Ирина Пушкарева - ПростиТурция, или Восток - дело темное

— Да ни фига мы не похожи, — негромко, чтобы не спровоцировать очередной приход представителя криминальной группировки, произнес Женька. — Он же совсем ростом маленький. Я выше.

— И красивее! — так же шепотом ответила ему девушка. — Вот прямо его головой клянусь.

Соврала, конечно, но надо же было хоть как-то подбодрить товарища в трудную минуту.

— Элк, а ты зачем сюда приперлась? Тебе что казали делать? Сидеть и ждать! А ты чего?

— А я за вас переживала, — честно призналась Ёлка. — Мне чего-то вдруг так страшно стало, аж жуть.

Телохранители вздохнули. Вот ведь послал же им Бог дурочку.

— Эл, ты вообще представляешь, что с нами будет? — тоскливо простонал Шурик.

— Ну, примерно представляю. Нас тут всех вместе поубивают, и будем мы лежать в чужой земле вповалку. Примерно так. Меня вот сейчас другой вопрос намного больше волнует…

Мужики напряглись. Зная Ёлку не первый день, они примерно могли предположить, что сейчас занимает сознание этой милой барышни. Ну, например, это могут быть рассуждения о вселенской несправедливости (Ну почему я? Почему это не какой-нибудь негодяй, который в отличие от меня заслужил мучительную смерть?) или же расчеты вероятности прилета инопланетян для их внезапного чудесного спасения. Короче, какая-нибудь хрень, которой она сейчас начнет всем вокруг мозги полоскать. И ведь придется же эту ахинею слушать — сбежать-то ведь нет никакой возможности! Руки-ноги связаны!

— Я так же ужасно выгляжу, как вы, да, мальчики? У меня тоже оба глаза подбиты?

Мужики переглянулись. Потом вместе уставились на Ёлку. Подумали и помотали головой:

— Нет, у тебя лицо целое. У тебя справа шишка на голове огромная, похоже, тебя туда ударили. Тебя вообще как схватили? — заинтересованно прошептал Женька.

— Понятия не имею. Я по телефону говорила, а потом все выключилось! — попыталась пожать плечами связанная девица.

— Значит, ты от этого удара вырубилась. Отсюда и шишка. А мы с Шуриком на засаду нарвались, нас по мордам били, поэтому у нас морды и заплывшие. Так что на фоне нас ты — фея прекрасная, не переживай!

Элка удовлетворенно кивнула головой, мол, ну и хорошо, что без синяков. А шишка — не страшно. Это можно будет под прической спрятать.

Успокоившись насчет своего внешнего вида, Ёлка на какое-то время затихла. Говорить вроде было не о чем, да и страшно это — сейчас разговаривать. Издашь звук чуть громче, чем в плену полагается, — опять этот хмырь придет. Кто его знает, когда у него нервы сдадут и он ножиком махать примется? Бандитская душа — вещь малоизученная. Поэтому с трындежом пока лучше потерпеть.

Мужики тоже молчали. О чем они думали? Скорее всего о том, как отсюда выбраться…

Слишком долго помолчать не удалось. Грохнула расхлябанная дверь, и на пороге возникли силуэты двух людей. Когда эти двое вошли в сарай и солнце перестало бить им в спину, оказалось, что это вооруженные смуглые мужчины с крючковатыми носами и черными недлинными бородами. На груди у каждого висело по автомату. Гортанно рявкнув что-то невнятное, один из них взмахнул оружием. Что он этим хотел сказать, непонятно. Если таким образом он намекал на то, чтобы пленники встали, то это он зря старался. Потому как в наглухо связанном состоянии ни один из трех русских не мог даже пошевелиться.

Похоже, второй из бандитов был поумнее. Он подошел сначала к Элке, присел чуть поодаль от нее, чиркнул ножом по скотчу на ногах — и тут же отскочил. Девушка поняла, что это он так от возможного удара ногами увернулся. Что в принципе грамотно. Если бы ее конечности не затекли до состояния полена, она бы обязательно попыталась звездануть бородатого ногой.

Следующим был Женька. Этому ноги освобождали уже под дулом автомата второго бородача. Как только преступники поняли, что этот невысокий парень может шевелиться, Жеку отогнали в угол, к Элке.

Тот, который потупее, направил на парочку оружие и жестом показал, чтобы пленники не шевелились. Второй в это время, не спуская пальца с курка и держа нож в вытянутой руке, освободил ноги Шурика — и тут же отскочил.

Сашка поднялся на ноги. Не дожидаясь особого приглашения, шагнул в сторону друзей. Бородач кивнул, мол, все правильно делаешь. И, приставив дуло к спине Терминатора, осторожно подтолкнул того к выходу. Второй мужик проделал ту же процедуру с Женькой.

Ребят, как баранов, вытолкали на улицу. Впереди шел Саша, следом за ним, шаг в шаг, переставлял затекшие ноги Женька, а следом, подталкиваемая в спину, скакала Ёлка. Цыгане шумною толпою…

Интересно, это их уже расстреливать ведут?

Вечерело. Это ж надо, меньше суток назад они сидели на кухне дорогой, ухоженной виллы, орали на провинившегося Стива и чувствовали себя в полной безопасности. А сейчас вот идут гуськом по грязному аулу и какие-то дикие люди держат их под прицелом. Невероятные коллизии порой случаются. Словно прочитав Ёлкины мысли про повара, Женька тихонечко вздохнул:

— Эх, а жрать-то как хочется…

И тут же получил удар в спину. Споткнулся, чуть не упал, но сумел устоять на ногах. Странно, но он даже не огрызнулся! Что-то это на нашего Женечку не похоже, особенно на голодного.

Процессия шла недолго. Перед третьим домом стражники что-то прокаркали, один из них забежал левее, поворачивая Сашку в нужную сторону — ко входу в одну из здешних развалюх.

Похоже, это был штаб. В этом доме имелась некая мебель — стол и несколько странного вида стульев, стояло какое-то подобие кушетки и на полу были постелены домашние плетеные коврики. Да и сам пол присутствовал — некрашеные доски. За столом сидел человек, похожий на Женьку. Судя по тому, что трое остальных присутствующих в комнате людей скромно ютились на топчане, главным был здесь был именно он, тот самый тип. Вошедшие за ребятами охранники разделились — один остался стоять позади пленников, а второй пристроился рядом с главарем, чуть сзади и правее. Ствол автомата он направил в сторону русских.

Главный помолчал, разглядывая пленников, потом поинтересовался:

— Do you speak English?

Сашка кивнул. Элка с Женькой не шелохнулись.

— Кто вы? — на ужасном английском спросил Терминатора человек за столом.

— We need girl, — как можно понятней для дикого курдского преступника изложил цель своего визита Сашка.

Дикий курд не понял. Похоже, кроме классического «ду ю спик инглиш», он, как эстонский пограничник, из иностранных языков ничего не знал. Шурик призадумался. Поднял глаза к темному потолку. И, решив не умничать, произнес, на его взгляд, нужные слова.

— Маша, — сказал он, глядя в глаза наркодилеру. И не сдержался, добавил киношное: — Рашен проститьюшен.

А Элка вдруг зачем-то жалобно добавила протяжное «Пли-и-и-из». Судя по реакции находившихся в комнате людей, сказано было что-то не то.