Галина Полынская - Мальтийский замок

– Слушай, – сказала я, – где-то здесь, в липах, похоронена Лаура, давай поищем ее могилу.

– Зачем?

– Не знаю, но очень хочется, вдруг родится сюжет для новой картины.

– Но такой дождь! Ты не можешь рожать сюжеты дома, в тепле и сухости?

– Нет, не могу, в тепле и сухости только конфетные фантики рисовать. Идем, не раскиснем.

Уж если мне в голову что-то втемяшилось, то это всерьез и надолго. Мы оделись, взяли зонты и отправились на разведку. Лип оказалось очень много, я даже и не представляла, что являюсь владелицей такого леса! Мы брели по заросшим дорожкам наугад, но, в отличие от меня, Божена запоминала дорогу, чтобы не заблудиться.

– Боже мой, как здесь красиво, – восторгалась я. – Я таких деревьев сроду не видала. И это все мое! Даже не верится! Я, пожалуй, тоже здесь похоронюсь! Вон под тем деревом, или нет, вот под этим… одно другого лучше!

– Подожди выбирать, где тебе похорониться, мы еще с тобой лет двести поживем, а там видно будет.

Деревья расступились, и перед нами открылась невероятная картина.

– О… – только и смогла произнести я.

Мы стояли на берегу заросшего кувшинками озера. В зеленых зарослях виднелась небольшая белая часовня, окруженная плакучими ивами. Неземной красоты деревья обрамляли воду живой зеленой рамой. Над озером стелился туман, в безветренной тишине моросил легкий, почти невесомый дождик и все вокруг казалось нереальным, особенно белая часовня на берегу…

– Ивка, – только и смогла выдохнуть Божена, – и это тоже все твое?

– Кажется, да, – прошептала я, совершенно потеряв голос от восторга.

Теперь Текина точно может ни на что не рассчитывать, из этого дома меня можно будет вынести только в гробу.

– Пойдем, посмотрим часовню?

Я кивнула, и с трудом передвигая одеревеневшими от счастья ногами, поковыляла к часовне. Двери оказались не заперты. Мы приоткрыли их и засунули внутрь свои любопытные головы. В часовне нас поджидал еще один сюрприз. В центре красовалась большая мраморная гробница, а рядом с нею коленопреклоненный ангел в человеческий рост. Голову ангел склонил над гробницей, а руки молитвенно сложил на груди. Над головой ангела распахнулись большие красивые крылья, по плечам сыпались длинные локоны, а несколько прядей развевались так, словно откуда-то дул ветер. Ангельский лик был точной копией лиц девушек с портретов, найденных в доме.

– Здорово. Как красиво!

– Вот, значит, где похоронена Лаура, – благоговейно прошептала я. – Какой ангел! Настоящее произведение искусства!

Теперь уж я точно знала сюжет своей будущей картины. Я принялась ее уже мысленно рисовать, но Божена прервала творческий полет:

– Ива, пойдем домой, у тебя все ноги мокрые, не дай бог простудишься.

Но я все никак не могла сдвинуться с места. В конце концов, Божена силком оторвала меня от созерцания ангела и вытолкала из часовни. В туфлях у меня и вправду прилично хлюпало. Мы закрыли за собою двери, чтобы никто ненароком не забрел в часовню и не нарушил покой Лауры, не потревожил уединение ангела.

Дождь лил все сильнее, и я окончательно замерзла. Обувь настолько промокла, что я спокойно могла бы ее снять и идти босиком, разницы не было бы никакой. Божена все время сокрушалась по этому поводу и прочила мне воспаление легких. Я просила ее не каркать, но, видимо, было уже поздно. Мы пришли домой и ровно через полчаса я начала чихать и кашлять. У меня всегда это очень быстро происходит – раз, два и заболела.

– Ну вот, далась тебе эта могила в такой дождь, – выговаривала Божена. – Теперь вот, заболела, что я Марку скажу?

– Ну, я же не виновата, что мгновенно простужаюсь, – гнусавила я из-под одеяла, – очень уж хотелось прогуляться.

– Вот, прогулялись на свою голову!

Я лежала в кровати в ночной рубашке, в боженином лохматом свитере и в зимних носках Марка. Во всем этом я потела и страдала, но ничего снять не разрешалось. Божена перерыла весь дом и не нашла ни одной таблетки, чем была страшно возмущена. Тогда она решила лечить меня своим способом. Из холодильника подруга извлекла бутылку вина, подогрела его в кастрюльке, налила мне этого дела полную кружку, насыпала туда еще корицы, сахара, выдавила пол лимона и сказала:

– Пей.

– Что это? – недоверчиво принюхалась я.

– Глинтвейн, пей, давай.

– А нельзя мне просто винца? Я бы с удовольствием…

– Пей и не рассуждай, – приказала Божена, и я покорно принялась глотать ее варево. Оказалось так вкусно, что отныне и навеки, я решила пить только горячее вино!

Прикончив всю кружку, я основательно окосела, и меня потянуло на разговоры. Вспомнила, что еще не расспрашивала Божену о ее сыне.

– Божена, а как там твой Влад? Здоровенный, наверное, стал.

– Под потолок и совсем от рук отбился. Всего восемнадцать, а уже вовсю с девчонками развлекается, просто какой-то кошмар.

– А что, лучше, если бы он развлекался с мальчишками?

– Господи, Ива, ну что ты говоришь такое? Еще чего не хватало!

– Тогда я не понимаю твоего ужаса. Помнется, он был очень красивым мальчиком, так что все логично.

– Сделает меня бабушкой раньше времени, вот и будет – «логично». Ты только представь, я – и вдруг бабушка! Все, конец жизни!

– Ерунда, мне, например, в шестнадцать лет казалось, что двадцать – уже старость. А вот сейчас скоро тридцать будет и ничего… господи, мне скоро тридцать… Страх и ужас. Давай еще винца нагреем?

Напившись глинтвейна, мы поболтали еще немного, и меня сморил сон.

Проснулась я глубокой ночью, и мне показалось, будто за стеной Божена с кем-то беседует. Сначала я приняла это за горячечный бред, но, прислушавшись повнимательнее поняла, Боженка действительно разговаривает. Я жутко заинтересовалась и, обуреваемая любопытством, выбралась из недр кровати. Спотыкаясь в огромных носках Марка, я вышла в коридор и снова прислушалась. Вне всякого сомнения, какой-то разговор доносился из комнаты Божены и, хотя доносился только ее голос, я все же могла предположить наличие собеседника, потому что Божена никогда не разговаривала сама с собой. Я подкралась к двери и приложила к ней ухо.

– Ужасная история! – раздался возглас Божены, и я тут же вломилась внутрь. Что еще за ужасные истории без меня?

– Божена, с кем ты тут говоришь?

– Тише ты, – зашипела она. – Не кричи!

– А что такое? Кто тут у тебя?

Боженка сидела за столиком, найденным в подвале, на нем лежал лист картона с кругом для спиритического сеанса и блюдце.

– Не мешай, я разговариваю с Текиной.

– Да? – опешила я от таких новостей. – А чего вдруг?

– Решила поконтактировать с ним спокойно, без вашего участия. И мне все удалось!

– Так он здесь, – злорадно усмехнулась я. – Какая нежная встреча! Теперь пусть будет любезен объяснить свое поведение!