Вера Ольховская - Золотая птичка

Риту что-то насторожило. Какие-то слова Павла ее зацепили, но она слушала невнимательно, поэтому не поняла, какие именно. Дальше она вообще ничего не слышала, старательно пытаясь вспомнить, какое слово заставило ее вздрогнуть и почему.

– Просто удивительно! – возмущалась Алла. – Некоторых людей жизнь совершенно ничему не учит. Молодой здоровый парень, вместо того чтобы идти честно работать, совершает преступления. И ведь получил по заслугам, нет, опять за старое, ради денег готов убить человека, словно это насекомое! Я бы таких расстреливала без суда и следствия!

– Горбатого могила исправит, – пробурчал Паша. – Кстати о расстреле. Наш старшина, ну помнишь, о котором я тебе рассказывал, юморист доморощенный, снова учудил! – продолжал он. – Задержали сегодня нелегалов-китайцев, десять человек. Как полагается, отвели в участок. Документов при них никаких не оказалось, ручонками машут, плечиками пожимают, всем своим видом показывая, что не понимают по-русски. Что не спроси, все головой машут! Сидят наши мужики, не знают, что с китайскими братьями делать. Тут наш старшина является. У него спрашиваю, что с нелегалами делать. Ну старшина, не мудрствуя лукаво, вытянул вперед указательный палец, наставил на одного, как пистолет, и заявляет, подражая голосу Сталина: «Расстрэлять!» Мужики наши давай ржать, знают, что у Петровича и дня без приколов не проходит. Китайцы мгновенно обрели дар понимать русский язык! С перепугу штаны замочили. А Петрович в улыбке расплылся:

– Ну, вот, а говорили – русска не понимать!

Китайцы не знали, что Петрович у нас шутник, всерьез подумали, что их расстреляют, как ты говоришь, без суда и следствия. Я никогда не видел у китайцев таких больших, выразительных глаз, как после шутки Петровича!

Майор грустно усмехнулся и опустил голову, пряча глаза.

– Неудивительно! Бедные люди! Попали в чужую страну, а стражи закона их пристрелить собрались, у кого хочешь энурез приключится! – возмутилась сердобольная Алла.

– Сами виноваты, – вздохнул майор. – Надо было по всем правилам документы оформлять. Существуют законы, если их соблюдать, то и таких дурацких ситуаций не будет. Прекрасно ведь знали, что незаконно в России обосновались, а знай твердят: «Нисеко не понимать!» Когда припугнули, так мигом своего работодателя сдали, со всеми потрохами! А вообще Петрович у нас молодец, сообразительный мужик, даже заботливый. Вот на днях задержали наркомана, на краже прямо за руку поймали, а он, сволочь, обдолбленный, глаза прям стеклянные. Посадили в обезьянник, так, гад, что устроил?! Начал наркоту требовать, орет: – «Дай героин, дай героин!» Представляете, каков нахал, в участке у ментов героин выпрашивал, еще грозился, мол, не дадите, буду головой об стену биться.

Мужики наши посмеялись, а он и вправду давай башкой о стену колотиться, да со всей дури. Он же потом очухается, скажет, менты башку разбили, и поди докажи, что ты не верблюд, хотя, если откровенно, такому не грех башку разбить! Что делать? Так вот Петрович подумал и велел буяну милицейскую каску надеть, пусть бьется на здоровье! Наркоман не обратил внимания на манипуляции с каской и продолжал бомбить стену, но уже без ущерба для его безмозглой головы. Представляешь себе картину!

– Да, весело у вас там, – заметила Алла.

– Весело, если бы не было так грустно! Кругом одни безобразия, народ все человеческие качества растерял, из-за ерунды готовы друг друга поубивать! На днях вот на выезд ездили в обыкновенную квартиру, соседи шум услышали, милицию вызвали, а там, ты думаешь, что?

– Что? – спросила Алла.

– Один мужик другому ухо отрезал!

– Как?!

– Очень просто, ножом!

– За что? – испуганно спросила Алла.

– А за что человеку, более того, своему приятелю, можно отрезать ухо?

– Понятия не имею, – растерялась Алла.

– Вот и я не имел, а как узнал, так просто обалдел! Товарищ, видите ли, не давал ему футбол смотреть, за это уха лишился. Вот тебе и любители спорта!

– Просто кошмар! Я бы, наверное, не смогла в милиции работать, такого насмотришься, потом не заснешь. – Алла вздохнула.

– Наша служба и опасна, и трудна! – процитировал Павел слова известной песни. – А вообще, действительно, насмотришься всякого дерьма, людям доверять разучишься, кругом преступники и мошенники мерещатся. Не у всякого психика выдержит! Наши ребята разряжаются, как могут. На днях тяжелая смена выдалась, в участке больше десяти минут не засиживались, по выездам мотались. После ночной смены, где-то к полудню, решили чайку попить, только устроились, смотрим в окошко, бомжи лужайку перед участком оккупировали. Помнишь, перед нашим участком небольшой скверик разбит, травка газонная, кое-где цветочки, так вот там они и улеглись. Валяться на клумбах запрещается, для отдыха есть специально отведенные места, а эти балбесы еще и напротив милицейского участка устроились! Тряпье свое разложили, кто пиво пьет, кто закусывает, словом, беспредел устроили. Наши ребята и так замотанные после смены, а тут еще эти бомжи… Раз к ним в вежливой форме обратились, мол, граждане, покиньте газон, здесь лежать запрещается – они ноль внимания. Второй раз по всей форме обратились, а они и в ус не дуют! Спорить с ними уже сил не было. А с утра наши торгаша задержали, продавал помидоры в неположенном месте, товар, как полагается, изъяли, помидоров сейчас завались, самый сезон, что с ними делать, не знали.

Так вот, наши ребята совсем в детство впали, стали в бомжей помидорами кидаться. Думали таким образом согнать их, ну и повеселиться, конечно. И что, ты думаешь, эти маргиналы учудили? Позвонили ноль два и сообщили, что милиция помидорами в добропорядочных граждан кидается, попросили прекратить это безобразие, естественно, назвали адрес участка! Из-за этих «добропорядочных» граждан нашим ребятам по шапке досталось. Подняться и уйти с лужайки, пока их по-хорошему просили, у них ума не хватило, а кляузничать, так, пожалуйста, с дорогой душой!

Алла рассмеялась.

– Представляю себе эту картину! Здоровенные мужики в милицейской форме швыряются спелыми томатами!

– Это еще что! – довольный тем, что развеселил невесту, продолжал Павел. – Вот на прошлой неделе…

Его милицейские байки неожиданно прервала Рита. Она вдруг поняла, что так насторожило ее в рассказе Павла.

– Как, ты сказал, его фамилия?

– Чья? – не понял Павел.

– Как фамилия того человека, с которым сидел этот самый Сергей. Агин, кажется.

– Ты, Ритка, в своем репертуаре, доходит, как до жирафа! Осипов его фамилия! Какая тебе разница?

– А имя?

– Владимир.

Рита нервно теребила рыжую прядь кудрявых волос.

– Значит, он все-таки сидит, – прошептала она.

– Наверное, уже нет, на днях откинуться должен был. Он со своим дружком Агиным по одному делу срок мотал, просто Агин получил на несколько месяцев меньше, вот Осипов и дал адресок своей матери, чтоб корешок его там дожидался.