, чтобы все в доме меняли и делали капитальный ремонт. Так нет, только косметику навели, а провода и трубы старые подлатали. Здание, мол, старинное, на совесть сделанное, еще сто лет простоит! Какое несчастье! Все трухлявые перекрытия в момент загорелись! Все крыло первого сектора уничтожено, и второе крыло сильно пострадало, — причитала директриса, выдавливая из себя слезы.

— А люди? — прошептала Яна, чувствуя, что не может ни говорить, ни глотать от саднящей боли за грудиной.

— Медицинский персонал пансиона бросился спасать лежачих больных, и вынесли из огня всех до единого! А кто мог передвигаться, те сами спасались, но… — Лилия Степановна сняла очки и принялась чистить стекла толстым жирным пальцем, разводя еще большую грязь и копоть, — огонь был слишком силен, и двое людей погибли. Какая трагедия!

Яну затошнило от ее притворных возгласов отчаяния.

— Яна Карловна, вам нельзя волноваться. Постарайтесь посмотреть на случившееся философски. От судьбы не уйдешь. Несчастный случай! Стихия! Пожар! Погиб ваш подопечный, дедушка Дмитрий Иванович Колесников и еще одна пациентка, Элеонора Михайловна Загоруйко. Двое наших жителей. Большая беда для нашего пансиона! Какое несчастье! Но мы переживем, мы должны! Крепитесь!

Яна закрыла глаза, стараясь проглотить ком в горле. Слезы полились по ее обожженным щекам.

— Вы, Яна Карловна, получили ожоги обеих рук, немного обгорело лицо, у вас ожог верхних дыхательных путей, и еще вы сильно надышались гарью. Вам наложили лечебные повязки на руки и рекомендовали полежать неделю. Вам будет первое время трудно дышать и кушать из-за отека в легких. Врач оставил для вас кислородный баллон. Я хочу предложить вам пожить недельку у нас в пансионе. Врачебный уход мы вам обеспечим. Также хлопоты по захоронению Дмитрия Ивановича мы возьмем на себя. Кому скажете, сообщим…

Яна кивнула в знак согласия, ощущая горько-соленый привкус во рту и пустоту в душе. Она была готова остаться в этом месте навсегда, чтобы никого больше не видеть и не слышать после пережитого потрясения.

Всех жителей пансиона из пострадавшего здания разместили в другом корпусе, правда, не совсем пригодном к проживанию. Здесь быстро расчистили все от мусора, навели поверхностную уборку и тут же приготовили комнату и для Яны. На следующий день у постели перебинтованной Яны собрались сотрудники, можно сказать ее коллеги из детективного агентства. Григорий Андреевич в помятом светло-сером костюме и с таким же помятым лицом, Евгений необыкновенно для себя тихий и задумчивый и Лера с заплаканными глазами. Секретарь Григория Андреевича поминутно всхлипывала и вытирала глаза чистым носовым платком в синюю клетку.

— Как же это так… — прохрипел шеф детективного агентства, взъерошив пятерней густые русые вихры.