Дмитрий Щеглов - Наследник мухи Цеце

Когда мой дружок увидел у себя под носом микрофон, он лучезарно улыбнулся и, перемежая утонченную лесть с откровенно-грубым подхалимажем, произнес вдохновенно-прочувствованную речь. Мэр нашего городка, большой любитель продукции местного ликероводочного заводика и последующих гонок по ямам и колдобинам на импортном джипе, предстал в рассказе Данилы олицетворением всех возможных добродетелей.

Естественно Данила не стал рассказывать, как мэром недавно была задавлена коза бабки Меланьи, и собственноручно мэр выбросил своего пресс-атташе за борт прогулочного теплохода. Чего в непростой жизни не бывает, тем более таких больших людей. Мой приятель сразу взял быка за рога и сказал, что такого мэра, как у нас больше нигде нет. Без всякого подвоха заявил, корреспондент-интервьюер так и понял, а в толпе окружающей моего дружка, засмеялись. Дальше, Данила, не зная какую медаль надо навесить на грудь главы города, сказал, что ему, то есть моему приятелю, выпала честь сидеть за той же партой, за которой сидел в свое время мэр. Кто-то из-за спины бросил:

– А как насчет горшка, вы не на одном сидели?

В показанном интервью ехидная реплика естественна пропала. Моего приятеля, если он начал говорить, никто не мог остановить, а тут, можно сказать, единственный раз в жизни представилась возможность на всю страну засветиться, и его сбивают с толку. Шиш, вам, а не масло! Не выбьете из седла! Данила одной рукой вцепился в микрофон, а другой взялся за неблагодарный сизифов труд, толкать в гору камень гражданских поступков главы города. Или камень оказался легковесным, или Данила был богатырем, но на вершину он его закатил.

В интервью моего приятеля мэр выглядел потомственным небожителем хозяйственного и политического Олимпа областного масштаба. Впору было его двигать дальше.

– Над моей кроватью, его портрет висит! – в самом конце интервью заявил Данила. – Я стараюсь на него быть во всем похожим.

В толпе снова засмеялись. Когда оператор стал сматывать шнур, Данила тихо подошел к корреспонденту:

– Я за гонораром!

– Ты это о чем?

– Гонорар, говорю, мой где? Где, моя доля? – нагло заявил мой дружок.

На понт он брал приехавшего журналиста. Журналюга, сам дошлый малый, с Данилой прокололся. Он недовольно забурчал.

– О Рассея матушка! Заплатят на всех пару тысяч баксов, и с нее же, им еще отстегивай! – Ты, чей сынок, будешь, не самого ли спонсора?

Данила был сиротой. Поэтому на приписываемое ему родство с неведомым Спонсором кровно обиделся. Ухмыляясь, потом он рассказывал, что решил поступить наподобие негров в Африке, которых белые туристы фотографируют. За каждый щелчок затвора фотоаппарата – гони монету. Он заявил:

– Я сам по себе! Я шагающий вместе! С мэром... Интырвю дал?.. Дал!.. Гони чего-нибудь.

Он клялся и божился, что хотел получить с того значок, на котором было написано – «Пресса», а журналист полез в карман и вытащил оттуда 10 долларов.

– На! По московским расценкам плачу, – заявил он Даниле, – за эти деньги ты бы по Москве пол дня с транспарантом по улицам шастал, и в дождь и в холод.

– Зачем шастал?

– Партию какую-нибудь прославлял!

– А у нас нельзя? Я бы в две смены, сначала одну, потом другую!

Московский корреспондент ушел от ответа.

– Спрячь лаве, пока никто не видел!

Так Данила впервые заглянул за те кулисы, где делается большая политика и где крутятся немалые деньги. В тот же вечер с экрана телевизора он увидел свою улыбающуюся рожицу. Говорил он хорошо, складно, не запинался, но основным достоинством его пространной речи было то, что он смог преподнести мэра – государственным мужем, наш город – цветущей Палестиной, а себя – молодое поколение, наследником – лучших традиций прошедшего времени. Всем он смог угодить! Телевидение часа три записывало городское мероприятие. Выступали многие, а в эфир пошел только рассказ моего лучшего дружка Данилы.

В тот погожий день новостная корзина на ТВ была пресна, ни пожаров, ни взрывов с жертвами не случилось, никто никому не плескал в лицо водой, и телевидение крутило этот сюжет по всем программам. В одночасье, мой дружок стал лицом города, местной знаменитостью. На следующий день его поздравили учителя, Настя, я, а от администрации города – никто.

Общегородской праздник закончился, телевидение уехало, у администрации начались скоромные будни. Администрация так считала, но не Данила.

– Я что, зря распылялся? – возмущенно заявил он на следующий день. – Меня, единственного на всю страну показали, я можно сказать бред нашего города!

– Бренд! – поправил я новую звезду телеэкрана.

– Правильно, – согласился он, – бренд! Я читал, за бренд надо платить! А меня даже никто не поздравил. Я это так не оставлю. Пошли Макс к мэру!

Настя, наша подружка, присутствовавшая при этом разговоре, покрутила пальцем у виска.

– Да ты знаешь, – попробовала она остудить Данилу, – даже популярные артисты должны платить на телевидении, чтобы их воткнули в какой-нибудь праздничный концерт и показали на всю страну. Они, бедные, вот так вот колесят по городам и весям с концертами, копят деньгу, а потом платят зеленью тысяч по десять или двадцать, чтобы только засветиться на голубом экране. Известность ты думаешь, бесплатно дается? А ты, непонятно как, вообще нахаляву пролез.

Однако Данила, не слушая доводов трезвого рассудка, уперся в фикс идею, что ему, как и журналисту, тоже должны заплатить, а тот, кто в мэрии рассчитывался с телевидением, сжульничал.

– С чего ты взял? – спросили мы его.

– А как же, – привел он неотразимый довод. – Журналист сказал, что ему заплатили пару тысяч баксов, на всех. И голос был обиженный! Значит – надули! – Мой дружок поднял палец вверх. – Кто надул? Не мэр же с ним расплачивался лично, а кто-то из его окружения. Вот тот, половину, наверно, и зажилил. А может и больше. Поэтому в отместку, их, из мэрии никого по телевизору не показали, а как они пыхтели, как пыхтели! Данила стал увешивать себе грудь орденами. – А я старался, мысль напрягал, мозоль на языке набил, а кто-то там наверху деньги себе в карман положил. Несправедливо! Делиться надо, господа! Вот девиз нашего времени!

Настя зашептала мне на ухо.

– Господи, что известность с людьми делает, у них крыша начинает ехать! Это же прямые симптомы звездной болезни. Его предложение – бред сивой кобылы.

Данила кровно обиделся на нее.

– У тебя самой симптомы сивой кобылы…Идем разбираться Макс!

– Куда?

– В мэрию!

Настя с нами не пошла. В приемной у мэра сидела красивая секретарша. Она была до такой степени привлекательна, что пол города бегало на нее любоваться. Поэтому она не особенно удивилась, увидевши нас, а только вопросительно посмотрела.