Лоуренс Блок - Явка с повинной

Однажды в конце сентября Уоррен Катл возвращался из офиса домой. Целый день лил дождь, а к вечеру вдруг неожиданно выглянуло солнце. По дороге Катл остановился у китайской прачечной, чтобы забрать свои рубашки. Потом завернул за угол к аптеке на Амстердам-авеню и купил пачку аспирина. На обратном пути к дому он проходил мимо небольшого скобяного магазина. И тут что-то произошло.

Невольно Катл вошел в магазин, как будто кто-то другой взял на время в свои руки управление его телом. Терпеливо подождал, пока продавец занимался с другим посетителем. Затем купил топорик для льда. Дома распаковал рубашки, шесть штук, белые, сильно накрахмаленные, с одинаковыми старомодными воротничками, все купленные в одном маленьком галантерейном магазине, и убрал их в шкаф. Взял в руки топорик, потрогал шероховатую поверхность деревянной рукоятки и холодную сталь лезвия. Острием коснулся ногтя большого пальца и почувствовал, какое оно острое.

Положил топорик в карман, сел и медленно выкурил сигарету. Потом спустился вниз и направился в сторону Бродвея. На Восемьдесят шестой улице вошел в метро, доехал до Вашингтон-хейтс и пошел в небольшой парк. Пробыл там минут пятнадцать, как будто чего-то ожидая…

К этому времени уже стемнело и похолодало. Катл зашел в небольшой ресторан на Дикман-авеню. Заказал отбивную с картофелем по-французски и чашку кофе. С большим аппетитом поел. В уборной ресторана вынул топорик из кармана и снова его погладил. Такой острый, такой крепкий! Он улыбнулся и поцеловал острие.

Оплатив счет, вышел из ресторана. Была уже ночь. Он брел по пустынным улицам, свернул в какой-то переулок. Остановился и стал ждать. Его взгляд был прикован к пересечению переулка с улицей. Он не шевелился. Замер. Ждал…

И вот наконец услышал стаккато высоких каблуков по асфальту, приближающееся к нему. Медленно, осторожно он двинулся вперед. Увидел молодую, хорошенькую женщину, стройную, с копной иссиня-черных волос и ярким ртом. Прелестная женщина, его женщина, именно такая, она. Ну же!

Она была на расстоянии вытянутой руки. Туфли продолжали стучать по асфальту. Он схватил ее одной рукой за голову, зажав алый рот, а другой с силой дернул за талию. Женщина потеряла равновесие, и он втянул ее в переулок. Она начала было кричать, вырываться. Он стукнул ее головой об асфальт, и крик оборвался. Потом вытащил из кармана топорик и воткнул острие точно в сердце. И оставил ее там, мертвую и холодеющую.

Топорик выбросил в канализационный люк. Нашел вход в метро и поехал домой. Зашел к себе в комнату, умылся, лег во постель и тотчас заснул. Спал он крепко и без всяких сновидений.

На следующее утро мистер Катл проснулся в обычное время. Как всегда, бодрый и готовый к рабочему дню. Принял душ, оделся, спустился вниз, купил «Дейли миррор». Прочитал статью. Мона Мор, молодая женщина, иностранка, исполнительница экзотических танцев, подверглась нападению в Вашингтон-хейтс и была убита ударом топорика для льда.

И он вспомнил: топорик, тело девушки…

Катл до боли стиснул зубы. Все было так реально. Подумал, не обратиться ли к психиатру. Но он все помнил! Как покупал топорик, как опрокинул девушку, как воткнул в нее лезвие. Катл с силой втянул в себя воздух. Нет, нужно все сделать по порядку. Он позвонил в свой офис.

— Это Катл. Я сегодня буду позже. У меня визит к врачу… Нет, ничего серьезного.

В конце концов, сержанта Рукера вполне можно назвать личным психиатром. И у него действительно назначен визит к нему — постоянно назначен, без фиксированной даты, поскольку сержант приглашал его приходить, если случится что-либо подобное. И то, что не произошло ничего серьезного, тоже было правдой. Потому что он знал, что на самом деле не виновен, как бы настойчиво ни обвиняла его память.

Рукер встретил его, приветливо улыбаясь.

— О, смотрите, кто пришел! — воскликнул он. — Я должен был этого ожидать. Ведь преступление в вашем вкусе, да? Женщина подверглась нападению и убита. Ваш почерк, верно?

Уоррену Катлу было не до смеха.

— Я… Эта девушка, Мор. Мона Мор.

— У этих девиц из стриптиза невероятные имена, правда? Она француженка. И убили ее вы, так я понимаю?

— Я знаю, что не мог, но…

— Вам нужно прекратить читать газеты, — сказал сержант Рукер. — Давайте разберемся. Итак, вы убили женщину. Где вы взяли топорик?

— В скобяном магазине на Амстердам-авеню.

— Почему именно топорик для льда?

— Он меня заворожил. Гладкая, крепкая рукоятка и острое лезвие.

— Где он сейчас?

— Я бросил его в канализационную трубу.

— Понятно, как всегда. Так… Должно быть, было много крови?

— Да.

— Ваша одежда была вся в крови?

— Да. — Он вспомнил окровавленную одежду, вспомнил, как спешил домой, надеясь, что его никто не увидит.

— Где же она?

— Бросил в топку.

— Но не в своем доме?

— Нет. Я переоделся и побежал в другое здание, не помню куда, и бросил одежду в топку для мусора.

Сержант Рукер хлопнул ладонью по столу.

— Становится все проще и проще. Или я уже набил руку. Танцовщицу ударили острием топорика прямо в сердце, она практически сразу же скончалась. Ранка маленькая. Ни капли крови. У мертвых кровь не идет, а из таких ран вообще не бывает обильных кровотечений. Так что ваша история расползается, как мокрая бумага. Ну как, вам полегчало?

Уоррен Катл медленно кивнул:

— Но это все так невероятно реально…

— Эх вы, несчастный бедолага. — Сержант Рукер покачал головой. — Интересно, сколько это еще будет продолжаться? — Он криво усмехнулся. — Еще несколько таких случаев, и один из нас спятит.