Татьяна Луганцева - Русалка высшей пробы

Жизнь в доме превратилась в ад. Денис Давыдович, отстраненный от партийной кормушки, почета и преклонения, от своей профессии и, как следствие, от объектов своего сексуального вожделения, словно с ума сошел. Ярость и злобу он вымещал на жене, которая осталась рядом. Он совершенно перестал за собой следить, не причесывался, не мылся, следовательно, плохо пахнул и всё время был недоволен.

– Что?! Что ты пялишься на меня?! Коза! Никчемная коза! – налетал он на жену день и ночь. – Не смей меня осуждать! Понятно? Вам никогда не понять, в чем гений может черпать вдохновение! Гению простительно все!

– Гений и злодейство… – прошептала Диана.

– Вся страна! Вся наша социалистическая родина училась на моих сказках любви, добру и вере в коммунизм! Миллионы детей учились жить по моим фильмам! Я пропагандировал добро и порядочность! Неужели мне нельзя было простить кое-какие шалости?

– Ты мерзавец!

– Вот как? Неужели? Да ты не оригинальна, дорогая! Мерзавцы – это все вы, кто не дал талантливому человеку жить и творить! Нельзя так с человеком! Еще и пригрозили, что если я дернусь или заикнусь о каких-то правах, то мне грозит тюрьма!

– Она по тебе просто плачет, – согласилась Диана.

И тогда Денис Давыдович кинулся на нее с кулаками. Он лупил Диану изо всей силы, мстительно приговаривая:

– Да кто ты есть без меня? Моль бледная! Дура! Ничтожество! Я дал тебе всё! Ты думаешь, я не знаю, что ты меня не любила никогда?! В сказочках зато обожала сниматься! Тварь! Вот тебе! И я, дурак, любил эти наивные глазки и худые плечики! И во что ты, стерва, превратилась? Гадина! Ты, как все, предала меня! Что орешь? Молчи, подлая! Ты правильно сделала, что решилась на аборт! У тебя бы отвисли грудь и живот, и ты стала бы еще безобразнее. А грудь, из которой сочится молоко, ассоциируется у меня только с выменем коровы! Признайся, для чего ты отправилась в абортарий? Испугалась, что я трахну младенца? – засмеялся Денис Давыдович. – Ты права! Я такой, я мог бы это сделать!

– Ублюдок… – сплевывала кровь Диана и снова получала по почкам.

Потапов бил ее до тех пор, пока не выбился из сил.

С этого дня он стал всё чаще издеваться над Дианой. Режиссер словно нашел новое и единственное в его положении дело – он каждый день избивал Диану до беспамятства и насиловал ее, приговаривая, какая она безобразная, но у него просто сейчас нет выбора.

– Квашня! Корова! Ты обманула меня! Трогательная русалка превратилась в заурядную бабу!

Иногда Диана просто отрубалась на полу и приходила в себя от прикосновений Варвары, прячущей слезы. Она помогала несчастной добраться до кровати, вытирала кровь и натирала синяки бодягой.

– Вот ведь оно как, хозяйка… Вот ведь оно как… – приговаривала она, пряча глаза.

А покрытое струпьями и синяками тело Дианы уже не отзывалось ни на что. У нее и душа уже ничего не чувствовала.

– Я, милая моя, – говорила Варвара, – твоего мужа ненавижу, я бы с превеликим удовольствием уехала домой, но не могу из-за тебя. Ведь забъет ирод до смерти… Господи! И в милицию не пойдешь… Заслуженный лауреат! Сволочь!

Так продолжалось целый год. Год адских мучений. Потапов превратился в настоящего зверя. Несколько раз Диана уходила от него, но бывший режиссер силой возвращал ее назад, грозя физической расправой. Бедная Диана уже не понимала, что ей делать. Помочь ей было некому.

Закончилась ее семейная жизнь трагически. Вернувшись один раз с дачи домой без предупреждения, Диана застала старого мерзавца насилующим ребенка, девочку двенадцати лет, которую он обманным путем привел в квартиру, встретив на улице и обратившись к ней за помощью со словами: «Помоги дедушке». И тут терпение Дианы лопнуло, в глазах у нее потемнело, она словно лишилась последнего рассудка. Бедняжка подняла бронзовые каминные часы и обрушила их на голову проклятого мужа…

Вернувшаяся из магазина Варвара застала хозяйку, сидящую на полу в луже крови рядом с убитым режиссером, и позвонила в милицию. Девочку увезли в больницу, а Диану в следственный изолятор. Вскоре состоялся суд, и Диана получила восемь лет. Суд учел ее мытарства и тяжкие избиения, а через четыре года она освободилась условно-досрочно за хорошее поведение. В заключении ее уважали, всё-таки она была известной артисткой. Диана участвовала в самодеятельности, всегда делилась передачами, которые ей передавали Варвара и верная подруга Люба.

Диана вышла на свободу в возрасте двадцати восьми лет и словно попала совершенно в другую страну. Середина девяностых, каждый выживал как мог, страна представляла собой умирающий организм без бригады реаниматологов, и неизвестно было, пощадят ее или нет силы свыше. У людей не было ни принципов, ни морали, ничего… Страдали и культура, и кинематограф, и театр, люди на какое-то время вообще перестали посещать очаги культуры.

Квартиру и дачу Потапова, а также всё его добро забрали дети от предыдущих браков, устроив настоящую склоку. А при жизни ни они не интересовались им, ни он особо о них не вспоминал. Доставшуюся от родителей Дианы двухкомнатную квартиру с помощью Любови удалось сохранить. Подруга встала насмерть, доказав, что к квартире Дианиных родителей родственники ее покойного мужа не имеют никакого отношения. В это жилье Диана и вернулась. Она была счастлива, что не осталась на улице после всех своих злоключений. Да и квартира была идеально вымыта – постаралась Варвара. Диана оказалась среди милых ее сердцу памятных вещей, и на душе у нее потеплело.

Варвара открыла ей свои объятия:

– Здравствуй, дорогая… Ну-ка, дай погляжу на тебя. Ничего, всё наладится, заживешь как надо. А я, голубка моя, домой собираюсь, к родичам, в Сибирь. Пора мне. Нажилась в Москве, нагляделась всякого…

– Я помню… двое суток на лыжах. Ты далеко от центральной усадьбы живешь… – улыбнулась Диана.

Варвара засуетилась:

– Садись давай за стол. Я оладушек напекла, чай горячий. Вот варенье…

Диана с удовольствием стала есть оладьи, намазывая их вареньем.

Варвара села напротив нее, горестно подперев щеку рукой:

– Люба твоя попросила меня здесь пожить, присмотреть за твоей квартирой, сохранить ее для тебя. Да меня особо никто и не ждет дома, одинокая я. Но сейчас, когда ты здесь, я, конечно, сразу же уеду, ты не думай… Отдыхай, налаживай свою жизнь, ты еще молодая…

Диана испугалась:

– Варенька, прошу тебя, останься со мной! У меня, кроме тебя и Любы, и нет никого! Одна я не смогу! Мне плохо! Я ничего не понимаю, я не знаю, что делать. Да и ты привыкла жить в Москве, ты же работаешь… Куда ты поедешь, зачем? Останься, пожалуйста! Вместе оно не так одиноко!

Видно было, что Варвара обрадовалась. Она даже прослезилась и вытерла уголок глаза платочком.