Нина Васина - Красная Шапочка, черные чулочки

– Я плохо о нем подумала. Два раза. – Тили затихла, потом добавила: – Или три, не помню. И он вдруг напился как свинья и умер в одночасье.

– А наш с Авоськой дедушка? – осторожно перешла я к конкретному человеку. – Он бил папочку?

– Нет. – Тили легко рассмеялась. – Нет, что ты. Он был такой милый… Он бы и мухи не обидел, не то что я.

– Не то что ты?.. Ты била нашего папу, когда он был маленький? – ужаснулась Агелена.

– Девочки, – шепотом сказала Тили, – я говорила о мухах. Я ловила этих разносчиков заразы одним взмахом руки – на лету, а ваш дедушка, бывало, наклонится к столу и шепчет что-то, осторожно подбираясь к мухе пальцем. Ему вроде даже было стыдно за причиняемые мухе неудобства. Такой вот был тактичный…

– А по-моему, мы сбрендили, – шепотом поддержала я тему. – Авоська, успокойся. Тили ничего нам не скажет. Предположим, все ее мужья умерли не своей смертью. И что с того? Ты бы призналась своим внучкам в чем-то подобном? То-то же! – уверенно заявила я, не дожидаясь ответа.

– А может быть, я хочу сходить на могилку дедушки! – продолжает настаивать Агелена.

– Это несколько проблематично, но вполне возможно, – великодушно разрешает Тили. – Три моих законных мужа лежат рядышком.

– А как я найду эти могилы? – вредничает Агелена. – Я даже фамилии дедушки не знаю! Ты же ни разу не меняла свою фамилию! Неужели не нашлось ни одной, приятнее на слух, чем Воськина?!

Я приподнимаю голову и нахожу глазами ее запрокинутое лицо, распознав в голосе близкую истерику.

– А там нет фамилий, – говорит Тили. – Там есть только имена, но ты сразу найдешь эти могилы. На каждом камне – рыба и крест. И надписи. «Здесь лежит Николушка, первый муж Рутейлы, не разрешающий женщинам и детям смеяться в полнолуние, который слишком серьезно относился к русалкам и не пропускал ни одного хвоста». А снизу – несколько цифр.

Мы молчим, глядя в небо, подбирающееся все ближе.

– Что значит – рыба и крест? – спрашивает погрустневшая Авоська.

– Это наш символ. В пещерах каменного века изображение паука и изображение женщины было почти одинаковым. – Тили отбирает у меня руку и чертит в воздухе пальцем. Сначала – удлиненную восьмерку, потом перечеркивает ее. От ее движения, как от далекого самолетика, накрывшее нас собой вечернее небо шелестит и пенится прохладой, которую потревожила моя бабушка своим горячим пальцем.

– Про хвосты – это… – Я затрудняюсь закончить вопрос. Тили мне помогает:

– Истинная правда! Он не пропускал ни одной юбки. Ужасный бабник был.

– Представляю! – хмыкает Авоська. – А что на других двух камнях написано?

– Справа от Николушки – у него желтый камень – лежит Гришаня – серый камень. Написано: «Здесь лежит Гришаня, редкий красавец и настоящий боец, хоть и дал себя покусать бешеной ласке». А слева от Николушки – красный камень. Под ним лежит Павлуша, мечтатель и разгильдяй.

– А слово «хоть» там написано? – не выдерживаю я длинную паузу.

– Там написано про тарелку супа, но на самом деле это были пельмени с бульоном. Он подавился пельменем и упал в тарелку лицом. Мы тогда как раз зарезали свинью, наделали пельменей. Но писать все в подробностях было бы слишком длинно. Поэтому надпись такая: «Здесь лежит Павлуша, третий муж Рутейлы, мечтатель и разгильдяй, но умный парень, хоть и утонул в тарелке супа».

– Стоп! – резко сажусь я. Стог угрожающе пошатнулся под нами. – Ты говорила раньше, что наш с Авоськой дедушка ухаживал за тобой и тогда, когда ты уже была замужем?!

– Да!.. – резко села Авоська. – Как это получается? Это получается!.. Это получается, – она вдруг перешла на шепот, – что твой первый муж – Николушка – не наш дедушка?!

– Конечно, – спокойно отвечает Тили. – Я не была замужем за вашим дедушкой. Мои семнадцать лет – помните?

Авоська смотрит на меня беспомощно. Я тоже ничего не понимаю и только пожимаю плечами.

– Значит, – закрыв глаза, рассуждает Авоська, – Николушка – это тот, который ударил Микария?

– И не только его, – грустно добавляет Тили.

– Тогда наш дедушка – Гришаня! Ты рассердилась на Николушку, он утонул в пруду, и ты вышла замуж за своего первого возлюбленного, от которого в семнадцать лет родила ребенка! Так?

– Неправильно. Я уже сказала, что подозревала в отцовстве Доломея сразу двух юношей. Я не могла выйти замуж за обоих. Хотя, конечно, одного из них я подозревала больше.

– В каком пруду? – заподозрила я неладное. – Не в том ли, в который я свалилась, когда приехала к тебе три года назад?

– Нет, – отмахнулась Авоська. – Есть два пруда. Помнишь, я ловила серебрянок? Так вот, их нужно было переселить в другой пруд.

– Да-а-а… – задумчиво протянула Тили. – После того как Николушка мертвый почти неделю проболтался в большом пруду, в нем сдохли все серебрянки. Пришлось много лет спустя переселять их с маленького. С тех пор я очень настороженно отношусь к трупам на моей земле.

Я задумалась, обдумывая вопрос, который мог бы объяснить хоть что-то.

– Тили, твой третий муж был отцом Тегенарии?

– Нет… – задумалась она, вспоминая. – Нет, конечно. Я не была замужем за отцом Тегенарии.

– Ага! Тогда скажи, были ли у тебя дети от двух последних законных мужей?

– Не было, – просто ответила Тили. – Николушка – единственный законный отец. Остальные отцы и дети – внебрачные. Уже стемнело. Может быть, пойдем домой?

– Я ничего не понимаю! – почти плачет Авоська. – На кой черт ты посылаешь меня на могилы своих законных мужей, если там нет моего дедушки?!

– Это очень сложно, – вздыхает Тили. – Он там, поверь. Он вполне хорошо лежит вместе с Николушкой. – Она задумывается и добавляет неуверенно: – Сверху.

– Тили! – Я осмотрела ее безмятежное лицо. – Сознайся, ты опять морочишь нам головы?

– Зачем это мне? – отводит она глаза.

– Тогда что получается? Наш незаконный дедушка – умер, так?

– Так, – улыбается Тили.

– Но сначала умер отец Микария? Тогда получается, что наш дедушка лежит вместе с отцом Микария, а как же… А отец Тегенарии?

– Умер, – притворно вздыхает Тили.

– А где тогда его могила?

– Там же. Но под красным камнем.

Мы с Агеленой смотрим друг на друга и начинаем дрожать.

– С-с-сверху или сниз-з-зу? – стуча зубами, спрашивает Агелена.

– Сверху, конечно, он же умер последним из всех!

– И ты тогда… Ты сдвигаешь камень с могилы третьего мужа, раскапываешь его могилу, так?.. – Я мысленно похвалила себя за то, что не клацаю зубами, как Агелена. – Чтобы подложить в нее своего очередного любовника?

– Вот и не так. Я не сдвигаю камень, потому что сначала на могиле почившего стоит деревянный крест с его именем и датами жизни. Я просто убираю крест.

– Но ты раскапываешь могилу?! – У меня предательски дрожит голос.