Дмитрий Щеглов - Лапти болотного князя

– Щи хлебать!

– Чаво?

– Глухая тетеря! В Москве, говорю, вместо ложек в ресторанах лапти подают.

– Как же, слышала, Данилко! Ты нонче модный стал! В столице наверно был!

Я рассмеялся. Еще минут десять такого разговора глухого с немым, и мой дружок вместе с бабкой Меланьей стали лучшими друзьями на свете. В кармане у бабки в качестве аванса исчезли сто пятьдесят рублей взятых у Насти. Данила оптом взял всю партию ее товара, пообещав рассчитаться в конце недели по пятьдесят рублей за каждое изделие.

– А кочедыки [1]не возьмешь, у меня есть дома лишние, на любой размер! – у бабки Меланьи проснулась торговая жилка.

– Кочедыки оставь себе, еще пригодятся, а вот одну пару лаптей для меня, могла бы и кожей подшить, сделать эксклюзив.

– Ах, чтобы ты не скользив?

– Да, да старая глушня!

– Конечно толкотня, не для меня, – согласилась бабка Меланья. – А дам я тебе дитятко, когда за остальным придешь, дам я тебе – копытца [2]. Будешь…будешь как… Не на босу же ногу одевать лапти. Сама связала!

Смущаясь и немного стесняясь меня, Данила недовольно перебил старушку:

– Ладно, ладно! Только иди домой! Не маячь тут.

– А…? Что…? Не сглазить удачу?… Не сглажу! Не бойся, не сглажу!

Забрать остальной товар у бабки Меланьи мы уговорились попозже, в зависимости от того, как пойдет торговля. А сейчас, сложив ее лапти в безразмерную сумку челноков, и повесив через плечо корзинки, мы направились сначала домой к Даниле, а потом к Насте.

Весь оставшийся вечер ушел у нас на детальную проработку плана на завтрашний день. Данила и Настя, два стратега, просто горели, так хотелось попасть им в объектив кинокамеры. Мой дружок до самой глубокой ночи носился с холщовыми и дерюжными мешками, выбирая среди них поновее, а Настя что-то кроила, строчила, шпыняла нас, и не отходила от зеркала. Мы готовились покорять кино-Эверест.

Случайные прохожие оказавшиеся ранним утром невдалеке от городской гостиницы, с удивлением оборачивали головы вслед трем подросткам одного возраста, двум мальчикам и девочке, испуганно озирающимся по сторонам. На всех троих были холщовые рубахи, на ногах лапти. Только у девочки рубаха была расшита цветными узорами. Через плечо самого упитанного подростка были переброшены плетенные из лозы корзинки. Второй подросток нес связку лаптей. И только девочка шла с пустыми руками. Дорогу они ни у кого не спрашивали и вышли уверенно к вестибюлю гостиницы. Охранник, куривший на ступенях подъезда, пренебрежительно показал, оробевшим гостям города, в обратную сторону:

– Городской рынок там, вы его проскочили… Откуда такие?

Однако его вопрос остался без ответа. Троица не удостоила его взглядом и попробовала молча прошмыгнуть мимо. Не тут-то было. Профессиональная честь или усердие заговорило в страже ворот, а может быть пренебрежение столь явно выказанное бедными пришельцами, но он споро, перегородил им дорогу.

– Сказано, вам назад, деревня – базар вы уже прошли.

Старший из мальчиков, медленно поставил корзинки на мраморный пол, и также медленно, растягивая слова, сказал:

– Сам ты деревня неумытая, мы артисты…Проводи.

Оскорбленный охранник, которого поставили на место, поняв, что допустил промах, лишь указал пальцем наверх:

– Киноначальство ваше, на втором этаже. В актовом зале – запись. Но ее может и не быть! – беря реванш за свой промах, он наводил тень на плетень. Не дослушав его, настырная троица двинулась наверх. Вы уже наверно догадались, что это были мы втроем; я, Настя и Данила.

Мы решили опередить остальных желающих сняться в кино. Кто рано встает, тому бог подает. На наше счастье, или несчастье, весь вчерашний киношный бомонд толокся уже в зале. Здесь были и кинорежиссер Михалыч, и Князь, и наш вчерашний обидчик – каскадер Андрей. Только вместо Княгини за письменным столом сидела незнакомая нам женщина пожилого возраста. Она нас и позвала.

– Вы на массовку пришли записываться?

Вперед выступил Данила.

Слух прошел, что вы будете древнюю историю в картинках ляпить, вот принесли вам на торг лычаки, может, сладимся? – Данила снял у меня с плеча связку вчерашних лаптей, взятых в кредит у бабки Меланьи. Молодец, он так здорово окал, что остальные; Михалыч, Князь и Андрей, до этого стоящие в дальнем конце залы повернули в нашу сторону головы.

– Так вы не на массовку? – еще раз переспросила нас миловидная женщина, остановив свой взгляд на Даниле.

– Нет, мы шли на торжище, но нам один горожанин сюда указал. Сказал, что мы обязательно сладимся.

– Вы ребятки ошиблись, – неожиданно низким голосом заявила дама, – я помощник главного режиссера, и вам ответственно заявляю, у нас с реквизитом все в порядке. Лапти ваши, нам не нужны, тем более корзинки. Мы не пахарей будем снимать, а князя и его дружину.

Я видел, какая растерянность появилась в глазах у Данилы. Ведь это была его инициатива изобразить из себя неумытую деревенщину появившуюся из глухих болот.

Сообщу для справки. Родина моего приятеля Данилы – глухая деревушка «Большие Кабаны», затерявшаяся среди бескрайних лесов и болот, раскинувшихся к северо-западу от нашего городишка. Последний житель, говорят, выехал из нее еще лет двадцать назад. Переселенцы, до сих пор поражаясь небывалому везению, крестятся. Успели в самый последний момент, на подступах к горе-перестройке ухватить кусок былого счастья, попасть в районный центр, в наш город. Государство еще заботилось о таких.

Среди них были и Данилина бабка с дочкой. И им вручили в закрывающемся поселковом совете, ордер на малогабаритную квартиру в городе. Но не хотела бабка жить в многоквартирном доме с отоплением и газом и быстренько разменялась с кем-то на покосившуюся деревянную избу с небольшим куском земли. Данилы тогда еще в проекте не было, но он до сих пор пилил ее за неразумное решение.

– Болотная кикимора, что она видела в своей жизни? Предлагали – центральное отопление, теплый туалет, – живи, не хочу. Нет, подавай ей избушку – на курьих ножках. Козу ей, видите ли, некуда девать! Без борова – она жить не может. Радуйся! Живи теперь с тараканами.

Ему осталось только брюзжать на собственную бабку, таская на кухню дрова или воду из колодца. Былое – не воротишь! Так и жили теперь они вдвоем с нею в покосившейся избенке. Мать – Данила не помнил. А бабку надули при размене. Но она не особенно печалилась. Как и раньше часто уходила в лес, собирала грибы, ягоды, сушила разные коренья, траву, цветы.

Данила, если конечно не врет, говорил, что они много раз вдвоем с бабкой доходили до богом и людьми забытой, их родной деревеньки – «Большие Кабаны». Казалось, ну что может тянуть человека в медвежий угол? Старушку – еще ладно, вся жизнь прошла там. А что тянет Данилу в Кабаны? Леший его разберет!