Наталья Александрова - Цветок фикуса

– И что – правда, без всякого образования?

– Ну, не то чтобы без всякого… шесть классов она все-таки окончила. Зато очень большие организаторские способности.

– А что ж тогда она к вам попала, в регистратуру?

– Ну, все-таки возраст… выбрала работу полегче, менее ответственную, но все же руководящую.

– Да-а… – протянула Надежда, – как жалко Варвару Степановну… Что ж, и родных у нее не было, одна жила?

– Что-то она говорила… кажется, был внук… хотя нет, у нее детей-то не было никогда, стало быть, это, наверное, внучатый племянник, дальний родственник совсем. Но помогал ей иногда, продукты привозил… Как же его звали-то? – Альбина Францевна виновато улыбнулась. – Нет, не вспомнить…

Надежда поняла, что пора ей уходить. Если бы работала здесь, в регистратуре, некая Тася, дружившая с покойной, престарелая актриса обязательно упомянула бы об этом.

«Мы пойдем другим путем, – вспомнила Надежда крылатую ленинскую фразу, – завтра же с утра отправлюсь к Маше Чонишвили».

Между делом она успела сварить грибной суп, Сан Саныч был сытый и добрый и смотрел на жену умиленным взглядом. Кот хоть и очень обижался на Надежду за крекеры, не посмел вякнуть, что она три раза в день поила дорогущим швейцарским лекарством комнатный фикус.

Утром, после ухода мужа, Надежда с замиранием сердца набрала номер, который списала вчера с карточки Маши. Ответил женский голос уверенным контральто:

– Алло-у? Квартира Чонишвили!

– Здравствуйте, могу я попросить Машу? – проговорила Надежда, стараясь, чтобы голос не дрогнул.

На месте незнакомой женщины, услышав хриплый бас, который иногда все еще прорывался, Надежда незамедлительно бросила бы трубку. На этот раз голос не подвел – был чуть ниже обычного, но все же вполне приемлемый.

– А кто ее спрашивает? – поинтересовалась женщина.

– А вы не Анна Васильевна? – спросила в ответ Надежда, вспомнив карточку, лежавшую рядом с Машиной.

Она понятия не имела, как нужно представиться, чтобы услышать Машу.

– Да, я Анна Васильевна! – энергично подтвердила женщина. – А, понимаю, вы, наверное, от Аглаи Александровны?

– Ну-у, – протянула Надежда.

– Ах, ну конечно, эта Аглая все перепутала! – затараторила Анна Васильевна. – Она дала вам наш телефон, а Машенька живет сейчас у мужа, на Вознесенском. Записывайте телефон и адрес, а лучше сразу езжайте, я ей сама позвоню!

Надежда Николаевна записала адрес и поскорее отключилась, чтобы не начались расспросы. Анна Васильевна сказала, что Маша непременно будет дома.

Дом на Вознесенском проспекте был заново отремонтирован и сиял чисто вымытыми окнами, несмотря на то что на дворе был слякотный март. Надежда Николаевна нашла нужный подъезд и нажала кнопки домофона.

– Вы от Аглаи Александровны? – послышался приятный голос. – Заходите!

Надежда пожала плечами и вошла. Лифт был крошечный, как в большинстве старых домов, однако лестница аккуратно покрашена и убрана. Возле Машиной квартиры на четвертом этаже лежал коврик в виде симпатичного медведя-панды. Над медведем вилась надпись: «Добро пожаловать!»

Дверь открыла симпатичная девушка в розовом атласном халатике. Густые волосы вились пышными кудрями, огромные черные глаза сияли. Больше ничто не напоминало папу-грузина. Маша была белокожа, щеки ее походили по цвету на румяный персик, яркий рот улыбался, от нее исходил такой свет счастья, что Надежда невольно залюбовалась.

– Здравствуйте! – пропела Маша. – А вы от Аглаи Александровны? Проходите, пожалуйста!

В просторной прихожей Надежда вгляделась в хозяйку и все поняла: свободный халатик прикрывал внушительных размеров живот.

– Да-да, – Маша счастливо засмеялась, – уже скоро, три недели осталось…

– Не спрашиваю о здоровье, вижу, что все хорошо, – улыбнулась Надежда Николаевна, сообразив, отчего от молодой женщины льется такой свет.

– Даже удивительно! – щебетала Маша, провожая Надежду на кухню. – Я так беременности боялась, думала – тошнить будет, страшная стану… Первый месяц все плакала, а Сережа меня утешал, что все равно любить будет. А потом все прошло, даже почти не тошнило. И живот не мешает, и волосы стали лучше, и кожа… даже нравится беременной быть! Вас как зовут?

– Надежда…

– Можно я вас буду Надей называть? Давайте чай пить! Я все время ем и ем! Врачи велят овощи и творог, а я хочу огурцов и колбасы! Самой простой, вареной!

– Немножко можно… – улыбнулась Надежда, – значит, ребеночек просит. Кого ждете?

– Девочку! – На этот раз из черных глаз вылилось столько счастья, что Надежда едва не утонула.

– Ну, все правильно, – сказала она, – девчонки колбасы хотят, огурцов – солененького, в общем. А мальчиков на сладкое тянет!

– Правда? – взвизгнула Маша и отвернулась к плите.

«Ну как тут с ней о деле говорить? – думала Надежда. – Про убийство не скажешь – волновать никак нельзя. Что опасность ей грозит – тем более не скажешь, еще родит со страху. Она такая счастливая, язык не повернется…»

Маша вдруг охнула и едва не выронила чайник.

– Поясницу что-то кольнуло, – извиняющимся тоном сказала она.

– Это бывает, – успокоила Надежда.

Маша налила чай и снова оживилась.

– Не скучно вам одной дома? – осторожно спросила Надежда Николаевна.

– Ну что вы! – Маша засмеялась. – Столько дел! На занятия хожу для беременных, музыку слушаю! А телевизор вообще не смотрю, оттуда только отрицательные эмоции можно получить! Разве что про путешествия, виды разные… Надо на красивое смотреть, тогда и ребенок красивый будет!

– Если на маму похож, то точно будет! – рассмеялась Надежда.

– Сережа тоже очень красивый, – серьезно сказала Маша. – Ой! – Она сморщилась и облилась бы горячим чаем, если б Надежда не успела выхватить чашку. – Что это со мной сегодня? – удивленно спросила Маша. – Колет и колет… вот, прошло… Что-то мне есть расхотелось, пойдемте, детскую покажу!

Выйдя из кухни вслед за хозяйкой, Надежда незаметно поглядела на часы. Она от души похвалила небольшую светлую комнатку, заново отремонтированную, с нарядными розовыми занавесками (девочку ждут!) и белоснежной мебелью. Над кроваткой висел розовый полог.

– Вот, последний месяц этим занималась! – Маша снова оживилась. – Мне все тут нравится, знаете, приду сюда и сижу. Альбом с репродукциями рассматриваю или пою.

– У вас голос приятный, звонкий, наверное, хорошо поете, – поддакнула Надежда.

– Да, в детстве пела в ансамбле. У нас такой ансамбль был, одни девочки, назывался «Звездочка». Когда маленькая была, папа меня петь учил, у него баритон прямо концертный. Хотела в музыкальное училище поступать, потом передумала, все-таки не высшее образование.

– Не жалеете? – спросила Надежда Николаевна для поддержания беседы.