Жан-Кристиан Птифис - Железная маска: между историей и легендой

Узник в маске умер 19 ноября 1703 года и был похоронен под именем «Маршиоли» (или «Маршиали») на кладбище Сен-Поль. Некоторые утверждают, что его тело было засыпано неким едким веществом, чтобы как можно скорее сделать неузнаваемыми черты его лица. Другие уверяют, что ему отрубили голову и похоронили ее отдельно в месте, которое держится в секрете. Согласно еще одному слуху, на следующий день после погребения могильщик по просьбе некоего любопытного вновь раскопал могилу и, к своему великому изумлению, вместо трупа нашел большой камень. Даже после смерти этот человек нагонял страх.

В 1902 году, когда сносили старинное здание, построенное еще во времена Генриха IV, бывшую городскую усадьбу президента парламента де Планси, расположенную на улице Ботрейи, дом 17, рядом с кладбищем Сен-Поль, воспользовались случаем, чтобы исследовать могилу Железной маски. Вокруг был тихий, меланхолический сад, заросший кустарником и деревьями, а на могилах цвела сирень. Сохранился и могильный холм, под которым, согласно передававшейся из поколения в поколение легенде, был похоронен таинственный заключенный. Неподалеку от увитой диким виноградом беседки, в левом углу, возвышалась небольшая колонна, на гипсовой капители которой некий шутник нацарапал острием ножа: «Здесь покоится Маршиали, человек в железной маске». Надпись, способная заинтриговать любого посетителя… «Копая в месте положения могилы, — сообщает Поль Пельтье, — рабочие открыли первые ступени подземной лестницы, на которых нашли три разбитые маленькие колонны, похожие на ту, что в незапамятные времена возвышалась на этом месте». [5] Paul Peltier. L'Homme au masque de fer // La Vie illustrée, 14 mars 1902. P. 382. Раскопки на улице Ботрейи послужили поводом для многочисленных публикаций в прессе: Henri Duvernois, L'éternelle énigme. Le tombeau du Masque de fer. Au jardin mystérieux, 17 rue Beautreillis. L'ancien cimetière Saint-Paul // La Presse, 24 janvier 1902; La disparition d'un charnier historique // La Libre Parole, 2 avril 1902; F. Ponsard. Le mystère de la rue Beautreillis // Le Figaro, 18 avril 1902; Frantz Funck-Brentano. L'éternelle énigme. A propos des fouilles de la rue Beautreillis // Revue Bleue, 18 et 25 octobre 1902 etc. Отчет о проведенных раскопках, представленный Шарлем Селье в муниципальную комиссию Старого Парижа, свидетельствовал о том, что в месте, которое считалось началом подземного хода в Бастилию, не обнаружили ничего кроме «нагромождения старого строительного мусора» — обстоятельство, послужившее поводом к тому, что некоторые стали говорить о сознательном уничтожении гроба таинственного заключенного.

Однако пора вернуться к истории, к ее строгим суждениям, ее документам, ее фактам. Этьен Дю Жюнка, королевский наместник в Бастилии {2} 2 Не следует путать «королевского наместника», административную должность, существовавшую в крепостях и укрепленных военных пунктах, с общим термином «королевский наместник», обозначавшим заместителя губернатора города или провинции. , первое лицо в крепости после управляющего, был человеком весьма аккуратным. По вечерам при свете факела он открывал персональный реестр, в котором регистрировал поступление новых заключенных с тех пор, как «в среду одиннадцатого числа месяца октября 1690 года» он «вступил в должность королевского наместника». Вот что он записал 18 сентября 1698 года:

«В четверг 18 сентября в 3 часа пополудни мсье де Сен-Мар, начальник крепости Бастилия, прибыл к месту своего нового назначения с островов Святой Маргариты и Сен-Онора, имея при себе в носилках старого заключенного, который был с ним еще в Пинероле, которому он велел постоянно быть в маске, имя которого не произносилось и которого он по выходе из носилок велел поместить до наступления ночи в первую камеру башни де ла Базиньер, а в 9 часов мы с мсье де Розаржем, одним из сержантов, которых привез господин начальник, поместили его, одного, в третью камеру башни де ла Бертодьер, которую я за несколько дней до его прибытия обставил всей необходимой мебелью, получив соответствующее распоряжение от мсье де Сен-Мара; новому заключенному будет прислуживать и заботиться о нем мсье де Розарж, а кормить его должен господин начальник крепости». [6] Arsenal, Mss., vol. 5133, f° 37 v°. Для простоты чтения цитируемые документы приводятся в современной орфографии.

Этот текст является первым документальным упоминанием о существовании в Бастилии заключенного в маске. Нет оснований сомневаться ни в аутентичности текста, ни в добросовестности его автора. Дю Жюнка принадлежал к тому типу чиновников, которые неукоснительно придерживаются дисциплины, но вместе с тем не лишены человечности и чувствительности. Этот старый служака с момента своего появления в знаменитой тюрьме обратил на себя внимание тем, с каким упорством он добивался освобождения заключенных, о существовании которых правительство просто забыло. Когда ему указали на то, что он, действуя подобным образом, рискует лишиться значительного источника доходов, Дю Жюнка ответил: «Я теряю лишь деньги, тогда как у этих несчастных нет ничего, за исключением самой жизни». Один из этих заключенных, протестант Константен де Ранвиль, характеризует его как «человека приятной наружности, приветливого, мягкого, честного». Другой, Гатьен Куртиль де Сандра, пользовавшийся успехом романист, помимо всего прочего автор фальшивых «Воспоминаний мсье д'Артаньяна» , из которых Александр Дюма черпал материал для своих «Трех мушкетеров» , также расхваливал его: это, говорит один из его персонажей, «очень порядочный человек», который по мере своих сил «старается заботиться о вверенных ему заключенных, поскольку это не идет во вред королевской службе». [7] Mémoires de Messire J.-В. de La Fontaine, éd. de 1699. P. 436. Разумеется, у него были не одни только достоинства. Мадам Гион, весьма приверженная мистицизму и за это подвергшаяся гонениям, одно время была в числе его заключенных и отзывается о нем негативно. Дю Жюнка, ставленник Ноайлей, в свою очередь пользовавшихся протекцией мадам де Ментенон, отличался особым рвением в религиозной сфере. Убежденный в том, что он станет преемником Бемо, старого начальника Бастилии, умершего в 1697 году, он невзлюбил Сен-Мара, похитившего у него вожделенную должность. Тем более что Сен-Мар также был весьма стар. «Он дышит на ладан», — будто бы нашептывал Дю Жюнка мадам Гион. [8] Guyon. Récits de captivité. Présentation de Marie-Louise Gondal. Grenoble, Jérôme Million, 1992. P. 169. Однако, как оказалось, сам Дю Жюнка дышал на ладан в еще большей степени — он умер в 1706 году.

После Дю Жюнка остался дневник, являющийся весьма ценным документом. Он представляет собой не официальный тюремный реестр, но своего рода заметки на память, книгу учета, в которую день за днем вносились подробности об узниках, прибывавших в Бастилию. Поступив на хранение в старинный архив тюрьмы, он после революции был передан в рукописный отдел библиотеки Арсенала, где хранится и поныне. Фрагмент, касающийся человека в маске, впервые был опубликован в Льеже в 1769 году преподобным отцом-иезуитом Анри Гриффе, очень серьезным и эрудированным историком, профессором коллежа Людовика Великого, придворным проповедником, с 1745 по 1764 год служившим тюремным капелланом, в его «Трактате о разного рода доказательствах, служащих установлению исторической истины» . [9] Отец Гриффе (родился в Мулене в 1698 году, после запрета деятельности иезуитов во Франции жил в изгнании, умер в Брюсселе в 1771 году) писал труды теологического (в частности, «Insuffisance de la religion naturelle», 1770) и особенно исторического содержания (ему мы обязаны, в частности, очень интересной работой «Recueil de letters pour servir à l'histoire militaire du règne de Louis XIV», 1761–1764, и весьма примечательной «Histoire de Louis XIII», 1758). «Из всего, что было написано и сказано об этом человеке в маске, — отмечал отец Гриффе, — ничто не может сравниться достоверностью и авторитетностью с этим дневником. Это подлинное свидетельство человека, бывшего на месте события, непосредственного очевидца, сообщающего то, что он видел, в дневнике, написанном его собственной рукой, в котором он ежедневно отмечал происходившее на его глазах».