Наталья Никольская - Жертва Сименона

– Ольга! Ты… бестолковая, беспомощная, ужасная девчонка. Ты меня с ума сведешь! Я… я так тебя люблю!

Потом набежала целая куча милицейских чинов, приехали следователи из прокуратуры, фотографы, врач и прочие необходимые и неизбежные в таких случаях люди. Нас с Ольгой выдворили в пустое купе, где мы принимали бесконечных «визитеров» и отвечали на их бесконечные вопросы. Впрочем, «отвечали» – сильно сказано: занималась этим в основном я, Ольга же на каждом слове вздыхала, через каждые два на третьем принималась реветь и несколько раз была близка к тому, чтобы снова упасть в обморок. А ведь именно она, а не я, была главным свидетелем!

Через полчаса этого кошмара мимо неплотно притворенной двери нашей «камеры» пронесли носилки, накрытые простыней, и моя сестрица опять зашлась рыданиями. Молодой следователь скривился, как от зубной боли, и, извинившись, вышел. Скорее всего, его «неотложное дело» было лишь предлогом: просто бедняга не хотел, чтобы его смыло «Ниагарским водопадом» слез.

– Бедная, бедная Ася! Я до сих пор в себя не приду. Как подумаю, что могла бы столкнуться здесь с убийцей… Поля, какой ужас!

Я скептически хмыкнула. Моя дорогая сестренка в своем репертуаре: хотя она и в самом деле потрясена ужасной смертью этой дамочки, своей попутчицы, но трусость в ней всегда одерживает верх над всеми прочими чувствами. Однако про себя не могла не признать, что в опасениях Ольги был резон. Она действительно могла напороться на того парня, который придушил эту самую Палискиене.

– Ужас – это эмоции, Ольга. Но факт остается фактом: этот тип – я имею в виду убийцу – очень быстро управился. Мы с тобой успели выбраться из вагона и отойти метров на двести, вот и все. Каких-нибудь пять… нет, минут семь-восемь: я еще останавливалась купить сигареты, долго искала мелочь. А ты в это время гордо стояла поодаль, не глядя на меня… Значит, он должен был находиться где-то поблизости. Даже очень близко! Что ты обо всем этом думаешь?

– Ах, да не знаю я, что думать! Полина, у меня голова кругом от всего этого… Близко, ты говоришь? Ну конечно, близко: ведь этот негодяй ехал в этом же поезде! Бедненькая, а она не приняла всерьез его угрозы…

– Ты имеешь в виду того парня, о котором рассказала следователю? Романа?

– А кого ж еще? Ведь ясно же: это он убил бедняжку! Из ревности. Поля, мы с тобой обязательно должны вывести негодяя на чистую воду! Тем более, что дело ясней ясного, много трудов не потребуется.

Я глядела в окно, размышляя. Последнюю фразу Ольги я попросту пропустила мимо ушей: этот вопрос даже не стоил серьезного обсуждения.

– Из ревности, говоришь? Возможно, возможно…

– Не «возможно», Поленька, – точно он! Понимаешь, я видела его глаза… Люди такого типа не выносят, когда поступки других расходятся с их ожиданиями. И не перед чем не остановятся, чтобы поставить на своем. Холерический темперамент в сочетании с завышенной самооценкой может привести…

– Те-те-те! Ты не на лекции, сестричка. К тому же я прекрасно знаю, куда может завести человека холерический темперамент в сочетании с завышенной самооценкой. Хотя я, конечно, не кандидат психологических наук, а всего лишь скромный тренер спортклуба. Ты мне лучше вот что скажи: что тебе известно об этом Романе?

Ольга воодушевилась.

– Ну, как же! Айседора встретилась с ним недавно – она сама мне сказала. Он влюбил в себя бедняжку – ты знаешь, этот тип впечатляет, хотя он, конечно, не в моем вкусе и все такое… Она даже собиралась бросить ради него Арчибальдова, они же с ним… как бы это сказать…

– Ольга, ну почему ты вечно боишься называть вещи своими именами?! Любовники – ты же это хотела сказать?

– Да, но… Не совсем. Он сделал ей предложение. Она так сказала.

– Кто – Роман?

– Да что ты, вот еще! Арчибальдов! А Роман оказался заурядным донжуаном. Ася застукала его с какой-то бабой и поняла, что она значит для него совсем не то, что он для нее. Вот! И у нее открылись глаза. Она поняла, что чуть не сломала свою жизнь ради какого-то смазливого подонка, который не ведает, что такое настоящая любовь. Ася заявила Роману, что между ними все кончено. Ну, а тому это не понравилось: он привык сам бросать женщин. И устроил все эти безобразные сцены – в Москве, на вокзале, и в поезде. А когда и это не помогло, дождался удобного момента и убил несчастную. Бедная, бедная Асенька…

Ольга снова всхлипнула и потянула к глазам носовой платок. По опыту я знала, что остановить ее слезливый припадок можно только одним способом: если сильно завести.

– Знаешь, что я тебе скажу, дорогая сестренка? Эта твоя история сильно отдает «мыльной оперой». Может, на сюжет для бразильского сериала она и тянет, но я бы не дала за нее и ломаного гроша. А следователи дадут еще меньше. Хотя они, конечно, добросовестно записывают все твои «показания».

– Это еще почему «мыльной оперой»? – Ольга смотрела на меня, поджав губы и прищурив глаза, в которых не было ни слезинки.

– Да потому, что в них слишком много несообразностей, и при этом – ни одного конкретного факта! Кроме публичной ссоры актрисы со своим бывшим дружком, да еще этого имени – Роман. Ну-ка, вспомни: что еще Айседора рассказывала о нем? Может, назвала фамилию?

Сестра захлопала ресницами.

– Фамилию? Н-нет…

– А кто он такой? Профессия?

– Ну-у… Не знаю… Я спрашивала, но Ася перевела разговор на другое. Вернее, нам помешали.

– Вот видишь! Где она с ним познакомилась – в Москве? Он там живет?

– Да я-то почем знаю! Вот пристала! Пусть его милиция ищет, я здесь при чем?!

Я улыбнулась с видом победителя.

– Вот именно: пусть его ищет милиция. Или кого-нибудь другого – кого они посчитают нужным. А мы с тобой тут совершенно не при чем, Ольга! Ты сама это сказала. Да, убили молодую женщину, и это ужасно. Ты ехала с ней в поезде, разговаривала, а спустя несколько минут нашла ее задушенной. Я очень хорошо понимаю твои чувства! Но пусть этим убийством занимаются те, кому положено. Ты и так внесешь свою лепту, выступая в качестве свидетеля.

– Но почему, Полина?! Ведь мы же с тобой часто занимались всякими расследованиями – неофициально, конечно. Даже хотели открыть частное детективное агентство…

– Да, моя милая! Но то были либо старые нераскрытые дела – так называемый «висяк», либо такие, когда криминал касался лично нас с тобой или наших близких. Ну, это я еще понимаю! К тому же, позволь тебе напомнить, эти неофициальные расследования всегда приносили нам неплохую прибыль. А сейчас я что-то не вижу на горизонте клиента, который согласился бы отвалить нам гонорар за твою Айседору Палискиене – вот имечко-то, Господи… Улавливаешь разницу?

– Я улавливаю твою меркантильность и чудовищное бездушие! Нет, это невозможно: ты все меряешь деньгами и думаешь только о них, а такие вещи, как справедливость, чувство долга…