Галина Куликова - Фамильное проклятье

– Стас? – спросила трубка голосом Таганова.

Таганов сообщил, что накануне был у жены Воробьева.

– Если Воробьев и имел вторую любовницу, – сказал он, – то она была высокого роста. Это все, что мне удалось узнать. Но я рад, что съездил. У меня появилось новое понимание ситуации. Знаешь, от жен подозреваемых много пользы. Особенно от тех, кому благоверные изменяют внаглую. Такие женщины не боятся поговорить с посторонним человеком, они как бы проверяют на нем свою позицию.

Стас почему-то тут же подумал о жене Захара Горянского. Этот тип изменял жене именно внаглую. «Надо с ней повидаться, – решил он. – Надо заставить себя». После смерти Вики он как-то сразу устал от бесконечной череды свидетелей, разговоров, расспросов. Но некий невидимый фокусник продолжал вытаскивать их из своей волшебной шляпы, и Стас каждый раз оказывался лицом к лицу с новым человеком.

Жена Горянского оказалась миниатюрной блондинкой с ножками Золушки и лицом, на котором навечно прописалось невинное выражение. Дополняли облик стрижка «паж» и бледно-голубые глаза с длинными ресницами. «Она будет ими хлопать», – с тоской подумал Стас. Он на стенку лез, когда женщины изображали бедных маленьких овечек, таких беспомощных в этом жестоком мире, таких беззащитных…

– Вы хотите, чтобы я скрыла от мужа наш с вами разговор? – спросила сорокапятилетняя куколка и, словно повинуясь внутреннему голосу Стаса, подняла и опустила ресницы.

– Если вас это не ранит, – слащавым голосом проговорил он.

Ее звали Людой, Людмилой, что, конечно, было слишком официально для такой кошечки. Представляясь, она мурлыкнула: «Милочка», и Стас в ответ чуть было не сказал: «Стасик».

Захар Горянский Стасу активно не нравился. Но придумать для него хороший мотив он так и не смог. Ревность? Она срабатывала только в случае с Лешей Самсоновым. Единственная фигура, достойная мести Захара. Стас, памятуя о том, что хотел рассматривать убийства всех женихов Анастасии по отдельности, остановился пока на этом пункте: Самсонов и ревность.

– Муж знакомит вас со своими коллегами? – поинтересовался он.

– Я знаю их всех, – заявила Милочка, улыбнувшись. – Кто вас интересует? Наверное, Ольга, да? Я же вижу, вы мнетесь. Конечно, Ольга!

Стас с изумлением увидел, что огромные глаза собеседницы наливаются слезами.

– Э-э-э… Послушайте, – растерялся он.

– Нет, я не буду изображать святую простоту! – В нежном голосе Милы прорезались гневные нотки. – Любовница так любовница.

– Кто? – коротко спросил Стас.

– Ольга.

Ольга Свиридова! Стас вспомнил, как тащил ее к машине, а потом до квартиры, вспомнил ее пушистые рассыпающиеся по плечам волосы, острый вздернутый носик, маленькие пальчики на руках.

– Считайте, это его вторая жена. Уже много лет.

– А Анастасия? – не подумав, ляпнул Стас.

– Анастасия – эпизод, не более того. Журавль в небе, от которого мой муж некоторое время не мог оторвать глаз. Я помогла ему вернуться к реальности. Анастасия – это прошлое.

– А Ольга?…

– И прошлое, и настоящее.

«Не может быть, – подумал Стас, который прекрасно помнил высказывания Ольги Свиридовой в адрес Горянского. – Похоже, здесь та же ситуация, что и с Воробьевым. Зная об одной любовнице, мы не искали других».

Стас из машины позвонил Пучкову и обрисовал новое направление поисков. Тот сразу же вызвал Таганова и велел ему заняться Ольгой Свиридовой вплотную.

– Особенно поинтересуйся, – велел он, – ночью накануне покушения на Фадеева и утром следующего дня. Может быть, это Свиридова жила в гостинице?

– Она слишком маленького роста, – возразил Таганов. – По описаниям служащих, незнакомка была довольно высокой.

– Женщины умеют ходить на двенадцатисантиметровых каблуках и при этом хорошо вписываются в повороты, – возразил шеф. – Дерзай.

Пока Саша Таганов на пару с Пучковым рыли землю носом, Стас проводил время в милиции. Снова были тяжелые беседы со следователем, и с неприятным осадком на душе он только вечером наконец освободился. Голод урчанием в желудке напоминал о том, что он совершенно одинок, что в холодильнике нет продуктов и что никто больше не позаботится о нем – хотя бы иногда.

Стас отправился в маленький ресторанчик, где спокойно можно было поужинать в одиночестве. Заказал мясо с жареной картошкой и долго сидел, уставившись в чашку капуччино, которую ему принесли вместе с десертом. Через некоторое время блаженная сытость вступила в борьбу с отвратительным настроением, и Стас, усевшийся в машину, все никак не мог решить, чем же заняться. Домой совершенно не влекло. «Усмешка фортуны, – подумал он. – Раньше мне не хотелось домой, потому что там была Вика. А сейчас не хочется потому, что ее там нет».

Он поехал в агентство, надеясь узнать что-нибудь новое, такое, что могло бы занять его мысли. В агентстве никого не было. Вероника Матвеевна оставила для Стаса аккуратный пакет на столе. Он заглянул в него и увидел всякие вкусности, в том числе пакетики кофе, который очень любил. Хоть есть больше и не хотелось, ему стало тепло от подобной заботы. Устроившись в кресле, Стас включил телевизор и подумал: случись что, здесь вполне можно жить. Удобный диван, холодильник, даже ворсистые фиалки на окнах, создававшие иллюзию домашнего уюта.

Когда раздался звонок в дверь, Стас нахмурился – ему не хотелось никого видеть. Открыв, он в растерянности отступил. На пороге стояла Анастасия в длинном распахнутом пальто, со сбившимся шарфом. Было заметно, что она плакала: у нее припухли глаза и губы, отчего выражение лица приобрело детское выражение.

– Стас, – сказала она. – Мне так жаль! Я не знаю, как выразить вам сочувствие, но мне действительно очень, очень жаль!

Стас отступил от двери, пропуская Настю в приемную; тут было темно, и только у стены светился телевизор – по полу от экрана протянулась голубая дорожка. Захлопнув дверь, Анастасия повернулась к Стасу. И вдруг взяла его за руку и молча пожала ее. Настины пальцы были холодными и робкими. Другая рука потянулась к его щеке. Осторожно погладила ее.

– Я могу побыть с тобой немножко? – тихо проговорила она.

И куда делись ее обычная нерешительность, застенчивость, сдержанность? От Настиного прикосновения Стас вздрогнул. Потом перехватил ее руку и, сильно сжав, выпалил:

– Я ведь не разрешил тебе выходить из дому! Как ты здесь оказалась? И ведь тебя охраняли! Где эти люди? Черт бы их побрал?!

– Не сердись. – Она подошла к креслу и скинула пальто резким движением плеч. – Они на улице, провожали меня. Я сказала: вопрос жизни и смерти.

– Я сейчас…

– Стас рванулся было к двери, но Анастасия его удержала.

– Они согласились потому, что я поехала сюда, в офис. Я их заставила, нечего ссориться. Мне так хочется горячего кофе. Вероника Матвеевна всегда угощала меня чудесным кофе. Можно сейчас выпить чашечку? По дороге я заехала домой, чтобы проверить визитку Степана Фокина. Она на месте. Вот, возьми на всякий случай. А если бы ее украли, что бы это означало?