Татьяна Луганцева - Молчание в тряпочку

Незаконно проникшие в прачечную двинулись в сторону потайной комнаты, дверь в которую была не заперта, и сквозь щель в двери пробивался рассеянный электрический свет. Сережа толкнул дверь, и им представилась жуткая картина. На каменном полу, в разорванной светлой рубахе, неестественно вывернув руку, пристегнутую наручниками к металлической трубе, сидел Григорий Андреевич. Из его разбитого носа тоненькой струйкой текла кровь. Он поднял на вошедших заплывшие глаза и что-то попытался проговорить, но из его горла вырвались лишь какие-то нечленораздельные звуки вместе со свистом и бульканьем крови.

— Гриша! — пронзительно закричала Валерия и кинулась к нему, падая на колени рядом.

— Тише! — предостерег их Сережа, подходя к шефу детективного агентства и пытаясь отстегнуть наручники.

— Сейчас… держитесь, Григорий Андреевич… Здорово они вас отдубасили.

— Помощь придет! — тряхнула светлым хвостом Яна. — Я вызвала сюда Ричарда с милицией. Теперь уже можно накрывать это осиное гнездо!

— Помощь-то, может быть, и придет, но вам она уже не понадобится, — раздался гнусавый голос позади вошедших.

Яна развернулась на звук неприятного и знакомого голоса и столкнулась с презрительным взглядом синих глаз Евгения. Внешне он казался совершенно спокойным. Темная водолазка еще больше подчеркивала бледность его лица в обрамлении черных волос. По бокам от него стояли двое охранников с пистолетами в руках. Один из них, зло сплюнув на пол, прошипел:

— Как же они достали! Давно надо было всех прикончить! Как только эта длинная выскочка появилась у нас в пансионе, так и начались неприятности!

— Успеем… — многозначительно улыбаясь, ответил Женя, с ненавистью оглядывая пленников.

Сергей сделал резкое движение, пытаясь успеть добежать до вооруженных людей и вступить с ними в единоборство. Сразу же прогремел выстрел, в воздухе мелькнула огненная струя, и Сергей упал, согнувшись пополам и держась за правый бок. Тут же сквозь его пальцы, которыми он схватился за рану, стала просачиваться алая кровь. Яна ринулась было прийти на помощь к Сергею, но ее порыв прервали грубым окриком:

— Стоять на месте! Не двигаться, если тоже не хочешь схлопотать пулю!

— Проныра… — прошипел Женя.

— Убийца, — ответила ему Яна, внутренне собравшись в комок. — Я знаю, что ты убил всех мужчин, с которыми Валерия пыталась связать свою жизнь!

— Она дура, ее жизнь — это я! — спокойно ответил Женя. — Да, это так! Она сама виновата, Лера всю жизнь ни во что меня не ставила и не обращала никакого внимания! Она недооценивала меня, считая хлюпиком и недотепой. Видела бы она, на кого были похожи ее избранники! В кого они превращались под страхом смерти! Они были готовы целовать мне ноги и есть с руки дерьмо! Этот аспирантишка, который ходил у Леры в женихах, с радостью написал своей невесте записку, где с легкостью расставался с ней для спасения своей шкуры! Разве это любовь?! Но Валерия не видела слабости, никчемности и трусости этих неудачников! Мне пришлось самому освобождаться от этого балласта! Я надеялся, что ее светлость наконец-то обратит внимание на того, кто всегда был рядом с ней. Я надеялся… тогда еще надеялся…

— Ты омерзителен… — прошептала Лера с глазами, полными слез, — вызови врачей, Сергею нужна медицинская помощь…

— Ты так ничего и не поняла, дорогая? Никому не нужна никакая помощь, потому что вы все умрете, выбор будет только за тобой. Ты так и не уразумела, что тебе нужен я?

— Ты маньяк!

— Я настоящий мужчина, идущий на все ради своей дамы!

— Ты больной человек, Женя, — сказала Яна, понимая, что им надо тянуть время, хотя у серьезно раненного Сергея его было не так уж и много.

— Я знаю, что я инвалид, что мне тяжело дышать.

— Я не об этом! Ты сумасшедший! Ты играешь человеческими жизнями.

— Я смастерил этот парусник скорее от отчаяния. Не скрою, он грел мне душу, когда я злился на тебя, Лерочка. Я смотрел на эти паруса, пропитанные кровью твоих воздыхателей, которых я одолел! Последнее время ты была одна, и я уже почувствовал приближение победы, но, обратив внимание на Григория Андреевича, ты подписала ему смертный приговор, а меня снова ввергла в пучину ревности и злобы. Когда я застал вас, влюбленно смотрящих друг на друга, я понял, что парусник мой пополнится еще одной мачтой, где будет развернут последний парус…

— Ты сумасшедший! — прошептала Лера.

— Я — гениальный! Вы никогда бы не догадались о том, что я делаю. Но по воле случая… Черт послал нам этого клиента вместе с его женой, так некстати работающей в «Прогрессе». Еще большую шутку сыграла с нами судьба в виде сюрприза под названием Яна Карловна Цветкова. Она пробралась сюда в пансион, устроила сюда деда, развернула кипучую деятельность… в общем, ее было не унять! Я, конечно же, нервничал, что вы все так близко крутитесь около моей тайны, но сопротивляться расследованию в «Прогрессе» я не мог, это бы вызвало непонимание и подозрение. Поэтому я молчал, надеясь, что уж в прачечную-то вы не попадете. Но, нет! Я сам не знаю до сих пор, каким образом этот старый хрыч — Дмитрий Иванович — проник в прачечную и в эту комнату. У этого сыщика, видимо, были свои секретные методы. То, что он побывал в этой комнате, узнала моя мать, Лилия Степановна, и пришла к единственному правильному решению во имя спасения своего сына. За одну ночь — пока Дмитрий Иванович не успел переговорить со своими друзьями — перевести его в блок для неходячих пациентов и похоронить, естественно, было невозможно. Это выглядело бы неправдоподобно. Да и потом мы все были настороже, мы же знали, что Дмитрий Иванович является сыщиком, по этой причине за ним и наблюдали усиленно. Правда, я всегда успокаивал мать, что он здесь не по ее душу, а для того, чтобы следить за медсестрой Алисой. Лилия Степановна знала, что Алиса — воплощение порядочности, поэтому она и надеялась, что, понаблюдав за ней и ни в чем не уличив, вы быстренько уберетесь отсюда. Я и не догадывался, что Алиса набралась наглости и смелости и поселила в «Прогрессе» еще одного своего наблюдателя — этого лысого детину.

— Я всегда знала, сынок, что ты погоришь из-за своей безумной страсти к этой девчонке, — проговорила подошедшая мама за спиной своего сына, — посмотри на нее! Какая она принцесса?! Какая она Ассоль?

Лера сидела, прижавшись к Григорию Андреевичу и перепачкавшись его кровью. Губы Валерии дрожали, по щекам с веснушками текли слезы, она их размазывала по лицу, хлюпая носом.

— Ты ничего не понимаешь, ма… Она прекрасна и создана для меня! Лера будет моей, вот увидишь!

Мама ненормального сына только тяжело вздохнула, было видно, что они не один раз спорили на эту тему.