Галина Полынская - Прощальная гастроль

Вскоре у Анастасии появилась возможность попробовать себя в Столице и девушка, не раздумывая, уехала, позволив запутавшемуся в двух сестрах Вове жить в ее квартире. После ее отъезда Любе достались роли сестры в театре, худо-бедно она с ними справлялась, вот только мужа обратно вернуть так и не смогла, не смотря на массу приложенных усилий. Беглый супруг наотрез отказался возвращаться в лоно семьи. Насти рядом больше не было, сдерживать некому, он и пустился во все тяжкие, ударился в гулянки, продолжил крепко заливать за воротник и, в конце-концов, сложил буйну голову в какой-то пьяной драке. Охваченная не проходящей мучительной ненавистью к сестре, которую она считала прямой виновницей всех своих бед, включая смерть мужа, Люба целиком и полностью сосредоточилась только на одной навязчивой идее: Анастасия обязана за все заплатить, а расплата тут возможна только кровью, а значит, она должна умереть. Люба вбила в свою мутную голову, что сестра близнец украла ее жизнь, ее мужчину и заняла ее место в театре, и если сестры не будет, то у нее, у Любы сразу же все образуется, наладится и покроется толстым-толстым слоем шоколада. Дело лишь в сестре, в препятствии, которое необходимо устранить. В очередном похмельном бреду, Люба придумала свой дьявольский план и не долго думая, приступила к его осуществлению. Водка и соответствующий образ жизни успели сильно изменить ее внешний вид, так что даже особенно и гримироваться не пришлось – ее даже собственная сестра бы не узнала. Люба так горячо пылала жаждой убийства, что даже пить на время завязала, чтобы иметь возможность устроиться на работу в "Захаров-студию", поближе к своей жертве. Так как начальство убыточной киностудии экономило буквально на всем, то Любовь подвизалась не только уборщицей, но и помощницей костюмера, ассистенткой бутафора, имея возможность выезжать "на натуру" вместе со съемочной группой. При таком раскладе ей не составило особо труда сориентироваться по ситуации и додуматься засунуть иглы в каблуки, в расчете на то, что от неожиданной боли лошадь понесет. На случай, если все обойдется благополучно, смекалистая Любочка заготовила еще пару убийственных вариантов, что-нибудь да обязательно бы сработало. До кучи еще и подпругу испортила, чтобы поменьше шансов оставалось. Но, другие варианты не понадобились, самый первый сработал в лучшем виде. Стоит сказать, что незадолго до претворения в жизнь своего плана, Люба все-таки решила дать последний шанс своей сестре. Она позвонила Анастасии и сказала, что приезжает на день в Москву, хотела бы повидаться. Настя обрадовалась, они договорились встретиться в кафе. Вот тогда-то Любе и пришлось как следует гримироваться, даже парик надела, чтобы выглядеть так, как прежде, чтобы Настю и мысль не посетила, что она буквально каждый день сталкивается с нею в кулуарах "Захаров-студии". При встрече Люба попросила устроить ей пару прослушиваний, посодействовать в получении ролей в столичных проектах, но Настя отказала. Она просила Любу подождать немного, потому что сама только-только начала сниматься, была задействована всего-навсего в паре малобюджетных проектов и пока что никак не может ее протежировать. Сама еще толком не закрепилась в жестко конкурирующей столичной актерской среде. Хоть Настя и говорила аккуратно, тактично, Люба все равно уяснила, что сестра ей не доверяет и стыдится ее, прекрасно понимая, с какой стороны Любовь может себя проявить в любой момент. Что, в общем-то, было вполне логично! Но для Любы это стало последней каплей, шансов Насте она решила больше не давать…

Она попросила у нас сигарету, закурила и замолчала. В сумке тихонько шуршал пленкой диктофон, а я вспоминала, как мы проходили мимо стеклянной кофейни и видели Анастасию, хотели еще зайти, да застеснялись, а потом к ней подсела женщина. Женщина по имени Любовь…

– И что теперь думаешь делать? – обращаться на "вы" к этому человеку больше не получалось ни у меня, ни у Таи.

– Мне все равно, – пожала она плечами, стряхивая пепел прямо на пол.

– В милицию не хочешь прогуляться с чистосердечным признанием, который, как говорит молва, очень эффективно душу облегчает?

– Нет, не хочу, я ее уже облегчила.

– А если мы сейчас пойдем к гражданину начальнику?

– Идите, – усмехнулась она. – Кто поверит, что алкашка конченая такое убийство провернула. Да хоть бы меня и посадят, все лучше будет, глядишь и пить брошу, и жизнь наладиться.

Она бросила окурок на пол и тщательно затоптала. На опухшей физиономии не виднелось ни малейшего признака раскаяния, одно только удовлетворение от "облегчения души".

Чтобы не устроить прямо здесь и сейчас самосуда, мы поспешили покинуть зловонную, прокуренную берлогу, после которой воздух тульских улиц показался нектаром и амброзией. В молчании дошли до шоссе и встали на обочине.

– И как поступим? – хмуро произнесла Тая, то и дело оборачиваясь в сторону Любиного дома.

– Надо подумать, – я достала диктофон, отмотала немного назад и послушала, хорошо ли записалось.

– А чего тут думать? – подруга рывком расстегнула молнию своей сумки и вытащила благополучно реанимированный после купания в Москве-реке мобильник. – Звони Горбачеву!

– Да, мой генерал!

Пока я искала номер бравого детектива, Таисия с суровым видом ловила такси. Вид, наверное, получился чересчур суровым, поэтому никто не останавливался.

– Здравствуйте, Михал Сергеич, – торопливо зачастила я, услыхав голос дорогого нашего детектива, – у нас к вам вот какой вопрос. Так получилось, что мы раскрыли преступление, которого, в общем-то, вроде и не было…

– Как это? – Михаил Сергеевич малость насторожился, не зная, чего от нас на этот раз можно ожидать.

– Понимаете, совершено убийство, но никто не заподозрил, что это было именно убийство, все выглядело, как несчастный случай. Но у нас есть доказательство – запись признательных показаний убийцы…

– Так-так-так, где вы сейчас находитесь?

– В Туле, – честно призналась я.

– Где? – удивился Горбачев.

– В Туле, в городе пряников и самоваров.

– И надолго вы там?

– Нет, на вокзал сейчас собираемся.

Как раз в этот момент Таисии удалось застопить ободранную "девятку" и быстренько сторговаться.

– Мы уже в такси сели, – не совсем удачно вписавшись в открытую Тайкой заднюю дверь, я пребольно стукнулась головой. – Ай!..

– Что такое?

– Ничего, просто балдой о машину треснулась. Ну, так что нам делать? Есть преступление, есть труп, есть убийца, куда податься со всем этим богатством? Кого осчастливить?

– Давай, Сеночка, вот как поступим, когда будете подъезжать к Москве, позвони мне, хорошо?