Питер Адамс - Загадка замка Карентин

Патриция, не скрывая тревоги, сообщила, что пропал доктор Эванс. Его кровать не разобрана, зубная щетка и электрическая бритва, им сконструированная, лежат нетронутые.

— Пока в доме находится этот темный тип Фишер, я не удивлюсь, если однажды мы будем повешены, отравлены, застрелены, зарезаны или будут найдены наши обуглившиеся трупы, — закончила свое сообщение Патриция, что ей, однако, не помешало с аппетитом проглотить поджаренный хлебец.

Эрвин наморщил лоб, что-то вспоминая.

— Вы сказали, что доктор Эванс изобрел патентный замок?

— Десятки замков, — ответила Дороти. — Он врезал один такой в кладовой. Его можно открыть, если при повороте ключ вставлять глубже и вытаскивать. Ни один жулик не дойдет до этого.

Бедная Патриция! И на этот раз ей все виделось в мрачных красках.

— А что, если полиция арестовала сегодня ночью нашего милого бедного доктора Эванса и поэтому он пропал? О, как страшен этот мир!

Эрвин вынул из кармана связку отмычек и бросил ее на стол.

— Вы когда-нибудь видели эти отмычки? Патриция перекрестилась.

— Он всегда носил их с собой и однажды поздно вечером проник с их помощью в мою комнату. — Она покраснела. — Он хотел лишь узнать, есть ли у нас в доме чеснок. Он варит себе, когда работает по ночам, специальный напиток для бодрствования. А теперь он мертв. О, я давно это предчувствовала. Это подсказывает мне мое чутье.

Когда Эрвин был в библиотеке, он положил там на пол пакет. Теперь он взял его, развернул испачканную газету и поставил на белоснежную скатерть найденный в болотной трясине грязный лакированный ботинок.

Дороти потрогала ботинок пальцем, как будто она хотела удостовериться, не галлюцинация ли это.

Когда Эрвин рассказал, где его нашел, она сказала решительно:

— Нужно срочно найти жердь и прощупать весь пруд, чтобы найти Эванса.

Дороти встала, поглядела на Энн, крепко спавшую в кресле, и велела Эрвину следовать за ней.

Это было неприятное занятие — лазить по болоту и прощупывать шестом дно, пока Фишер не обнаружил тело Эванса.

— Надо срочно позвонить инспектору Бешги. Совершенно ясно, что кто-то убил его, — заявила Дороти, придя в себя.

Несмотря на свою тучность, инспектор Бейли подчас был и чрезвычайно расторопным. Обычно, поднявшись всего лишь па четыре-пять ступенек, ои начинал пыхтеть, а достигнув первой лестничной площадки, еще раз убеждал себя в том, что уже самое время увеличить взнос за страхование жизни. Но когда требовала ситуация, он забывал о своем ожиревшем сердце, равно как и о весе, и перелезал через полутораметровый парапет или бесшумно поднимался на цыпочках на пятый этаж. После посещения Карентина он все время думал о происшедшем. Интуиция подсказывала ему, что трагикомедия с наследством вступила лишь в свой первый акт. Поэтому вполне понятно, что он с глубоким внутренним недовольством воспринял сообщение, что смерть, как обычно говорил его любимый автор, основатель английского антиромана Бенджамин Братт, сорвала свое первое яблоко.

Дороти ждала его у подъезда и явно удивилась тому, как проворно на этот раз толстяк Бейли выпрыгнул из автомашины, как кратко оп формулировал вопросы и как энергично давал необходимые указания своим людям. Осмотрев труп и место происшествия, оп приказал Дороти позаботиться, чтобы все жители замка оставались в своих комнатах до специального указания. Первым он решил допросить Эрвина.

— Где мы можем спокойно поговорить? — спросил Бейли.

— Лучше всего в библиотеке. — предложила До-роти, которая совсем забыла, что там и кресле спит Энн.

Когда инспектор и Эрвин вошли в библиотеку, сплошь заставленную книгами, которые за последние пятьдесят лет никто не брал в руки, они услышали странный свист.

— Это моя жена, — объяснил молодой археолог, — разбудить ее? Это будет, правда, довольно сложно. Она не спала всю ночь.

Бейли, некоторое время разглядывавший Энн, поинтересовался, почему она спит не в кровати, а в кресле, и решил, что ее не следует будить. Похожее на свист похрапывание впервые за это утро заставило его улыбнуться. За этим последовала еще одна улыбка, когда он услышал тихий, боязливый стук в дверь. Облизывая губы, он сказал Эрвину:

— Опять несут восемь бутылок. Добрая душа дома хочет утопить меня в портере.

Добрая душа, как всегда одетая в черное, с достоинством и в то же время смущенно держала в руках корзину и подыскивала слова, как лучше предложить свой дар инспектору.

Бейли отрицательно покачал головой и указал большим пальцем на угол:

— Поставьте туда. Выпьем после окончания допросов.

Едва за Патрицией закрылась дверь, как Бейли сказал Эрвину:

— Откройте для нас бутылочку. Допросы могут продлиться до позднего вечера, и у меня нет никакого желания кончить жизнь мучеником криминалистики.

Осушив одним залпом три четверти бутылки, Бейли спросил:

— Почему вы ночевали у Шеннона и не приехали сюда вчера?

— Потому что Локридж вызвал меня лишь к пяти часам, чтобы информировать о подробностях этого неожиданного наследства.

— Человека, который получает наследство в пятьдесят тысяч фунтов, не приглашает к себе адвокат, — заметил Бейли. — Он сам бежит рысцой, когда и куда его вызывают.

— В этом отношении у меня еще нет опыта. До сих пор я не видел больше ста фунтов. Археология — такая область, где не загребают больших денег.

— До приезда супруги вы ночью спали?

— Нет, я не спал и несколько часов бродил по округе. Я должен был решить одну проблему, а в таких случаях я никогда не могу спать.

— Какую проблему?

— Что делать с деньгами. До меня не доходило, что я наследую такую кучу денег.

— Итак, вы гуляли, чтобы иметь возможность поразмыслить. Такое бывает. Правда, для ночных размышлений несколько часов многовато.

— Когда я думаю, я не смотрю на часы, так же как вы не считаете бутылки портера, когда, размышляя, опорожняете их.

Бейли сделал вид, что не услышал этого дерзкого намека, и уже собирался задать следующий вопрос, как сержант Вильяме попросил его на минутку выйти.

Когда Бейли вернулся, выражение его лица было задумчивым.

— Вы помните, где гуляли ночью? — спросил он.

— По Уолсу. Потом я вышел за город и побрел дальше. Вокруг были луга, небольшой лесок. Теперь я и не помню точно, поскольку плохо знаю эту местность.

— А вы случайно не были около замка? Эрвин на мгновение заколебался.