Анна Ольховская - Лети, звезда, на небеса!

Я попыталась вскочить и, ойкнув, шлепнулась обратно. Шаги становились все отчетливее, к ним добавилось неразборчивое бормотание. Господи, неужели пес справился?!! Тогда где же он сам?

Поступь пришедшего была тяжелой, сопровождалась она странным волочащимся звуком.

– Мирчо, эй, Мирчо! – в проеме дверей появился… появилась… появилось?

Человек, в общем. Тембр голоса – унисекс, фигура – бесформенная глыба, черты лица – грубые и расплывшиеся, волосы – спутанные сальные пряди. В руках человек держал довольно большой мешок.

Я присмотрелась. Посетитель сделал то же самое, поставив мешок на пол и прислонив ладонь ко лбу. Ему что, солнечный свет мешает?

Все-таки не ему, а ей, поскольку вряд ли местные мужики имеют такую огромную, стекающую на живот грудь. Впрочем, бывает всякое, но это явно не тот случай. На верхней ступеньке стояла на редкость уродливая женщина внушительных размеров.

Я попыталась занять как можно меньше места в пространстве, и в этот момент мощный бабец увидела останки Мирчо…

Жуткий вой хлестанул меня наотмашь. Сотрясая ступеньки, женщина бросилась вниз, упала перед телом маньяка на колени и трясущимися руками принялась ощупывать его. Потом с недоумением посмотрела на свои окровавленные пальцы и заголосила, запричитала так, как плачут матери всего мира над мертвыми своими сыновьями.

Понять, что маньяк Мирчо – сын этой страшной женщины, было несложно. Не такой уж это трудный язык, к тому же один из славянских.

Я забилась в угол за стеллажом и старалась издавать как можно меньше шума. Особенно трудно было не бряцать цепью.

А женщина раскачивалась, вцепившись себе в волосы, и выла, выла, выла. Она не видела никого и ничего вокруг, кроме растерзанного тела сына на полу…

Ошибочка. Видела. Вернее, увидела. Захлебнувшись криком, она поднялась с коленей и медленно приблизилась ко мне. В глазах ее зажглась лютая злоба, женщина схватила молоток, лежавший на стеллаже, и замахнулась.

– Нет! – я сжалась и закрыла голову руками. – Не надо! Это не я! Его загрызла собака!

Молоток медленно опустился. К счастью, не на мою голову. Женщина заговорила. Она чудовищно коверкала русские слова, но понять ее было можно. В бывшей Югославии, похоже, обучение русскому языку было налажено неплохо.

– Кто ты? Почему цепь? Кто едать Мирчо?

И что мне делать? Эта жуткая мамаша в курсе пристрастий своего сыночка или нет? Если нет – как мне объяснить цепь на своей руке? Соображать быстро не получалось. После пережитого в голове было пусто, гулко, и кроме запоздалого эха, там ничего не было. Ну, почти ничего.

– На Мирчо напала большая страшная собака, она загрызла его прямо здесь. Передо мной! – буду биться в истерике, тем более, что мой внешний вид этому соответствует. – Это было так страшно, так страшно! А потом собака пошла ко мне, и я потеряла сознание! Больше ничего не помню!

Для того чтобы очень натурально колотиться, звеня цепью, больших усилий прилагать не пришлось. Мне действительно было до жути страшно.

– Откуда ты подвал? Откуда собака подвал? – продолжала допрос чудовищная баба.

Лицо ее и так не блистало красотой, сейчас же оно превратилось в отвратительную маску. К тому же мадам явно не злоупотребляла мылом и дезодорантом и смердела, почти как ее сынок. Она подошла практически вплотную ко мне и угрожающе нависла надо мной:

– Ну?!! Не молчать! Говорить!

А что говорить-то? Правду? И сколько я проживу после этого? Я почему-то была абсолютно убеждена в том, что мамаша все знала о своем сыночке, знала и молчала. А возможно, и поощряла его.

– Говорить! – я почувствовала ощутимый пинок в бедро.

Я охнула и непроизвольно схватилась за ушибленное место.

И тут жуткая тетка увидела мой живот.

Я думала, эта немыслимая дама только в гневе страшна. Оказалось, что другие эмоции обезображивают ее лицо еще сильнее.

Вот только разобрать, что именно изображала сейчас эта уродливая маска, было сложно. Удивление? Радость? Отвращение?

Монструоза схватила меня за руку, выдернула с тюфяка, водрузила вертикально и принялась облапывать со всех сторон. Она что, упитанность мою проверяет? И ее кулинарные предпочтения схожи с сыночкиными? Вот я попала!

Меня крутили и вертели, словно куриную тушку на рынке. Интересно, а в попку заглядывать на предмет проверки жировой прослойки она будет?

Я старательно храбрилась, удерживая на физиономии выражение высокомерного безразличия. В качестве образца я выбрала морду верблюда. И совершенно напрасно, как оказалось. Мало того, что это выражение все время норовило сползти со вспотевшего от ужаса лица, так оно еще и провоцировало меня обильно заплевать бабищу.

Инстинкт самосохранения боролся с дурным желанием из последних сил. Он диктаторски объявил себя лидером и взял управление мною под личный контроль. Я не возражала, хотя мое мнение все равно никого не интересовало.

Наконец бабец что-то возбужденно залопотала, поглаживая мой живот.

– Не понимаю, что вы от меня хотите? – верблюд-образец снова подставил меня, тембр голоса получился довольно забавным.

Рев горбатого корабля пустыни слышали? Тогда поймете.

Маньякова мамаша мучительно наморщила лоб, подбирая слова. Волнение явно тормозило и без того не очень развитый мыслительный процесс, и понять тетку было почти невозможно. А может, я просто не хотела понимать.

– Я знамо, Мирчо мне телефоновать, – оставь мой живот в покое, зараза, дырку в нем скоро протрешь! – Ты женка Мирчо.

– Я?!! Вы с ума сошли!

– Вот, и Мирчо сказата – женка красивый, только не послушата. Не люби Мирчо, и Мирчо – цепь для женка. Я живата хутор, далеко от место. Как только Мирчо мне телефоновата про женка, я сразу выезжата. Но Мирчо не сказата, что будет дитко. Может, хотел делать дитко плохо. Потому и не сказата. А я так ждуща внуки! Внуки будет здорова, я знамо! Я забрать дитко на хутор. Я никто не говори, расти сам.

– Хорошо, я согласна, только рожать мне нужно где-то в конце декабря, – я старательно выдавливала улыбку, словно пасту из тюбика. – Мне что, сидеть здесь все это время? Заберите меня отсюда, хотя бы и на свой хутор. Я так давно не видела солнца, не дышала свежим воздухом! Вы же хотите здорового внука, правильно? Значит, хоть в конце срока обеспечьте мне полноценное питание и здоровый образ жизни. Снимите цепь, я ведь все равно никуда не убегу. Вы же сильнее меня.

Тетка приподняла за подбородок мое лицо, пару мгновений всматривалась в глаза, потом легонько шлепнула меня по щеке. Правда, от ее «легонько» моя голова мотнулась так сильно, словно меня лягнула лошадь.

– Хитры, да? Думат, обмановата глупый баба? Если мой Мирчо сажата ты цепь, значит, так надо. И ждата весь срок я не стану. Дитята уже может жить без мати. Я забера внук. Вот похоронить Мирчо, а потом – ты. Але ж…