Лариса Ильина - С неба женщина упала

– Куда это мы?

– Куда! Туда! У Саши вон спроси, куда.

– Проверяемся, – не дожидаясь вопроса, ответил Саша. – Такие дела, не знаю, что и думать. Так что не раздумываю, а проверяюсь. Не знаю, кого, зачем, для чего, тоже не пойму, но… Может, вы все же скажете? Если, конечно, хорошо себя чувствуете…

Он опять принялся разглядывать меня в зеркало.

«Опять на дорогу не смотрит, – подумала я. – А чтой-то все о моем здоровье пекутся?»

Я покосилась на Ленку и уверенно сказала:

– Я себя прекрасно чувствую!

– Полчаса назад я бы этого не сказала! – подала она голос. – Полчаса назад я решила, что ты сбрендила, а я лишилась подруги. Ну в жизни я не видала, чтоб в здравом уме из подъезда на четвереньках выбегали! И в гроб краше кладут, чем ты была!..

Выяснилось, что, когда я выскочила из подъезда, все уже ждали меня у машин. Саша сильно нервничал, порывался идти за мной и ругал девчонок за то, что они меня отпустили. Тут наконец появилась я, принялась трясти всех по очереди за грудки, взахлеб твердя: «чердак» и «мертвый». Доведенный до отчаяния, Саша не стал испытывать судьбу и, затолкав всех по машинам, рявкнул Юльке:

– Не отставать!

После чего вылетел с нашего двора, а следом за ним – Юлька на моей ласточке. И теперь мы выписывали по городу пируэты, петляли по переулкам, благо машин было мало и некому было принять нас за идиотов, кроме гаишников. Оглянувшись назад, я увидела Юльку в моей машине, бледную и несчастную. Из-за того, что в машине она находилась одна, бедняга не могла порыдать на чужом плече, не могла закатить глаза, не могла даже пожаловаться вслух, потому что все равно никто бы не услышал. Все это подругу явно огорчало и раздражало. Я вздохнула и сосредоточилась.

– Саша! – позвала я через некоторое время. – Выбери уголок поспокойней!

Ленка выжидающе смотрела на меня. Мне было ясно, что все здорово сбиты с толку и напуганы, и принятие дальнейших решений ожидается от меня.

– Витька где? – Я понизила голос. – Хоть что-нибудь он знает?

Она отрицательно мотнула головой.

– А если будут спрашивать, он скажет?

– Он скажет только то, что я попрошу.

– Отлично. Вот что, дорогая. Вызывай его сейчас. Едешь домой и баиньки. И, пожалуйста, постарайся эти дни быть с ним рядом. Что сказать, мне тебя учить не надо. И с Пупсиком никакого баловства! Если он вдруг объявится… Ленка, миленькая, не шути с этим, видишь, что выходит. Но самое главное, не забудь про выставку, очень прошу. Я Саше объясню, он все привезет, а ты в галерею сама не суйся. Позвонишь Верочке, она в курсе, ребята сами все сделают. Лады?

– Лады, Алька. Только уж и ты, голубчик, стерегись. – Ленка вытащила из сумки телефон. – В аэропорт завтра не опоздай. С месье Дюпре места в самолете у вас рядом, так что не ошибешься… – Она подняла вверх указательный палец. – Витя? Это я… Не волнуйся, все в порядке. Подъезжай, Витенька, забери меня… Да, я с девчонками. Ты что, ничего мы опять не затеяли, просто пообщались… Трезва как лист… Обижаешь. Значит, если бы мы были в стельку, то было бы не странно?.. – Ленка отлепилась от трубки и посмотрела на меня. – Куда подъезжать-то? – Я быстро назвала адрес. – Ну, давай, жду!

Она убрала телефон. В это время Саша остановился в узеньком переулке, подруга приткнулась следом. Мы выбрались из машин, Юлька спросила:

– Ну?

– Сейчас Витек забирает Ленку, мы едем на квартиру родителей, я остаюсь там, а тебя Саша везет к маме. Как раз к утречку и поспеете. Он поспит у тебя и вернется. Машину мою в гараж к Андрею поставит, переживет благоверный, все же любит как-никак. А ты будешь отдыхать, загорать и прочее. И ничего не знаешь, а остальное забыла. Шутка. Что говорить, если что, знаешь. Я залечиваю душевную травму и постараюсь позвонить. Вы тоже постарайтесь держать связь…

– Да это все ясно… – перебила Ленка, – Не волнуйся, все будет в порядке.

– И всем нам, девчонки, ни пуха ни пера!

***

Подходя к родительской двери, я почувствовала, что сейчас снова зареву. Количество слез на душу населения сегодня уже перекрывало всяческие нормы, но я знала, что сдержаться все равно не смогу.

Была уже глубокая ночь, глаза у всех троих слипались. Саша старался зевать украдкой, культурно прикрывая ладонью рот, Юлька же зевала так откровенно и часто, что я стала опасаться, как бы она не вывихнула челюсть. Я прошла на кухню и поставила на стол пакет. В квартире не было никаких продуктов, поэтому, сдав Ленку на руки Витьке, мы заехали в ночной магазин и купили чаю, кофе и печенья. Было решено быстренько перекусить, после чего Юлька с Сашей должны отправиться в Клин. Но, глядя на измотанных ребят, я решила планы немного изменить. Никто, в конце концов, от этого не умрет.

– Вот что, – вздохнув, возвестила я. – Делаем так! Ночуете здесь, а утром пораньше отправитесь. Большой разницы нет, зато я не буду переживать, что с вами что-то случилось.

Для вида они немного поспорили, но было ясно, что такой расклад обоих устраивает. Пока мы препирались, вскипела вода, Юлька заварила чай. Чаепитие прошло почти в полной тишине, каждый старался побыстрее дожевать печенье и лечь. Я отправилась стелить постели.

– Саша, где вам постелить? – Спокойная обстановка способствовала восстановлению прежних отношений.

– В коридоре!

– Где? – Мне показалось, что я ослышалась. Заглянула на кухню, где еще сидели мои гости. – Вы сказали: «в коридоре»?

– В коридоре, у двери, – повторил Саша. – Я должен все слышать.

– А-а! – уважительно протянула я. – Образно говоря, через ваш труп?

– Ага! – весело подтвердил он, а Юлька подавилась чаем.

Постелив Юльке в спальне, себе в папином кабинете, а Саше в коридоре на раскладушке, я пошла в ванную. Из нее вышла Юлька, по-моему, на автопилоте проскользнула в спальню, и я услышала характерный скрип кроватных пружин. И больше ни единого звука. Очевидно, Юлька уснула еще на ходу.

А из коридора вдруг раздался жалобный стон. Это зарыдала наша старенькая раскладушка, когда на нее взгромоздился Саша. Я подумала, что у старушки немного шансов дожить до утра.

Глянув на себя в зеркало, я ужаснулась. Лицо измученное, под глазами синяки. Ну что ж, подруга, держись, теперь не соскочить. Этот поезд явно дальнего следования. А ты, похоже, в нем без билета. Я подмигнула своему отражению. Прорвёмся… Взгляд мой упал на старенькую, когда-то яркую накладную картинку, висевшую на стене. На ней виднелись горы, лес, солнце… Она выцвела и потемнела от времени. Краешек солнышка совсем облупился, и мне вдруг стало нестерпимо горько. Я вспомнила, как давным-давно ее принесла мама, и мы втроём спорили, куда её повесить. Папа предлагал на дверь, а мама – около зеркала… Нет, кажется, я хотела повесить ее на дверь. Мы чуть не переругались, а потом смеялись над чем-то, над чем, не помню. Наверное, как всегда папа сказал что-нибудь смешное. Мой папа всегда говорил что-нибудь смешное, он был очень веселый… Мама рассказывала, что он очень похож на своего отца, моего деда.