Елена Колина - Наивны наши тайны

Продажа прав Голливуду — это очень большие деньги. Миллион долларов.

Два дня назад у них с Кириллом состоялся разговор. Кирилл обещал подумать и принять решение. Игорь ходил вокруг него, как вокруг драгоценной игрушки, завернутой в вату, — чтобы Кирилл не замкнулся в себе, не начал оттягивать решение, не передумал вовсе.

Вчера вечером, когда Кирилл поднялся в кабинет, Игорь отправился вслед за ним. У него просто больше не было сил ждать. И оказалось, он правильно поступил. Кирилл действительно принял решение — на глазах у Игоря подписал заранее приготовленный договор: с сегодняшнего числа они оба имеют равные права на имя, и наконец-то Кир Крутой — это они оба!..

После смерти Кирилла Игорь понял, что договор превратился в ненужную бумагу, но на всякий случай позвонил юристу — проверить, и оказалось, что это не так. Уже подписанное соглашение имеет силу, даже если его не успели зарегистрировать у нотариуса. Так что этот договор, подписанный Кириллом за час до смерти, дает Игорю право дальше писать под именем Кира Крутого.

— Игорь! — выдохнула Ира и взглянула на Ларису с жалостью — от счастья, что она наконец-то взяла над ней верх.

— Ну а дальше... — нехотя продолжил Игорь, — Кирочка пошла в кабинет, обыскала все: сейф, письменный стол, перелистала книги — договор пропал!

Ира непонимающе смотрела на Игоря — а почему, собственно, Кирочка искала этот договор?

— Мне самому было неловко, я ни за что не смог бы рыться в чужом столе, я... ну, просто я ее попросил.

— А-а... — Ира поняла.

То есть поняла, что самому Игорю было неловко и он попросил Кирочку ему помочь. Относилась ли Ира к тем людям, что видят лишь то, что хотят, или же решила сделать вид, что ничего не поняла, но в любом случае она поступила разумно. Нет ничего глупее, чем обвинять мужа в неверности, куда лучше просто принять неверность к сведению и постараться исправиться. Что-то позволяло надеяться, что Ира постарается — бросит свой джин и сегодня же напомнит Игорю, как им хорошо вдвоем, без случайной Кирочки, которая только и годится на то, чтобы поискать договор. Да и этого толком сделать не может.

Лариса резонно заметила, что книга не закончена, а Игорь все равно не сможет сделать это один, без Кирилла.

Игорь согласно кивнул — правда, не сделает, не закончит, не сможет... Тем более его волновал вопрос с революционными кружками — покушаться на святое можно, но в определенных пределах. Кирилл не собирался вызывать народный гнев. Во всех своих играх с русской историей он умел сделать так, чтобы и волки были сыты, то есть русская национальная гордость не пострадала, и овцы целы, то есть занимательность сюжета сохранялась. Кирилл и сейчас, без сомнения, сумел бы найти ход по спасению овец — но какой? Это мог знать лишь он...

— Мы говорим о первом варианте, а есть еще второй, — неожиданно живо сказала Кирочка.

И уж совсем невероятно, но она даже раскраснелась и принялась слегка жестикулировать.

Во втором варианте генеральная идея та же: Николай Второй разделил между французами и немцами юг России и раздал концессии на уголь и железо на двадцать пять лет. А американского капитала не было, да и далековато, и место уже занято.

В своих мемуарах Витте вспоминает, как некое частное лицо, человек, который занимался организацией французского займа, пришел к нему и попросил: дайте нам за труды — за организацию французского займа.

— То есть, выражаясь современным языком, — откат, — пояснил Игорь. Кирочка кивнула и продолжала:

— Витте расплатился за труды, а мы с Кириллом придумали такой ход: Витте отказал.

— Гениально! — вскричал Игорь, слегка даже задохнувшись при мысли о таком повороте истории. — Витте сказал: «Мы с французским правительством работаем официально, а вы нахально требуете откат, не дам, и все тут...»

Они с Кирочкой понимающе посмотрели друг на друга.

— Вот только надо подумать, почему он не дал, — должна быть какая-то мелочь... например, Витте тем утром бросила любовница, и он был раздражен. И французы не получили концессии. Рубль упал, армию содержать не на что, и в этом случае в Россию пришел бы американский капитал. И тогда немцам не было бы смысла содержать большевиков, и не было бы революции, и... Ну как?

Игорь был так счастлив, что забыл о всякой осторожности. Правда, он достаточно хорошо знал Иру и понимал, что все у них будет хорошо.

— Ты спала со мной, знала, что я работаю с Кириллом, и за моей спиной... и все от меня скрывала?..

Кирочка лишь пожала плечами и промолчала.

«Какое двуличие, — мысленно возмущался Игорь, — а ведь совсем еще девочка! Чистое безобразие». Сам-то он вел себя искренно, а то, что бедная Кирочка оказалась пешкой в их с Ирой взрослой игре, так это не в счет — она же знала, что он женат.

Зато он понял — Кирочка смогла бы заменить Кирилла.

— Но все бессмысленно — договора ведь нет, — вслух произнес он.

Ненужную сейчас лирику в практическую плоскость перевела Ира.

— Лариса, — мирно проговорила она, — тебе нужен этот договор, чтобы быть единственной наследницей Кира Крутого, но ведь его не будут переиздавать вечно. У нас есть Игорь, Кирочка и шанс получить миллион.

— Кир Крутой будет жить дальше, если вы договоритесь, — догадалась Аврора. — Так вот почему вы

нервничали — вы спрятали на кухне договор, а вовсе не пузырек из-под отвара...

Лариса не ответила. На кухне, в спальне, какая разница. Главное, что она вовремя позаботилась о себе. Договор у нее.

— Послушайте, но как же миллион? — растерянно произнесла Аврора. — Его что, нет?

Ей никто не ответил, но она и сама уже все поняла.

О миллионе долларов упомянула Мариша. Она могла случайно услышать слово «миллион», промелькнувшее в разговоре Кирилла и Игоря, и решить, что узнала страшную тайну. Кроме нее, о миллионе никто не упоминал, да и зачем, ведь никакого миллиона не было. А Ларисе и в голову не пришло переубеждать дочку, она просто не придала значения ее болтовне, гораздо больше ее занимали практические вопросы...

Авроре стало обидно — ни наследницы, ни отравления, ни миллиона — все, буквально все самое интересное оказалось плодом ее воображения.

— У меня осталась одна улика — мобильный телефон, — сказала Аврора с видом терьера, упрямо пытающегося проникнуть в щель, где, по его мнению, прячется от него кость. — Никогда не поверю, что Мариша искала в кабинете завещание или договор...

— Я сама с ней разберусь, — поспешно ответила Лариса.

— Нет уж, пусть отвечает при всех, — тут же возразила Катя.

Мариша на глазах у всех превращалась в дерево. Дерево — это был этюд, который лучше всего получался у нее на занятиях по актерскому мастерству в театральной студии, и сейчас Маришина голова мгновенно склонилась набок, обмякли плечи, безвольно повисли руки и подогнулись ноги...