Кирил Бонфильоли - Эндшпиль Маккабрея

Я рассматриваю этот период пряток как некий отпуск и уверен, что мне от него масса пользы. Если мне повезло, недоброжелатели мои — за много миль от меня, прочесывают Озерный край и терроризируют тамошних туристов. Да и могли решить, что я погиб вместе с Джоком; может, все они уже отправились по домам. Если б только у меня было несколько бутылок пива, я бы чувствовал себя положительно безмятежно.

ПОЛДЕНЬ

Я снова убаюкивал себя.

Десять минут назад провел свой обычный бинокулярный осмотр перед тем, как совершить вылазку к заброшенному вертикальному шурфу, которым пользовался как уборной. Флигартская палатка была явно пуста; быть может, подумал я, все они сидят дома и играют в уютные игры. (Инцест — Забава для Всей Семьи?) Я уже подобрался ярдов на тридцать к своей естественной уборной, когда ощутил в воздухе сладкий шоколадный запах американского трубочного табака. Раздвинув колючки, я увидел, что ко мне спиной стоит фигура длинного тощего юноши — очевидно, он пользовался моей латриной. Нет, вообще-то не пользовался — просто смотрел. Стоял и смотрел. У него была американская стрижка и эти неподобающие «бермуды». Я не стал ждать, когда он обернется, — тихонько попятился и прокрался обратно к своей краскошахте.

Я уверен, что это один из флигартских туристов; но что он тут может делать? Может, геолог, может, бездарный наблюдатель барсуков, может, просто идиот. Но глубинной тошноты в брюхе все эти гипотезы не утишают. Брюхо мое убеждено, что во Флигарте собрался анти-Маккабреевский отряд. Стоит ли гадать, чьи они — я могу вообразить себе крайне мало людей, которые на этой неделе настроены не анти-Маккабреевски.

ПОЗДНЕЕ

Вот оно, а может — вон; режьте где хотите, но игра окончена. Только что несколько минут я наблюдал всю Флигартскую Банду в бинокль сквозь щель в ежевичной фортификации. Тощий американец — плечи у него раздаются вширь все больше с каждым разом, когда я к нему присматриваюсь, — вероятно, один из дуэта комиков «Смит и Джонс», с которым я познакомился у шерифа в Нью-Мексико; быть может, он — полковник Блюхер; уже неважно, их и собственные мамочки различить, наверное, не в силах. Крепкая фемина — эту участницу художественной самодеятельности я, похоже, знаю, ибо в последний раз видел, как она исходит на мочу в «триумф-геральде» на Пиккадилли, вы-то уж наверняка помните. Судя по тому, как она держится, детей рожать ей уже поздно, а участвовать в состязаниях по дзюдо на уровне черного пояса — еще нет.

Со мной живите до склона лет — если успеете, — ведь лучшее еще грядет. [234] Парафраз строки из стихотворения Роберта Браунинга «Раввин Бен Эзра». «Тертиум квид», [235] Нечто третье (искаж. лат.). толстозадый папаша — это... о, вы уже догадались... да, это Мартленд. За исключением себя, я в жизни еще не видел человека, настолько созревшего для смерти. Зачем мне так его ненавидеть, сам не понимаю — он не сделал мне ничего особенно плохого; пока.

Дневная рекогносцировка завела меня сегодня недалече: не успел я расстаться с моим ежевичным «порткошером», [236] Ворота (искаж. фр.). как услышал, будто стадо буйволов топочет по болоту. То был Мартленд собственной персоной — на четвереньках, он играл в Деревянного Индейца, [237] «Деревянный индеец» — раскрашенная деревянная фигура индейского вождя, иногда держащего в руке несколько сигар, ружье и т. п. Традиционно выставлялась у входа в табачную лавку. брал след . Я уполз, давя в себе хилый смешок. Можно было бы пристрелить его на месте и сразу же — я так почти и сделал. Едва ли тут промахнешься мимо пикантной напудренной тальком расселины его мясистых ягодиц, если он нагибается; в конце он, разумеется, свое получит, так отчего же концу не наступить сейчас? Возьми же, о возьми эти бедра, от коих так мило ты отрекся в колледже Хэйлшам в пользу Офицерских Сынов, да и в других местах тоже.

Но я берегу порох и пули на тот случай, когда — если — мою нору отыщут; если разрядить этот «смит-и-вессон» в узком шурфе, грохот будет как от браконьерского двенадцатого калибра, на который непременно сбегутся егерь и его крепкие дружбаны. Я бы не стал ничего ставить на шансы Мартленда и компании против решительно настроенного егеря в это время года. Бедный Мартленд, он с Войны не ловил никого круче инспектора дорожного движения.

Все они сейчас пьют какао или что там они пьют, сгрудившись вокруг мокрого и дымного костра у палатки во Флигарте; в бинокль я изучил их достаточно тщательно, там все без обмана.

КАК, В СОРОК ДBA ТЫ ЕЩЕ ЖИВ —

ТАКОЙ ОТМЕННЕЙШИЙ МУЖИК? [238] Парафраз пародии Хью Кингсмилла (1889-1949) на стихотворение А.Э. Хаусмана (1859-1936).

Ну, в общем, да.

Едва.

Манускрипт мой, переложенный пользительными дензнаками, покоится в нутре Уортонского почтового ящика на пути к «Ла Мезону [239] Резиденции (искаж. фр.). Спон». Интересно, чьи глаза прочтут последние заметы, чьи ножницы отчекрыжат необдуманные слова и какие именно, чья рука чиркнет спичкой и поднесет пламя? Вероятно, лишь ваши, Блюхер. Не ваши, я надеюсь, Мартленд, ибо я намерен сделать так, что вы составите мне компанию в странствии туда, куда уходят непослушные торговцы искусством, когда умирают. И я не стану держать вас за руку.

В темноте, когда я вернулся из Уортона, все они уже бродили по Утесу; это был кошмар. Для них — могу себе представить, тоже. Я крайне смутно помню, как ползал и трясся, крался и контркрался, напрягал измученные уши во тьме и слышал больше звуков, чем звучало; наконец — безмозглая паника. Я понял, что заблудился.

Я перегруппировал все свои умственные силы — прискорбным образом истощенные — и заставил себя съежиться в какой-то дыре, пока не сориентируюсь, а джазовая импровизация моих нервов не прекратится. Мне почти удалось стать майором, достопочт. Дэшвудом [240] Сэр Фрэнсис Дэшвуд (1708-1781) — английский аристократ и вольнодумец, считался чернокнижником. Маккабреем по кличке «Безумный Джек», [241] Джон Фуллер («Честный Джон», или «Безумный Джек», 1757-1834) — английский аристократ, сквайр Брайтлинга, известный своей эксцентричностью и благотворительностью. грудь в крестах, очко в кустах, накруто скрученным кренделем Ипрского выступа, [242] Ипр — город в Бельгии, в боях у которого во время Первой мировой войны германские войска впервые применили химическое оружие: хлор (1915) и горчичный газ (иприт, 1917). когда голос рядом произнес:

— Чарли?

Сердце едва не выскочило в тошнотном спазме, но я прикусил червленый мускул яростно и проглотил по-новой. Глаза мои крепко зажмурились — я ждал выстрела.