Наталья Александрова - Тайна чертова камня

– Он их устраняет после завершения операции, – мягко поправил Лев Николаевич вспыльчивого коллегу, – а эта операция, как мы с вами знаем, еще не завершена…

– Никакой не Призрак его убил! – вмешался в разговор участковый. – Никакой не Призрак, а Прохоров!

– Что еще за Прохоров? – недоверчиво переспросил Иван Сергеевич.

Николай рассказал о Выборгском маньяке, о своих поисках, о пациенте, сбежавшем из психиатрического отделения, о трупе молодого санитара, обнаруженном в больничном морге, и передал историю, которую узнал от прятавшегося в больнице симулянта. Имя этого симулянта он на всякий случай не назвал.

– У них там, в больнице этой, темные дела творятся! – мрачно проговорил Иван Сергеевич. – Вот поймаем Призрака, и надо будет в больнице порядок навести!

– Боюсь, в таком случае больничная мафия может спать спокойно! – с тяжелым вздохом отозвался Лев Николаевич.

– А вы по своим каналам не можете узнать, кто такой этот Прохоров? – взмолился участковый, закончив рассказ.

Лев Николаевич выразительно взглянул на своего молодого подчиненного.

Антон Павлович без слов вышел в соседнюю комнату и через несколько минут вернулся с компьютерной распечаткой в руке.

Он отдал распечатку участковому, и Николай увидел историю болезни Никодима Прохорова, его фотографию при поступлении в больницу и краткое досье – время и место рождения, паспортные данные, адрес. Этот адрес был ему хорошо знаком – Прохоров проживал совсем недалеко от поселка Васильки…

Николай подошел к калитке и окликнул старую женщину, которая копошилась на огороде.

Она повернулась к нему, подслеповато прищурилась, приложила руку козырьком и заковыляла навстречу.

Когда она подошла к самой калитке, Николай понял, что вовсе она не такая уж старуха, может, лет шестьдесят всего. Но горе и бедность состарили ее прежде времени.

– Ты, сынок, пенсию, что ли, принес? – проговорила женщина, откидывая щеколду калитки. – А что же не Тоня?

– Нет, мамаша, из милиции я!

– Откуда? – Она приложила ладонь к уху. – Из милиции? А чё те надо-то?

– Про сына вашего поговорить, Никодима.

Старуха вдруг всхлипнула, пригорюнилась.

– Умер Коденька, – проговорила она медленно, с привычной болью, – семь лет уже как умер.

Она развернулась и побрела к дому, еще больше постарев.

Участковый пошел следом за ней, не дожидаясь приглашения.

Они вошли в чистую, бедную комнату.

На полу – домотканые половики. Круглый стол накрыт вышитой болгарским крестом белой скатертью. В красном углу – три скромные иконки, украшенные бумажными цветами. На комоде – вышитая салфетка, рамочка с фотографией молодого парня.

Кудрявые волосы, дурашливая улыбка, сдвинутая на затылок кепка.

Ничего общего с той фотографией, которую показывали Николаю «коллеги».

– Кто это? – спросил участковый, взяв фотографию в руки.

– Коденька, сыночек мой, – всхлипнула старуха, – кровиночка моя… семь лет уже, как умер…

– Точно? – переспросил Николай и понял ужасную бестактность своего вопроса.

Женщина взглянула на него молча, испуганно и вдруг пошла к дверям.

Участковый шел следом, боясь хоть звуком нарушить молчание.

Она вышла из дома, вышла на улицу, не оборачиваясь, и пошла к краю поселка. Николай закрыл за собой калитку и пошел за сгорбленной женщиной, уже догадываясь, куда она направляется.

Его догадка подтвердилась: она шла к поселковому кладбищу.

Миновав ворота, пройдя мимо маленькой часовни, из которой доносились приглушенные звуки службы, она пошла по узкой пыльной дорожке между двумя рядами могил и наконец остановилась перед скромным деревянным крестом.

На этом кресте была прикреплена фотография, точно такая же, как в комнате на комоде.

Под этой фотографией было вырезано имя – Никодим Прохоров. И две даты – рождения и смерти.

– Здравствуй, Коденька! – проговорила женщина. – Вот он спрашивает – точно ли ты умер. А я и сама-то не знаю, не могу поверить, хоть и видела тебя мертвого…

– Простите… – проговорил Николай и тихонько ушел, оставив женщину наедине с ее горем.

Ясно было только одно: преступник пользовался документами умершего Никодима Прохорова. Как уж он раздобыл чужой паспорт, украл, либо беспечный Никодим потерял его по пьяному делу, а тот нашел, сейчас не известно. Но только и эта слабая ниточка оборвалась.

Надежда проснулась рано утром от пения не в меру шустрой птички. Сквозь тюлевую кружевную занавеску был виден кусочек голубого неба, в городе оно никогда не бывает таким чистым.

– Надь, а Надь! – кричала Люська снизу. – Работяги сказывали – уже брусника пошла, ты бы сходила на ближнее болото, а я сварю…

При слове «болото» в голове у Надежды всплыли вчерашние умозаключения. Глубокой ночью она легла спать с благой мыслью – с утра пораньше открыться во всем участковому. Он просто по должности обязан ее выслушать.

– Некогда мне по болотам шастать! – отрезала она. – Николай когда сегодня будет?

– А тебе зачем? – тут же ощетинилась Люська. – Какая у тебя до него надобность?

– Да так… – Надежда отвернулась от жгучих Люськиных глаз, – поговорить надо…

– Не о чем вам разговаривать! – строго сказала Люська. – Он сюда не для того ездит, чтобы разговоры разговаривать с посторонними женщинами!

«Вот дура!» – беззлобно подумала Надежда.

Участкового не было целый день. И только к вечеру, когда Надежда, поддавшись на Люськины уговоры, собирала недалеко от дома бруснику, послышался стрекот мотоцикла.

Надежда бросила старухин расписной туесок и резвой ланью скакнула на дорожку. И выскочила прямо перед мотоциклом, да так неожиданно, что участковый едва успел затормозить.

– Надежда, да ты одурела совсем! – рассердился он. – Скачешь под колеса прямо как коза горная!

Надежда не обиделась – и верно, сама виновата, подошла ближе, бормоча слова извинения.

– Ладно, я, конечно, тоже проворонил, замотался совсем, в глазах от усталости темно, – признался Николай, – с утра в Выборг, потом в городе был…

– Узнал что-нибудь? – нерешительно спросила Надежда. – Есть новости в деле с маньяком?

– Может, и есть, только посторонним про это знать не положено, – строго сказал Николай.

– Ну хоть нашли его? – Надежда проявляла настойчивость.

– Да не нашли, какое там! – Николай с досадой махнул рукой. – В этом деле такая петрушка получается! Устал я, Надя, сегодня – сил нет! После поговорим!

– Да я не из пустого любопытства спрашиваю! – заторопилась Надежда, опасаясь, что участковый на этом прервет разговор. – Мне бы поговорить с тобой, Николай, нужно как раз по этому делу. Только без Люси.

– А что с Люсей? – насторожился Николай.