Владимир Романов - Семнадцать мгновений трейдинга

Никто никуда не летел, никто не приземлялся, не было никаких парашютов и каких-то устройств торможения. Просто летели и просто прекратили полет. Темнота пропала мгновенно, и сразу стало светло. Ну не совсем светло, а так, полумрак. Потянуло подвалом, какой-то гнилью, чем-то затхлым, мусором, слежавшимися старыми газетами. В голове мелькнула шальная мысль о скелетах, ржавых цепях, скрежете несмазанных дверных петель, потайных внезапно проваливающихся люках. И крысы, мерзкие, хвостатые, усатые, хищные крысы. И еще крысята, розовые, голые, писклявые. Б-р-р-р …

Шурика передернуло и пришлось тряхнуть головой, чтобы сбросить эти мерзкие видения. Глаза постепенно привыкли к полумраку, он оглянулся по сторонам и буквально в нескольких шагах увидел Дашку, непохожую на себя, такую же ошарашенную и обалдевшую, как и Шурик. Даша выглядела растерянной. Что она пережила во время этого полета, какие ассоциации он вызвал? Это был «полет навигатора», высадка на Луну или еще лучше на Альфа Центавра? Хотя одета она была совсем неподобающим образом. Ну, где твой скафандр, Даша? Где кислородные баллоны, водолазный шлем для глубоководного погружения, гарпун? Где, наконец, ласты? Ничего подобного. Легкомысленная коротенькая юбка, какая-то жилетка с многочисленными карманами, ярко красные кроссовки, длинные разбросанные по плечам волосы…

Они стояли напротив друг друга посреди какого-то длинного, пустынного, уныло мрачного, плохо освещенного коридора с обшарпанными, исписанными какими-то невообразимыми каракулями стенами, непохожими не только на граффити, но даже на самые примитивные детские рисунки. По обеим сторонам коридора, напротив друг друга, размещались такие же обшарпанные двери, с покореженными болтающимися ручками, тоже исписанные и исцарапанные. Возле дверей стояли, лежали и просто валялись колченогие стулья, изломанные столы, невообразимые табуреты времен монголо-татарского ига, битое стекло, какая-то пакля и вообще всякий мотлох.

Вокруг царили мрак и запустение…»

2. «… посмотрели друг на друга так, как будто впервые в жизни увидели.

– Вот попали, на ровном месте мордой об асфальт, – вырвалось у Шурика. – Дашка, это все ты.

– Шурик, дыши ровно. Иного нет у нас пути, нам пофигу куда идти, – в тон ему произнесла Даша, понемногу осваиваясь и постепенно приходя в себя.

Нет, это еще была не та Даша, которая всегда и во всем полностью была уверена в том, что она собирается делать. Сначала ввязываемся в драку, а уж потом разбираемся с кем и против кого дружим. Нахальный характер и вполне приспособленные к современным реалиям повадки и наклонности способствовали достижению поставленных целей, позволяли обходить возможные препятствия или при необходимости сносить их. Шурик уже давно признал ее верховенство, хотя конечно никому в этом не признавался.

Они еще какое-то время стояли, привыкая к полумраку. Затем медленно и осторожно, непрерывно озираясь по сторонам, шаг за шагом пошли по пустому коридору. Вокруг не было ни души. Никаких, даже самых слабых признаков жизни. Наверное, когда-то жизнь здесь била ключом, люди сновали вдоль по коридору, открывали двери, входили внутрь помещений, снова возвращались в коридор. Рабочие в синих комбинезонах, не стесняясь в выражениях, вносили и выносили мебель. Столы, стулья, оборудование, вешалки, портреты, цветы в горшках.

Оборудование, как и положено, зачастую оказывалось негабаритным и тогда приходилось выносить косяки. А потом все восстанавливать, причем так чтобы все обретало первоначальный вид. Лампы в светильниках ровно гудели под потолком, кругом было светло и никаких мыслей о скелетах, ржавых цепях и крысах. В воздухе витали запахи стружки, краски и еще чего необъяснимого, нового и свежего.

Ничего этого не было и в помине. Присутствовало ощущение опасности, реальной и зримой, со всех сторон, за каждым поворотом, в каждом темном углу, за каждой дверью. Везде. И еще наличие чего-то странного, необычного, не такого, как там, в их прошлой жизни.

Дверей было много. Одинаковых, окрашенных какой-то одной, стандартной, угнетающего цвета, краской. Хотя сейчас краска на дверях скорее угадывалась. Дверные ручки, одинаковые, разболтанные, многие сломанные, облезлые, не вызывающие ни малейшего желания прикоснуться к ним и открыть дверь. Одинаковые овальной формы номерные знаки, справа четные, слева нечетные. И одинаковые таблички, тоже со следами краски, облупившиеся, прикрепленные на одной, стандартной высоте. С названиями помещений, находившимися за этими дверями, которые скорее угадывались, чем читались. «Лаборантская», «Мастерская», «Кладовая», «Щитовая», «Аккумуляторная».

Очевидно, это были какие-то технические помещения какого-то учреждения. Какого-то проектного или исследовательского института, наверное, достаточно крупного, если для его технического обеспечения отводился целый этаж. Где-то вверху кипела бурная жизнь, пульсировала научная мысль, формировались, подтверждались и отвергались какие-то идеи, мысли, проекты. Кто-то на основе проводимых здесь исследований в дальнейшем становился кандидатом или доктором, возможно, каким-то академиком или крупным руководителем. Но все они наверняка не спускались сюда, в нижние технические этажи. О каких-либо неисправностях, вроде перегоревшей лампочке или вышедшей из строя оборудовании, они просто сообщали в хозяйственную часть, в дальнейшем лишь периодически интересовались об их замене или ремонте.

Шурик и Даша одновременно остановились возле какой-то очередной двери, похожей на все остальные, такой же обшарпанной, поцарапанной и исписанной какими-то каракулями, с покоцанной и облезлой табличкой «Аппаратная». Почему именно перед ней? Вряд ли кто-то мог бы внятно это объяснить. Просто нужно было остановиться и осмотреться, попытаться определить, куда именно они попали, где искать то, зачем их сюда послали, и главное каким образом потом отсюда выбираться. Для этого необходимо было что-то предпринять, и лучший вариант был – куда-либо зайти.

Даша, как обычно, проявила инициативу. В стиле голливудских героев она негромко произнесла: «На счет три. Раз, два, три…» и открыла дверь…»

3. «… впервые увидели окна в этом здании. К слову, окна размещались под самым потолком, и через них невозможно было увидеть, что происходит в окружающем мире. Вполне возможно, что и снаружи заглянуть внутрь помещения тоже было нельзя. Какие-нибудь колодцы ниже уровня тротуара, с решетками, а может быть и с толстыми стальными защитными крышками, приваренными к арматуре, так, что поднять их было невозможно, да они и существовали не для того, чтобы их можно было поднимать.