Наталья Александрова - Настоящая жизнь

Мамочка помахала подружке – тоже с коляской, – собрала какие-то свертки и бодро покатила своего младенца прочь. Я направилась к скамейке – не спеша, но довольно целеустремленно, и присела с краешку.

К школьницам, облизывающим мороженое, подошли двое приятелей. Ребята загалдели, и немолодая дама с неудовольствием посмотрела на них поверх очков.

Я не курю, но в сумке случайно завалялось полпачки сигарет.

– Ребята, у вас спичек не будет? – обратилась я через даму к компании школьников.

Один обернулся, оглядел меня нагловатым взглядом, видимо, остался доволен и протянул зажигалку, опять-таки через пожилую даму. Та обдала меня гневным презрением, захлопнула свою книгу и ушла. Девчонки ревниво на меня поглядели и начали усиленно отвлекать своих кавалеров от моей особы. Вот интересно, оказывается, я имею успех у школьников!

Парень сел на скамейку рядом со мной и тоже достал сигареты.

– Свободен, дурачок! – миролюбиво сказала я так, чтобы не услышали остальные. – Держись от меня подальше!

Он поглядел мне в глаза – все, и быстро ушел. Я взглянула на часы: три минуты шестого, пора уходить.

– Хоть вы и спрятали волосы под шапочку, я все равно вас узнал, – раздался голос у меня над ухом.

– С чем вас и поздравляю! – Я медленно обернулась и увидела пожилого мужчину, как ни странно, довольно приличной наружности. Он был в черном пальто – поношенном, но чистом, и ботинки тоже не заляпаны грязью. Шапки на старичке не было – очевидно потому, что на голове его росли не по возрасту густые, хотя и совершенно седые волосы. Я подвинулась нехотя, и старик уселся рядом со мной на скамейку.

– Итак?.. – начал он, вопросительно подняв брови.

– Это я вас спрашиваю – итак? – перебила я. – Что вы хотели со мной обсудить?

Еще дома я решила, что буду меньше говорить, а больше слушать. Таким образом, я смогу выяснить, откуда ему все известно и кто он вообще такой.

– Хм… тогда позвольте напомнить вам, что пятнадцатого апреля, в субботу, в доме на улице Академика Ландау произошли некоторые события. Один молодой человек привел в квартиру своей умершей тетки девушку – случайную знакомую.

«Знает про тетку! – мелькнуло у меня в голове. – Значит, или родственник ненаглядного, или сосед…»

– Продолжайте, – кивнула я старичку.

– В результате некоторых метаморфоз девушка эта оказалась убитой, в чем очень даже просто можно заподозрить постоянную знакомую, скажем так, хозяина квартиры.

– Говорите уж прямо – любовницу, – усмехнулась я, – я же не отпираюсь.

– Постоянную любовницу, – охотно согласился старик.

– Почему вы делаете такой вывод?

– Потому, что в дом на улице Академика Ландау не приезжала в субботу ни милиция, ни «скорая помощь». А вместо этого вышли глубокой ночью хозяин той злополучной квартиры со своей подругой, которые несли тяжелый сверток. Они погрузили его в багажник и отбыли в неизвестном направлении.

«Точно – сосед! В окно смотрел, не спится ему, черту старому… А я, дура, окна-то распахнула вначале, когда газом воняло. Правда, заворачивали мы труп Каролины уже при задернутой шторе, но этот тип догадался…»

– Я поняла, что вы подглядывали в окно той квартиры, – осторожно начала я.

– Ну, в некотором роде, – согласился старичок. – Скучно, знаете ли, одному-то. А покойная Глафира Андреевна была моей близкой приятельницей, я про нее много знал. И про ее родственников тоже.

– Вы не боитесь, что я вас вычислю? – удивилась я.

– Это сделать нетрудно, да я и не скрываюсь особенно. Что вы можете мне сделать, когда вычислите? Убьете? Скажу сразу, это не в ваших интересах, потому что я подстраховался, и у вас после моей смерти будут неприятности.

– Ну, и как вы подстраховались? Записали результаты своих дурацких наблюдений на бумажку и заклеили в конвертик с надписью: «Передать в милицию. в случае моей смерти»? – Я решила немного позлить старичка, вдруг он скажет еще что-нибудь интересное. – И куда вы спрятали заветный конвертик? «Зарыто наследство старушкино под камнем на площади Пушкина»? Да кому будет дело до бумажек покойного нищего старика? Сами же говорили, что вы одиноки!

– Однако! – Геннадий Сергеевич, или как там его, рассмеялся от души. – Я в вас не ошибся. Несомненно у вас есть ум и характер.

«Откуда только что взялось?» – подумала я про себя, но вслух, разумеется, ничего не сказала.

– Это только то, что я видел. А еще есть то, что я знаю. А знаю я, например, что сегодня утром у Витебского вокзала взорвались бежевые «Жигули».

– Ну и что?

– А то, что я сделал смелое предположение, что «Жигули» эти принадлежали Герману Стебелькову! И не спрашивайте, откуда я. это узнал! Как и то, что вас зовут Екатерина Дроздова. Я, знаете ли, хоть и старик, но из ума еще не выжил. Работает еще голова-то. Это только такие молодые, как вы, считают, что раз старик – так в маразме. Так что наблюдение – это только первый этап. А дальше начинается усиленная работа мысли.

– Вашу бы голову да использовать в мирных целях, – начала было я, – хотя… постойте-ка! Если вы наблюдали за комнатой из окна, то видели того, настоящего убийцу…

– Ага, стало быть, вы признаете, что в субботу произошло убийство! – злорадно заговорил старик.

– Старая крыса! – разъярилась я. – Значит, вы знаете, что мы с Германом не виноваты, и пытаетесь меня шантажировать! Да не будь здесь столько народа… Удавила бы…

– Как ту девушку? – ехидно напомнил Геннадий Сергеевич.

Я прикусила язык – а вдруг у этого старого паразита под пальто спрятан магнитофон? Чем черт не шутит, надо молчать.

Вокруг шли смеющиеся люди, верещали дети, галдели и обнимались студенты. Светило солнышко, совсем по-летнему. Я немного успокоилась и повернулась к старику.

– Слушайте внимательно. Сейчас быстро встаете и идете отсюда подальше, к чертовой матери. И только из уважения к вашим сединам я не посылаю вас действительно туда, где вам самое место. Убивать вас никто не собирается, так что можете не трястись над своим заветным конвертиком.

– Вот как? Вы меня не боитесь? Отчего же?

– Оттого, что вы все врете! Ничего не было, вам все показалось, либо у вас от старости развилась паранойя или шизофрения. Выбирайте, что вам больше нравится? Доказательств у вас никаких нет, в милиции вы можете рассказать только то, что якобы видели. Вряд ли прислушаются они там к старичку-пенсионеру. Не было никакой девушки, и никакого ее трупа тоже не было. Мы никуда не вывозили никакой сверток и вообще никуда не ездили…

Я с удовлетворением отметила, что старик ничего не возразил, не упомянул гаишника. Да и откуда он мог знать, куда мы отвезли труп Каролины и что нас останавливал гаишник? Ведь он же все-таки не Господь Бог, чтобы все знать? Или, скорее, дьявол…