Жан д'Айон - Догадка Ферма

Мари де Роан, герцогиня де Шеврез, отправилась в изгнание — в свое имение в Кузьере, и никому не было разрешено переписываться с нею. Однако Ле Телье знал, что Клод де Бурдей, старый сообщник всех предыдущих заговорщиков, сумел обмануть бдительность приставов, бдительно следивших за поместьем. Без сомнения, она ухитрялась переправлять послания друзьям. Впрочем, некоторые утверждали, будто она готовится покинуть Францию, справедливо опасаясь неизбежного ареста.

Герцогиня де Монбазон, которая лишилась любовника, герцога де Бофора, ибо Рыночный король был заключен в Венсенском замке, продалась герцогу де Гизу, вернувшемуся в Париж несколько месяцев назад, чтобы попытаться вступить в брак — третий — с одной из фрейлин регентши.

Итак, толстуха Монбазон, жена парижского губернатора, у которой грудей имелось вполовину больше, чем надо, как говорил зубоскал Тальман, которая настолько нуждалась в деньгах, что ее можно было снять на ночь, которая, будучи беременной, сделала выкидыш, проскакав на лошади несколько часов подряд, и которую именовали людоедкой, стала любовницей безумного Гиза!

Вот что осталось от этой мятежной банды Важных, потрясшей французский престол! — с насмешкой подумал Луи.

— Что до маркиза де Фонтрая, готовившего покушение на Его преосвященство, — продолжал Ле Телье, — он избежал преследований, поскольку никаких доказательств найти не удалось. Между тем кое-кто встречал его в прошлом месяце во дворце мсье де Ларошфуко на улице Сен, в обществе Клода де Бурдея, графа де Монтрезора, которого мои приставы будто бы видели у герцогини де Шеврез. Несомненно, между Фонтраем и Шеврез существуют близкие отношения, дружеские или основанные на взаимном интересе.

— Фонтрай все еще в Париже? — встревожился Луи.

— Не знаю, но думаю, что нет. Герцога Энгиенского ждут со дня на день, вместе с друзьями и офицерами. Последние Важные не станут дразнить его своим присутствием теперь, когда он стал генералом, возглавил армию и увенчан ореолом великолепных побед. И потом, монсеньор Мазарини уже твердо держит узды правления. За несколько недель ситуация полностью изменилась.

Луи расспрашивал именно потому, что задавался вопросом, не стоит ли за делом о хищении кодов маркиз де Фонтрай. Этот демон вполне способен на такое, и у него сохранились тесные связи с Испанией.

Происходивший из одной из самых древних семей в Гаскони, Луи д'Астарак, маркиз де Фонтрай, родился в 1605 году в семье сенешаля Арманьяка и Маргариты де Монтескье. Обладая необыкновенным умом и дерзостью, он мог бы претендовать на самые высокие должности в армии, если бы не был горбатым калекой.

Несмотря на свое увечье и уродство, он мог бы, по крайней мере, занять важный государственный пост, если бы Ришелье сознательно не отстранил его от всякой дипломатической и политической деятельности.

Ибо Фонтрай исповедовал чрезвычайно опасные, на взгляд министра, идеи. Преклоняясь перед древнеримскими добродетелями и проницательно замечая нищету народа, Фонтрай считал себя республиканцем и мечтал о том, чтобы во Франции было такое же правительство, как в античном Риме… и, разумеется, чтобы сам он стал первым консулом.

Итак, эти двое презирали друг друга, и недобрые чувства Фонтрая к кардиналу превратились в ненависть в тот день, когда Ришелье назвал его чудовищем.

С тех пор Фонтрай несколько раз пытался устранить Великого Сатрапа. Он мог бы даже и преуспеть, если бы не малодушие короля. Так, однажды Людовик XIII сказал ему словно бы в шутку:

— Ах, если бы кардинал вдруг покинул наш мир, мы могли бы стать счастливыми!

Фонтрай с живостью ответил:

— Вашему величеству достаточно лишь распорядиться, и найдутся люди, которые избавят вас от него в вашем же присутствии!

Король заколебался, но так и посмел пойти дальше.

Догадавшись, что монарх никогда не выступит против своего министра, Фонтрай присоединился к Сен-Мару, официальному фавориту, и Гастону Орлеанскому, брату Людовика XIII. Будучи другом обоих, он предложил им заключить пакт с Испанией. За полновесные наличные пистоли заговорщики устранили бы Ришелье, а затем и короля с целью возвести на трон принца Орлеанского, который стал бы проводить политику, угодную Эскуриалу.

Заговорщики были очень близки к тому, чтобы убить Людовика Заику, и, конечно же, Фонтрай добился бы успеха, не будь его противником хитроумный Мазарини, которому помогал Луи Фронсак.

После провала этого заговора маркиз нашел убежище в Англии и вернулся во Францию только после смерти Ришелье.

Он вновь начал готовить убийство Людовика XIII, затем, негласно возглавив Важных, попытался избавиться от Мазарини, чтобы в стране воцарился хаос. У него не было сомнений, что вследствие этих потрясений ему удастся захватить власть и установить, наконец, желанную республику — на манер парламентской революции, сотрясавшей Англию.

Но в очередной раз ему помешал Луи Фронсак, сумевший провалить и этот заговор.

Ле Телье, казалось, совершенно не тревожили последние Важные, оставшиеся на свободе. Единственным, кто еще находился в Париже, был Генрих де Гиз, но его деяния ныне только смешили двор.

Ибо Генрих Лотарингский, герцог де Гиз, внук Меченого, которому удалось пошатнуть трон Генриха III, помышлял только о женских прелестях.

Став архиепископом Реймса в двадцать один год, он соблазнил двух дочерей герцога Неверского, из которых одна была аббатисой. На второй он даже втайне женился, прежде чем влезть в заговор Людовика Бурбонского, графа Суассонского. И этот заговор был подготовлен маркизом де Фонтраем!

Бурбон по рождению и принц крови, граф Суассонский едва не стал регентом королевства. В прошлом году во главе испанской армии он сокрушил королевские войска в битве при Ла-Марфе, к югу от Седана. Выиграв битву и готовясь идти на Париж, он решил почесать окровавленную щеку и в качестве скребка использовал собственный пистолет.

Раздался выстрел, и пуля прошла через мозг! [10] Подлинный факт!

Поскольку партия была проиграна, герцог де Гиз укрылся в Брюсселе, бросив супругу и архиепископство. Он воспользовался этим обстоятельством, чтобы жениться на красивой графине.

Тем не менее, в начале года архиепископ-двоеженец вернулся во Францию с целью выпросить прощение. В обмен на помилование он отказался от всех церковных бенефициев и сложил архиепископский сан. Отныне самые чистые любовные чувства связывали его с одной из королевских фрейлин, на которой он обещал жениться. Но чтобы повести избранницу к алтарю, он должен был аннулировать предыдущие брачные союзы!

Он часто навещал свою сестру, Франсуазу Лотарингскую, аббатису монастыря Сен-Пьер в Реймсе. Однажды она застала его в разгар любовной игры с хорошенькой послушницей.