Галина Куликова - Красивым жить не запретишь

— Ладно, — покладисто сказала Женя. — Пойду одна. Нажав на кнопку звонка. Женя поспешно поправила волосы и потерла губу о губу, чтобы освежить помаду. Щелкнули замки. Улыбочку!

Парень в обвисшем свитере с такими длинными рукавами, что не было видно пальцев, возник на пороге и, критически осмотрев Женю с ног до головы, лениво сказал — Что ж, проходи, коли пришла.

Выглядел он так, будто спал в одежде и питался чем бог пошлет. Симпатичный, но неухоженный и не слишком вежливый. Светлые растрепанные волосы, пресыщенные глаза в черных ресницах, босые ноги.

Парень не спеша удалился в глубь квартиры, и Жене ничего не оставалось, как последовать за ним. Очутившись в комнате, напоминавшей заброшенный чердак, хозяин всего этого безобразия круто развернулся и скомандовал:

— Что ж, раздевайся.

Женя опешила, затем, живо вспомнив сервис «Видео на дом», на всякий случай сообщила:

— Я не стриптизерка.

— Мне-то что?

Женя еще некоторое время подумала, потом спросила:

— Вы врач?

Тут же поняв глупость своего вопроса, задала новый:

— Вы художник?

— Некоторые так считают.

— Вы, наверное, перепутали меня с девушкой, которая должна прийти позировать! — догадалась сообразительная Женя.

— Ничего подобного. Ни с кем я тебя не перепутал.

— Зачем же вы велите мне раздеваться? — удивилась она.

— Для того, чтобы запечатлеть. Мне показалось, из тебя получится что-нибудь путное. Фото с розой на пупке или портрет с лицом на коленках.

— Занятно. Однако я совсем по другому поводу. Я не желаю быть запечатленной для вечности, — твердо сказала Женя.

— Для какой вечности? — грустно переспросил парень. — Это ради заработка. Может быть, попробуем? Ню в облаке тюля, например?

— Как вас зовут? — вместо ответа спросила Женя, не желавшая думать о себе как о ню, да еще в тюле. Кстати, тюль на окнах был грязно-серого цвета, словно весенний снег. Другого в обозримом пространстве не наблюдалось.

— Меня зовут Николай. А что?

— Я разыскиваю Куницына Андрея, — желая раз и навсегда оставить тему раздевания, сообщила Женя. — Говорят, он у вас комнату снимал.

— Задаете вы мне задачку, — задумчиво сказал Николай, запутав рукава на груди. — Такой пустой человек, как Куницын, и такие красивые девки по нему глаза выплакали.

Пару минут потребовалось Жене, чтобы выяснить, что Николай имеет в виду ее и Катеньку. Ей страшно польстило, что ее поставили в один ряд с такой обворожительной девушкой, как дочурка Эльзы Унт.

— Значит, больше Куницына никто не искал?

— Из девок больше никто.

— А не из девок? — нетерпеливо переспросила Женя.

— Милиция искала. Родственники опять же.

— Милиция? Так он что, совсем пропал? — Женя обалдело смотрела на Николая.

— Совсем.

— Его до сих пор ищут?

— Смеетесь? — Николай взмахнул рукавами, словно безутешный Пьеро. — Зачислили в списки пропавших без вести.

— А вы что думаете по поводу его исчезновения? — Женя задала вопрос, который ее очень интересовал. Николай был парень хоть и странный, но явно не простой.

— Я думаю, все из-за женщины.

— Да-а? — протянула Женя, не умея скрыть явной заинтересованности — И что это за женщина?

— Провинциалка, — ответил Николай, довольный впечатлением, произведенным на нее.

— Вот как?

— Я не то чтобы уговаривал его не съезжать, — пояснил Николай, — просто предупредил. Дом влюбленной женщины — плацдарм ненадежный. Разлюбит — выгонит.

— Но почему провинциалка?

«По-видимому, в тот момент он оставил Эльзу Унт и нашел себе новую пассию, — лихорадочно соображала Женя. — А Николай уверен, что она живет не в Москве».

— Он хвалился, что своими руками починил ей ограду, а потом устранил течь на крыше — тоже сам. В благодарность она разрешила ему жить два месяца, не внося платы.

— Кто — она?

— Откуда же я знаю! Если бы я знал, Куницын не числился бы в списке пропавших.

— Но скажите хоть что-нибудь об этой провинциалке! — умоляюще сложила руки на груди Женя. — В каком направлении ее искать?

— Он ездил к ней по Савеловской дороге, — пожав плечами, сообщил Николай. — И это все, что мне известно.

— Говорят, Нетушкина берет жильцов, — напомнила Женя. — Именно к ней нужно ехать по Савеловской дороге. Это ли не подозрительно?

— Но она не могла быть пассией молодого человека двадцати пяти лет! — пожал плечами Мартынов. — Эльза Унт — еще туда-сюда, но Нетушкина! Просто невероятно!

— Хорошо, Николай мог сам выдумать, что Куницын съехал, потому что влюбился. На самом деле он просто нашел жилье подешевле.

— Давай спросим у Нетушкиной в лоб, — предложил Мартынов. — Если не хочешь делать этого лично, попроси Ирму Гавриловну.

— Я никогда ни на кого не сваливаю те проблемы, которые могу решить сама, — гордо заявила Женя.

Она заставила Мартынова отвезти ее в видеопрокат, однако там их ждало разочарование в виде небольшой аккуратной таблички: «Санитарный день».

— Раз уж мы здесь, — сказал Мартынов, — предлагаю купить пожрать. Вечер обещает быть длинным, не хочу, чтобы он был еще и голодным.

«Возможно, он намекает, что один на один со мной ему чертовски скучно? Длинный вечер его ждет, видите ли!»

В супермаркете Мартынов тут же ринулся в отдел деликатесов. Его жадные руки тянули к себе мясную и рыбную нарезку. Вместо того чтобы аккуратно укладывать лоточки в тележку, он швырял их как попало. «Сразу понятно, насколько он безалаберный тип», — думала Женя, не желая признаваться себе, что постоянно любуется своим спутником и соратником. Подсознание говорило ей: «Не все ли равно, насколько он аккуратен? Да и не любила ты никогда аккуратистов».

Если говорить о мужчинах. Женя никогда никого не любила. Хотя до недавнего времени у нее были все основания для того, чтобы влюбиться безответно, тяжело и болезненно в какого-нибудь красавца: капитана дальнего плавания, например, который изредка заезжал в дом Ярославских, или в сына дядиного институтского друга — спортсмена-волейболиста с телом, по которому рыдал мужской стриптиз-клуб.

— Пойду за фруюами, — надменно сообщила она Мартынову. — Сделаю себе на ужин фруктовый салат. А ты можешь нагружаться под самую кромочку.

— Ты потеряешься, — возразил тот. — Подожди, пойдем вместе.

В течение последующих двадцати минут Мартынов с медленно тлеющим внутри раздражением наблюдал за тем, как Женя придирчиво осматривала двадцать пятый по счету лимон, извлеченный из большого контейнера. Ей не нравились бочки, пупырышки, пятнышки, примятости, неестественный цвет, испорченная попка, недостаточно идеальная форма. Мартынов даже не подозревал, что в бедных цитрусовых можно отыскать сразу столько изъянов. К счастью, яблоки и бананы оказались столь безупречны, что Жене ничего не оставалось, как по-быстрому свернуться.