Анастасия Монастырская - Робинзон по пятницам

Милочка незамедлительно последовала совету. Позвонила Трохименко и потребовала свидания. Тот в свою очередь попросил ее оказать небольшую услугу.

— Кого на этот раз надо обокрасть? — догадалась Мила.

— Придешь — скажу.

— Буду через двадцать минут. Доставай коньяк.

По дороге Мила зашла в кабинет и утащила мой шарф, задержавшись на пять минут. Возможно, эти пять минут могли бы спасти жизнь декану, потому что когда Мила вошла в кабинет, он уже был мертв. Она так испугалась, что выронила шарф и убежала.

Финал этой истории Мила рассказывала, заливаясь слезами. Я поражалась, как это внешне невинное создание так просто и легко врет, ни разу не запнувшись. В любом случае у меня теперь есть повод позвонить Федорову. Представляю, как огорчатся мои домашние детективы, когда я представлю им настоящего убийцу.

В этот момент в сумке Милы просипел мобильный. Она вытащила трубку и, не застегнув молнию, отошла к окну.

— Да, я. Скоро буду. Небольшой инцидент, но, кажется, все в порядке.

Я так не думала, разглядывая в ее сумке свернутую папку, которую я позаимствовала в медицинском центре "Клеопатра +". Интересно, клептомания — болезнь заразная. Может, она передается воздушно-капельным путем?

Повернувшись ко мне спиной, Мила тем временем продолжала убеждать своего собеседника:

— Феллини, не волнуйся. Все идет нормально. Буду дома как обычно…

Не волнуйся, я только туда и обратно — сказал Иван Сусанин своей жене. И как показывает история, ошибся. Я бесшумно встала и подошла к ней. Резкое движение и трубка оказалась у меня.

— Что вы делаете? — возмущенно пискнула наша уборщица и вдруг замолчала. Правильно, девочка. Иногда со мной лучше не спорить.

В трубке тем временем рокотал знакомый голос.

— Давно не слышала вас, Феллини! Как поживаете?

Возникла секундная пауза, и потом он осторожно уточнил:

— Стефания Андреевна?

— Она самая. Я тут вашу девочку на краже поймала. Будем вызывать милицию или поговорим?

— Вы не представляете, куда ввязались!

— Что вы, Феллини, прекрасно представляю. Два трупа — тому подтверждение. Вы их убили или ваша очаровательная дочурка?

— Приезжайте. Я вам все объясню. Миле скажите, чтобы где-нибудь погуляла. Часика полтора.

— Имейте в виду, что я не одна приеду.

— Разумеется, вы же не дура.

***

Дура! Дура! Дура! В это змеиное гнездо я почему-то сунулась одна, решив рискнуть. Риск — благородное дело! — сказал Антон Палыч Чехов и выпил шампанского.

Уже в машине я выяснила неприятный факт: в телефоне села батарейка. А карточки, чтобы позвонить из ближайшего автомата, у меня не было. Да и автомат пока найдешь, поседеешь. Поколебавшись для приличия секунд двадцать, я решила ехать. В конце концов, не убьют же меня там? Он ведь не дурак. В отличие от меня. Хотя за последнее время я столько раз ошибалась. Впрочем, я же всегда могу сказать, что если не вернусь через двадцать минут, то по указанному адресу прибудет оперативная группа с собаками наголо. Впрочем, группа мне вряд ли потребуется. Я находилась в такой ярости, что была готова сама придушить кого угодно. Никогда еще я не чувствовала себя большей идиоткой: разгадка была под носом, а я даже не удосужилась сложить имеющиеся данные, чтобы получить нужные ответы на вопросы. Кто бы мог подумать, что все так просто…

— Все очень сложно, я прошу вас успокоиться и не делать скоропалительных выводов.

— Каких, господин Пургин?

— Например, что это я убил Трохименко.

— А разве не вы?

— К сожалению, нет. Хотя, признаться, очень хотелось. Поверьте, было за что.

Мы сидели в его домашнем кабинете. Пургин нервничал, а мне было море по колено: на лестнице я хлопнула для храбрости сто грамм коньяка. Почему бы не поговорить с человеком, перед тем, как он отправится в тюрьму?! Последняя мысль согревала сердце и душу. Ярость медленно отступала.

— Про дела давно минувших дней уже наслышана. Хотя и не уверена, что та версия, которую выдала мне ваша дочь, является правдивой. Вы знаете, что Мила не только воровка, но еще и патологическая лгунья?

— К сожалению, ни клептомания, ни склонность ко лжи, не лечатся, — он грустно взглянул на фотографию дочери на столе. — По крайней мере, я исчерпал все свои возможности. Поверите, я даже не могу признаться в нашем родстве, каждый раз думаю, а вдруг она в гостях что-нибудь украдет. Позору потом не оберешься.

— Яблочко от яблони…

— Понимаю вашу иронию. Но если б вы знали, Стефания, сколько раз приходилось давать взятки, чтобы ее отмазать.

— У вас одноразовых носовых платков нет?

— Зачем?

— Когда я слышу о проблемах отцов и детей, то всегда плачу!

— Стефания, я понимаю ваше раздражение и обиду. Дескать, я как профессор Морриарти все спланировал…

— А я как собака Баскервилей попалась в расставленную ловушку.

— Значит, вы считаете, что были игрушкой в моих руках.

— А разве нет?

— Это роковое стечение обстоятельств.

— Роковое стечение обстоятельств? Ваша дочь пыталась меня подставить, и если бы не случайность, ей бы это прекрасно удалось.

— Вы имеете в виду шарф?

— Именно. Она прекрасно знала, где я находилась в момент смерти Трохименко — в женском туалете. Но ничего не сказала следователю. И если вспомнить, о чем она тогда с вами говорила, то…

— То что?

— То именно вы и повинны в его смерти.

Пургин рассмеялся.

— Вы очаровательная женщина. Но с логикой у вас большие проблемы. Я действительно долгие годы ненавидел Трохименко, когда же его встретил, то был готов убить.

— Вот!

— Что вот? Желание еще не есть действие. Выяснилось, что я очень брезглив. Своими руками не могу. К тому же благодаря Трохименко, я встретил женщину, с которой решил связать свою дальнейшую жизнь. Я скоро женюсь, так что мне не было нужды ломать свою судьбу из-за старых событий.

— А как же ваша философия мести?

— Оказывается, в жизни есть вещи и поважнее.

— Любовь?

Он нисколько не смутился:

— Любовь. Я только сейчас понял, что потратил жизнь на миф, который сам же и создал. Так что в какой-то мере я благодарен своей непутевой дочери за то, что она спуталась с Трохименко. Хотя и противно.

— А что же тогда вы искали в его кабинете?

Пургин уставился на меня:

— А вы разве не поняли?

— Нет

— Деньги.

— ?!

— Я его шантажировал.

Он сказал это так просто, что я поначалу даже и не нашлась, что ответить. Пургин, напротив, явно развеселился:

— А что вы так удивились? Я подсчитал, что Трохименко мне задолжал определенную сумму, при встрече пришлось потребовать.

— И сколько он вам платил?

— Стефания Андреевна, вы не перестаете меня удивлять. Задаете вопросы, на которые вряд ли получите ответы, — он прислушался к звукам в прихожей. — Наконец-то! Сейчас я вам представлю свою невесту.