Елена Логунова - Коктейль из развесистой клюквы

– Мы снимали презентацию ресторана восточной кухни, – пояснил мне оператор. – Для рекламы. А потом нам позвонили с новостью про ваш заминированный дом, чтоб его!

– Не надо, – пробормотала я.

– Да я просто хочу сказать, что эта ваша бомба оказалась жутко некстати, – извиняясь, пояснил Вадик. – Аслану, разумеется, захотелось первым из акул пера подгрести к месту событий, поэтому мы бросили недоеденный шашлык и примчались сюда.

– Ты мне зубы не заговаривай! – взвился обиженный Ослик. – Ты на что пленку извел, а?!

– Бэ! – беззлобно огрызнулся Вадик.

Шипящий от боли Сашка наконец-то выдернул свою обутую в домашний шлепанец конечность из-под каблука Аслановой туфли. Ослик покачнулся, но устоял.

– Ты не забыл, кто велел мне снимать танец живота со всеми подробностями? – напомнил ему Вадик. – Все, капут твоей новой кассете! Запасная есть?

– Нэту! – в речи разволновавшегося Аслана прорезался отчетливый кавказский акцент.

– Вах! – цокнул языком бессердечный Вадик.

Ослик ИО в отчаянии заломил руки с микрофоном, сделавшись карикатурным подобием певца Меладзе, но, против ожидания, не запел. Он сформировал из нижней губы квадратный ящичек и задумчиво подвигал его вперед-назад. Кавказские глаза Аслана загорелись, как огнемет, и пальнули пламенем прямо в меня:

– Елена, а ведь у тебя наверняка есть кассеты!

– Там, – в третий раз за короткое время кивнула я на свой подъезд.

– Неси!!!

Я вытаращилась на идиота:

– Как это – неси? Да кто меня туда пропустит? Не видишь разве, что дом оцеплен!

– А сзади не оцеплен, – подсказал Сашка Суньков. – С той стороны ни одного живого мента нет!

Милиционер, за спиной которого мы сгруппировались, обернулся и внимательно посмотрел на не в меру разговорчивого подростка.

– В смысле, там нет ни одной живой души, – поправился Сашка.

– Менты: живые и мертвые, – вполголоса проговорил веселящийся Вадик. – Отличное название для нового сериала!

– Иди сюда! – Ослик за руку вытащил меня из толпы.

– Ну, чего тебе? – с неудовольствием спросила я.

– Ясно, чего: кассету! Ты на каком этаже живешь?

– На втором, а что?

– Квартира с балконом?

– Ты очумел? – До меня наконец дошло, к чему ведут его вопросы. – Хочешь, чтобы я лезла в собственную квартиру через балкон?

– А он закрыт? – не отставал Ослик.

– Закрыт? – попугаем повторила я его вопрос, одновременно пытаясь припомнить, закрыла ли я в спешке балконную дверь.

В конце сентября в городе было жарко, как в августе: наступило бабье лето. Помню, перед сном я открывала все окна…

– Кажется, открыт, – озвучила я свои воспоминания.

– Замечательно! – обрадовался Ослик.

– Аслан! Я не идиотка, чтобы лезть в заминированный дом! – сердито сказала я.

– Да я сам полезу, ты только покажи свой балкон и объясни, где искать кассету.

– Соглашайся, – шепнул мне на ухо подошедший Вадик. – Если бомба все-таки рванет, мы избавимся от дебильного главреда. Какое-никакое, а все-таки утешение!

– А что мне за это будет? – поинтересовалась я. Напоминание о том, что Аслан – мое начальство, повернуло мои мысли в другую сторону.

– Завтра можешь не выходить на работу, – быстро сказал Ослик. – Даю тебе отгул для восстановления здоровья после пережитого нервного потрясения!

– Очень надеюсь, что нервного и прочего потрясения все-таки не будет, – пробормотала я. – Ладно, слушай. Кассеты лежат в тумбочке под телевизором…

Проинструктированный Аслан поспешил занять исходную позицию под балконом. Вадик, который добровольно вызвался стать нижним в пирамиде, подсадил более щуплого Ослика себе на плечи и, дождавшись, пока тот переберется на балкон, помахал ему ручкой:

– Удачи! Мы тебя встретим с той стороны!

Не дожидаясь возвращения Ослика, мы с Вадиком побежали назад, к народу, и как раз успели увидеть торжественный выход из подъезда взрывников.

Две кряжистые фигуры устрашающего вида возникли на пороге, как персонажи черной комедии. На мордах у парней были противогазы, в руке у одного – пресловутый чемодан, а другой держал связку воздушных шариков. Скрученные хвостики шаров красиво золотились, стеклянные очи противогазов пугающе сверкали.

– Ой! – обморочно выдохнула впечатлительная Людочка Сунькова, беременная очередным, шестым по счету, потомком.

Подоспевшие санитары заботливо переместили ее поближе к карете «Скорой помощи».

– Похоже, взрыв отменяется! – с сожалением констатировал бесчувственный Людочкин старшенький.

И как сглазил: не успел Сашка договорить, как в глубине дома грохнуло.

– Мама! – Со слабым взвизгом только-только приведенная медиками в чувство, Людочка Сунькова снова отключилась.

В толпе возбужденно загомонили. В подъезд, толкаясь локтями, рванули менты и спасатели. Кошмарная парочка в праздничном убранстве из шаров и противогазов замерла посреди двора, таращась стеклянными очами на целый и невредимый чемодан.

– Ох, у меня какое-то нехорошее предчувствие! – призналась я приятелю-оператору.

– А вот и я! – сообщил запыхавшийся Аслан Буряк, с разгону влипая в широкую спину Вадика. – Слушай, ты меня извини! Какой-то я сегодня неуклюжий… Леночек, прости, бога ради, там у тебя в квартире была какая-то надувная мебель… Я тебе за нее заплачу. Купишь новую, ладно?

– Ты грохнул Масянькину лошадь? – догадалась я. – Это она так рванула?

– Ло-ошадь? – удивился Ослик. – Я думал, это пуфик.

– И какой же ты после этого джигит, Аслан? – съязвил Вадик. – Коня от пуфика не отличил!

– Да у меня не было возможности его рассматривать! – рассердился Ослик. – Я с балкона шагнул, за порожек запнулся и – упал. А оно ка-ак шарахнет! Я чуть не обделался с перепугу!

– Спасибо, что хотя бы не обделался, – желчно поблагодарила я. – А кассету-то нашел?

– А как же! – торжествующий Ослик сунул коробочку в протянутую руку Вадика.

Ребята занялись своим делом и моментально забыли про меня. Вздохнув при мысли о том, что с утра пораньше придется бежать в магазин спорттоваров и покупать Масе нового скакуна взамен лопнувшего, я повернулась спиной к подъезду и побежала на детскую площадку вытаскивать из качелей своих Колянов и вести их домой. Оцепление уже снимали, жильцы, делясь впечатлениями от нескучно проведенной ночки, потянулись в свои квартиры.

Этажом выше в подъезде с грохотом захлопнулась дверь, и вниз по лестнице загремели торопливые шаги. Сопровождающие их звуки пробудили в моей памяти незабываемый образ трагически погибшей скаковой зебры, и я проснулась со слезами на глазах.

Даже не глядя на часы, я знала, что сейчас примерно половина восьмого: трое из пяти имеющихся в наличии детишек Суньковых под предводительством обормота Сашки только что поскакали в школу. Минут через десять из квартиры выдвинется их мамочка, конвоирующая в детский сад трехлетних близнецов Сашу и Пашу. Не желающие сдаваться в ясли, пацаны будут затруднять продвижение родительницы, злокозненно поджимая ноги на ступеньках. Поравнявшись с нашей дверью, горластый Паша, как обычно, заорет, а тихоня Саша предпримет очередную суицидальную попытку – попытается выброситься в лестничный пролет, нырнув под перила.