Ирина Волкова - Флирт с дьяволом

Карданю бросился на кровать и замер, обхватив голову руками. Он никак не мог принять окончательное решение.

Лили Кюизо появилась на дискотеке на почти на полтора часа позже, чем она обещала. Её появление произвело фурор.

— Принцесса! Стефания де Монако! Она всё-таки приехала! — перерывая громкую латиноамериканскую музыку, восклицали танцующие.

Драчинский и Большеухов одновременно двинулись ей навстречу.

— Я уже боялся, что вы не придёте! — сказал Пьер.

— Простите! Просто я решила прилечь и нечаянно заснула, — соврала Лили.

На самом деле она опоздала намеренно. Раз она принцесса, её вполне могут и подождать.

— Это не имеет значения. Главное, что вы здесь! — воскликнул Большеухов.

— Вы просто потрясающе выглядите! — вклинился между ними Драчинский. — Ради вас я, подобно царю Соломону, готов написать новую "Песнь песней"!

— Вы намекаете на то, что у меня бёдра, как барханы песка, нос — как Вавилонская башня, а пупок вмещает унцию оливкового масла? — холодно посмотрела на него Лили.

— Нет, что вы, — смутился Влад. — У вас очень изящный маленький носик. Он похож на… Он похож…

— Не обращайте на него внимания, — снисходительно усмехнулся Пьер. — Он у нас поэт, пока ещё не вышедший из щенячьего возраста.

— Что? Да я… — задохнулся от возмущения Драчинский, но Кюизо, брезгливым движением руки отодвинув его в сторону, взяла под руку Большеухова, и он повёл её к столику.

Совершенно деморализованный поэт уныло поплёлся за ними.

Ксавье Ледрю без своего "лохматого" камуфляжа выглядел, как одетый для посещения дискотеки ничем не примечательный, если не считать строгой военной выправки, турист.

Глаза бывшего легионера незаметно перемещались с танцплощадки на столики и обратно. Ксавье был рад, что его предположения оказались верными. Как и следовало ожидать, принцесса в первый же вечер своего пребывания в горах появилась на дискотеке. Странным было то, что она, несмотря на утреннее происшествие, снова была одна. Если ей не хотелось терпеть телохранителей в непосредственной близости от себя, то кто мешал ей использовать дистанционное наблюдение? Что-то тут не так. Скоро он в этом разберётся.

Ледрю никогда не терял времени даром. Остановившись в "Пике Дьявола" под видом обыкновенного туриста, для начала он провёл несколько часов в ресторане отеля, который за это время успели посетить трое русских, участвовавших в спасении Стефании, женщина, обнаружившая на берегу озера лежащего без сознания мужчину, который напал на принцессу, и, в конце концов, тот самый бородатый тип.

Незаметно заглянув в журнал регистрации постояльцев, Ксавье узнал номера комнат и имена, под которыми записались интересующие его личности.

Затем Ледрю прибег к помощи своего "ноутбука", в памяти которого он, как всякий хороший папарацци, хранил информацию обо всех так или иначе упоминавшихся в прессе личностях, их фотографии, досье, адреса и т. д.

В памяти компьютера ему удалось обнаружить данные лишь на трёх человек: на Пьера Большеухова, вдовца графини Мотерси-де-Белей, на Харитона Ерофеева, бывшего директора нефтегазового комбината, сбежавшего из России в Европу с огромной суммой денег, и, как ни странно, на напавшего на Стефанию бородача. К его удивлению, этот тип тоже оказался русским, более того, он был сыном князя Сержа Оболенского, активного члена Российского Монархического Общества. Правда сынок не пошёл по стопам отца. О нём было известно только то, что в восемнадцать лет он сбежал из дома, а в двадцать лет возглавил одну из самых крупных моторизованных банд Франции — "Ангелов Ада".

Кроме того, в ресторане "Пике Дьявола" Ксавье заметил ещё одно знакомое ему по страницам "жёлтой прессы" лицо — Луиджи Манчини, последнего любовника графини Мотерси-де-Белей. Манчини был с дамой.

"Занятно, что здесь находятся одновременно и муж, и любовник", подумал тогда Ледрю. "Интересно, они знают о присутствии друг друга? Из этого могла бы получиться отличная статья, особенно если бы неожиданно вспыхнул какой-либо скандал."

Впрочем, о том, что в воздухе пахнет скандалом, папарацци догадался по исполненным ненависти взглядам женщины, записавшейся в регистрационном журнале, как Жозефина Леклерк, которые она бросала на Манчини с подругой. Ещё одно странное совпадение — эту женщину зовут Жозефина, как и погибшую графиню, кроме того, Ледрю видел, как она долго и обстоятельно беседовала о чём-то с рокером, напавшим на принцессу.

Сидя за столиком, расположенным рядом с танцплощадкой, вооружённый фотокамерой Ксавье внимательно наблюдал за развёртыванием событий, пытаясь сложить вместе кусочки головоломки.

Первыми на дискотеку пожаловали трое русских. За ними появилась Жозефина Леклерк с рокером. Примерно через полчаса к стойке бара подошёл Луиджи Манчини, а вскоре появилась и его девушка, Ивон Карпентье, которая села за почти не освещённый столик в глубине зала, наблюдая оттуда за беззаботно потягивающим коктейли Луиджи.

Затем в дверь тихо прокрался незаметный очкарик, Франсуа, проживающий в номере вместе с Жозефиной. Своим поведением очкарик напоминал мышь, смертельно боящуюся кошки, но всё же пытающую незаметно стянуть у неё из-под носа кусочек сыра.

Франсуа нырнул в темноту зала и, усевшись за столик, прикрылся газетой, делая вид, что читает её, хотя для того, чтобы разобрать хоть слово при подобном освещении он должен был обладать как минимум совиным зрением. Было нетрудно догадаться, что терзаемый ревностью очкарик, страдая от осознания собственного бессилия, с горечью наблюдал за тем, как его подружка вовсю любезничала с Алексом Оболенским.

С появлением принцессы все сразу оживились. Ксавье понял, что скоро начнётся самое интересное.

Запершись у себя в кабинете, Лука Фавроль отогнул угол ковра, осторожно приподнял ножом квадратик дубового паркета и вынул из открывшегося тайника небольшую латунную шкатулку.

Затем хозяин отеля поставил шкатулку на стол, погасил свет, подошёл к окну, и, раздвинув портьеры, посмотрел на выплывающий из-за гор огромный, как головка голландского сыра, круг полной луны. Ему показалось, что луна окутана светящейся красноватой дымкой. Неторопливо поднимающееся над горами ночное светило гипнотизировало его. Лука почувствовал, что не в силах оторвать от него глаз.

— Кровь. Тебе нравится кровь, и тебе нравится смерть, — прошептал Фавроль. — Так было всегда. Недаром древние называли тебя "солнцем мёртвых"! Неужели тебе нужна ещё одна жертва?

Сделав над собой усилие, Лука зажмурился, и, на ощупь отыскав руками края тяжёлых портьер, задёрнул их. Только после этого он открыл глаза и зажёг свет. Подойдя к столу, он раскрыл шкатулку и стал медленно выкладывать на стол её содержимое. Это были перевязанные чёрной ниткой пряди человеческих волос.