Маргарита Южина - Богат и немного женат

Но сейчас Евдоким проявил твердость:

– Какое варенье? Мы при исполнении! – сурово рявкнул он. – И у нас уже времени совсем нет.

– Хорошо-хорошо, – послушно закивала головой Регина. – Только мы с вами договорились, да? Как только Люська приходит домой, я вам сразу же звоню, да? В ночь, в полночь, можно ведь?

– В ночь-полночь нельзя! – оборвал ее Дусик. – Сначала попробуем в мирное время – до одиннадцати.

На том и разошлись.

– Ну? – Раечка теребила Дусю всю дорогу. – И что ты скажешь?

– Да черте-те что! Еще и машина какая-то! – нервно дергал ногой Дуся. – Ну вот скажи, причем здесь еще темная иномарка?

– А я тебе скажу: ты видел, какая машина у Марсель? Ну у матери этого Иннокентия ты машину видел? Нет? А я видела! Помнишь, когда она к Урванцеву приезжала? Так вот у нее именно такая – большая и темная!

– А я и вовсе не помню, чтобы она на машине приезжала, – признался Дуся. – А чего тогда она вызывала тебя... ну в смысле, зачем она тогда такси вызывала, если у нее своя машина имелась?

– Ой, ну ты такой глупенький! – не удержалась Раечка. – Они ведь не просто так встречались с этим Урванцевым! Они ж там всякие вина-водки пили! У них же романтический вечер намечался... может быть. И никто ж не предполагал, что ей позвонят и позовут на опознание собственного сына.

– М-да уж... – задумчиво произнес Дуся. – Вот так соберешься на ро...

– Я вообще считаю, Сэя к этому убийству причастна, вот попомнишь мое слово! – заявила Раечка.

– Погоди! Но ты же сама мне говорила, что Марсель никак не могла, она так расстроена и вообще! – вспомнил Евдоким.

– Ну конечно! Расстроена! А ты думаешь, убийство сына – это такая веселая вещь?

– Я думаю... я думаю, нужно съездить в эту фирму, где они все работают и поговорить с сотрудниками, – выдал умную мысль Евдоким.

– Можешь даже не напрягаться, – отмахнулась Раечка. – Ездила я сегодня утром, они там будто в рот воды набрали. А как ты хотел, кто же будет тебе про свое начальство всякие сплетни рассказывать, когда это начальство само живо– здорово и до сих пор у руля?! Нет, ничего они мне не стали говорить и тебе не скажут. Мне даже кажется, будто им специальную установку дали: придет Дуся – ему ни слова! Я думаю, надо следить!

– Опять засада, что ли? – поморщился Дуся.

– А для чего мы с тобой на бинокль тратились? – прищурилась Раечка. – Конечно! Засада! И... и знаешь что? Надо теперь смотреть за ними и днем и ночью!

– Вот нахалка, а?

– Дуся! Ты ничего не понял! Ночью они могут... они могут что-нибудь такое вытворить! Ты же сам понимаешь, все преступники скрывают свои следы под покровом темноты!

Дуся почесал нос.

– Да тут ведь... такое дело... следов-то никаких и нет. Им нечего скрывать.

– Откуда ты знаешь?! – снова накинулась на него Раечка. – Если мы эти самые следы не нашли, это вовсе не означает, что Сэя, допустим, его не убила!

– Да как?!! Как она тебе убьет, если она тонкая хрупкая женщина, а Иннокентий этот... в нем же! Ты ж его не видела, а я видел! Очень здоровенький кабанчик был!

– Ну и что! А то женщины никогда кабанчиков не убивали! Да возьми кирпич, лом, бревно, подкрадись к сонному – и все! Привет на тот свет!

Дуся хотел было что-то ответить, но вдруг замер. Мелькнула какая-то мысль и, как обычно, тут же пропала, нужно было ее немедленно вспомнить, а Раечка только мешала своей болтовней.

– Я вот Агату Кристи читала, нет, раньше я ей не особенно интересовалась, а вот когда нас настигла ее участь – я не в смысле кончины, а в смысле расследования, – вот тогда я проштудировала целую книгу! И что ты думаешь?

– Все! Высаживай меня возле подъезда и шуруй домой! – потеряв терпение, рявкнул Евдоким.

– Там тоже убийцей была хрупкая женщина, – по инерции договорила Раечка и вытаращила глаза. – А что, ты меня к себе не пустишь?

– Ну какое там «к себе»! У меня маменька не сегодня завтра приедет, дома бардак, собака не кормлена... я не знаю... окна не помыты, белье не стирано, а у меня, видишь ли, гостья!

– Так ты чего, не станешь со мной сегодня в засаде сидеть? – уже чуть не плакала Раечка.

Во время прошлого сидения в засаде она увидела Филина во всей красе и по-настоящему его разглядела. Пусть теперь ей кто-нибудь из девчонок скажет, что он тупой тюфяк, набитый гречкой! Да он!.. Смелый! Добрый! Умный! Да! Умный! Потому что никто из их роддома не взялся за расследование этого убийства, а он!.. И чего ж теперь? Оказывается, теперь надо его бросать? В тот самый момент, когда в недрах ее сердца как раз созрело к нему нежное трепетное чувство?

– А я чаю хочу! – капризно заявила Раечка. – Я, между прочим, купила тебе очень эксклюзивный чай, а ты и не заметил! Гад!

– Ну а теперь возьми и себе купи, – простенько посоветовал Дуся. – А у меня... у меня столько дел!

Раечка от обиды даже не стала с ним больше разговаривать. Она высадила вредного Филина возле его дома и так ударила по газам, что взлетели не только голуби, но и старушки со скамеек.

– Вот какая оторва у нашего-то Дуни завелась! Ить как на ракете дунула-то! Ни стыда, ни совести! А ежели кто на лавочке того... подремать вздумал? – немедленно заворчали бабуси.

– Здрассьте, – качнул головой Евдоким, проходя мимо лавочек.

– Здравствуй, милок, здравствуй! Как здоровьице-то? – Их физиономии мгновенно приняли благостное выражение. Но едва за Евдокимом захлопнулась дверь, как в спину ему понеслось: – А чтоб тебя перекосило с твоими бабами!

Дуся торопился домой и, конечно же, не затем, чтоб заняться стиркой. Ему надо было подумать. Ведь мелькнуло же что-то в мозгах! И причем что-то такое, что наверняка наведет его на преступника, он это хорошо понимал. А потому... а потому ему надо было полежать... лучше в горячей ванне, выпить... лучше тепленького молочка, расслабиться и... и поймать эту мысль за хвостик.

Дуся ворвался к себе в квартиру и чуть не рухнул на пороге – из комнаты доносился веселый смех, звонкие голоса, а вся прихожая была заставлена сумками и баулами.

– Маманя? – от огорчения чуть не заплакал Дуся.

– А-а-а! Ленечка, немедленно иди сюда, я тебя познакомлю с нашим сыном! – маменька в каком-то желтом платье с красными петухами по подолу выскочила из гостиной.

Вслед за ней из комнаты степенно вышел маленький человечек с худенькой шеей и горделивой осанкой.

– Ну что же, что же... весьма рад, весьма рад... – грубым голосом заговорил человечек и принялся трепать здоровенного Дусю по помидорной щечке. – Хорош, хорош!

Дуся, вытаращив глаза, пялился на гостя. Он даже онемел от его наглости. Из ступора его вывела Машенька.

– Мамиська!!! – крикнула девчушка и кинулась Дусе на шею.

– Мария! Сколько раз тебе говорить, мамочкой надо называть меня, – назидательно проговорила Олимпиада Петровна, но ее никто не слушал.