Дарья Донцова - Концерт для колобка с оркестром

Меня заколотило от злости. Значит, я отдыхаю!

Таскаю воду из колодца, моюсь в автобусе или под дождем, бегаю под куст к унитазу и волоку неподъемную тару с пропаном! Ну сейчас Олегу мало не покажется!

Забыв, что держу баллон, я отпустила вентиль и стала набирать номер Олега.

Баллон качнулся, накренился и неожиданно упал набок. Я моментально сунула телефон в карман. Вот здорово! Не было бы счастья, да несчастье помогло!

Сейчас покачу его.

Наклонившись, я стала толкать баллон, сначала руками, потом включила в процесс ноги. Красный баллон резво покатился вперед, сначала я шла за ним, потом побежала, но не могла его догнать.

– Стой! – закричала я. – Погоди.

Но ярко-красное пятно мелькало впереди, потом послышался треск. Я припустила что есть мочи и оказалась в чужом дворе.

Баллон громоздился посреди любовно посаженного огорода. Мне стало нехорошо. Грядки, прополотые трудолюбивыми руками, почти погибли. Тяжелый баллон сломал забор и помял всю рассаду. Сейчас из дома выскочат разъяренные хозяева и устроят вселенский скандал, заставят меня оплатить погибший урожай и будут правы.

– Мотя! – полетело из избы. – Глянь-ка! Мотя!

Я судорожно оглянулась: куда спрятаться? Бежать прочь поздно, голоса уже приближаются.

– Мотька! Подь сюды! Эй! Проснися!

Глаза остановились на собачей будке, времени для раздумий не осталось. Так, волкодава на месте нет, возле будки стоит пустая, вылизанная до блеска миска и лежит цепь с ошейником. Очевидно, Полкана отпустили размять лапы.

– Етит твою в лоб, Мотя! Этта че?!

Я не стала дожидаться, пока хозяйка обнаружит меня. Упав на колени, я мгновенно юркнула внутрь огромной будки, уткнулась носом в мягкую, воняющую собачатиной подстилку и затаилась. Пусть владелица огорода топает ногами, бесится и зовет на помощь всех, кто есть в доме, ни за что не вылезу.

– Мотя! Гля! Ну и ..!

– Че, Клань?

– Глянь!

– У-у-у! Баллон!

– Да… с ним!

– Огород погиб!

– Зато есть баллон!

– Ну и на фиг он!

– Бесплатно упал.

– Мотя, его кто-то уронил.

– Ну…

– Не с неба же он свалился.

– Э…

– Ленка небось упустила, она, стерва!

– А…

– Мотя! Проснись!

– Че?

– Ступай к Ленке! Задай ей, … пусть за огород платит!

– Могет, это не она…

– Кто тогда?

– О…

– Ага! Она это! Кто еще газ берет, – частила баба, – мы, Ленка и Нюська. Остальные плитками пользуются. Ступай, тащи сюда лахудру.

– Нюська…

– Она в магазине сидит! Я только что там была.

Шлепай к Ленке.

– Ы…

– Урод!

– Раз ругаешси, сама и прись, – обозлился мужик.

– Сволочь, алкоголик хренов, боров жирный, – понеслось над огородом, – только о ханке и думаешь!

Ирод! Предупреждала меня мама: не ходи за него замуж! Какого… не послушалась? Ну ща задам тебе!

– Да пошла ты! – раздраженно ответил ей муж. – Ваше ща на работу уеду!

– Куда? Ой, не смеши!

Я услышала стук, треск, рыдания, потом вопль.

– Ну и вали отсюда! Сама разберуся! Без тебя! Нужон мне такой идиот! Ну, Ленка! Ну, стерва!

Голос, въедливый, визгливый, стал удаляться и затих. Я поняла, что до сего момента лежала не дыша, с шумом набрала в легкие воздух, чуть не скончалась от запаха псины и слегка расслабилась. Пока что все идет удачно. Хозяева, переругавшись насмерть, ушли из избы. Он вроде направился на службу, а она полетела убивать какую-то Ленку, которую заподозрила в порче огорода. Пора осторожно вылезать и драпать, может, впрочем, и баллон успею прихватить?

Развернуться в тесной будке было проблематично, поэтому я стала выползать задом. Пришлось, лежа на животе, отталкиваться руками. Сначала на свободе оказались ступни, потом колени, затем филейная часть, но при этом пятки коснулись чего-то мягкого, волосатого. Сгруппировавшись, я выползла целиком, встала на четвереньки и услышала:

– Р-р-р-р…

Звук не предвещал ничего хорошего. Я повернула голову и наконец-то увидела, во что, вернее, в кого секунду назад упирались мои ноги.

Возле будки сидела собака, вернее клочкастое, клыкастое чудовище, ростом с хорошего теленка. Огромный пастообразный язык свешивался из его разверстой пасти, маленькие красноватые глазки горели мрачным огнем, уши были прижаты к арбузоподобной голове, одна лапа, размером с ногу слона, нервно подрагивала.

– Р-р-р-р… – повторил милый песик.

Я икнула раз, другой, третий, и тут из будки, только что служившей мне убежищем, выползли на свет два щенка, всклокоченные, грязные, но все равно умильные.

Страх, охвативший меня при виде собакиных отпрысков, оказался настолько велик, что прошла икота, вызванная испугом при виде их маменьки.

– Р-р-р-р, – наливался злобой монстр.

Очень медленно, на четвереньках, я двинулась в сторону огорода. Может, милая собачка примет меня за себе подобную? Вдруг она решит, что к ней в гости заглянула соседка? Костей погрызть, щенков поглядеть. Руки пошарили в траве и схватили что-то, похожее на ощупь на палку. Смешно, конечно, но хоть какое-то оружие.

– Гав-р-р, – раздалось за спиной.

Лай подхлестнул меня. Похоже, мерзкое чудище решило проглотить несчастную Вилку, пытавшуюся, как оно думает, покуситься на его невинных деточек.

Никогда в своей жизни я не бегала с такой скоростью, как сейчас! Но у собаки четыре ноги, передвигалась она в два раза быстрее, чем я, и настигала меня легко, играючи. Я уже чуяла смрадное дыхание дворняги. Кое-кто из владельцев собак покупает своим питомцам зубную пасту, другим приобретают специальные палочки для того, чтобы изо рта шавки пахло розами.

Но полкан, мечтавший слопать меня вместе с кроссовками, явно никогда не знал подобных изысков, скорей всего, его ни разу в жизни не мыли и не расчесывали, и он, как все маргиналы, имел хамские привычки.

Я неслась вперед, размахивая зажатой в руках палкой. Честно говоря, я собиралась пригрозить дубиной двортерьеру, но потом забыла, для какой цели прихватила «оружие», и сейчас просто сжимала его изо всех сил.

Впереди показался забор нашей соседки Лены, довольно высокий, сооруженный из разномастных деревяшек. Вот когда я пожалела об отсутствии у меня физической подготовки. Единственной тройкой в моем дневнике в школе была оценка, поставленная учителем физкультуры. Больше всего этого милого в общем-то мужика возмущала полнейшая неспособность ученицы Таракановой перепрыгивать через препятствия. Высота в тридцать сантиметров является для меня почти непреодолимой, но сейчас, увидев частокол, я легко, словно кенгуру, взвилась вверх и приземлилась за оградой.

Но переводить дух оказалось рано. Многокилограммовое собачье тело, которое под спутанной, грязной шерстью представляло собой клубок литых мышц, тоже взвилось ввысь и перенеслось на участок Лены.