Галина Куликова - Муха на крючке

Кое-как отвязавшись от раскатавшего губы бармена, Василиса побежала к Кукушкиной.

— Ты что-нибудь знаешь про личную жизнь Кирилла Княжского? — с места в карьер спросила она.

— Ну… Поговаривают, он собирался жениться на своей соседке по лестничной площадке, но, пока был в армии, она нашла себе другого. Обычная история! Впрочем, на Княжского она произвела сильное впечатление, хотя о подобных банальностях поется во всех дворовых песнях.

«Ага! — обрадовалась Василиса. — Об этой драме наверняка знает весь подъезд, а то и весь дом или даже квартал. Кудесникову будет просто вызнать подробности». Она побежала наверх, торопясь снова засесть за работу. Сейчас все в «Метеорите» готовились к конференции.

Василиса печатала не слишком быстро. «Придется работать не разгибаясь», — подумала она.

Ей бы не хотелось услышать от Шувалова упреки в некомпетентности. Впрочем, тот не был настроен следить за ее работой. Часов в пять вечера он взял свой портфель и собрался отчаливать, заявив, что больше на службу сегодня не вернется.

Василисе сразу стало немножко грустно.

Она уже заметила, что выполнять секретарские обязанности веселее и радостнее, когда за дверью сидит этот человек. Именно этот, и никакой другой. Поэтому когда спустя полчаса в приемной появился Мусин с большой кружкой ароматного кофе, Василиса даже слегка растерялась.

— Вот, принес тебе взбодриться, — сказал Мусин, улыбаясь так, как будто они были заговорщиками.

Василиса потупилась. Действительно, сегодня она надавала Мусину авансов! Конечно, в тот момент она думала о Княжском, а уж никак не о бармене. Теперь придется пожинать плоды. Мусин крутился вокруг нее, болтая обо всякой ерунде. Видимо, он рассчитывал, что Василиса возобновит свои заигрывания. Здесь, в камерной обстановке, он мог бы на них ответить как полагается. Бесспорно, Юра был весьма удивлен, когда понял, что продолжения обеденного шоу не предвидится. Это его безумно раздосадовало и даже слегка разозлило.

С трудом сдерживаясь от более решительных действий, он полез к Василисе с нежностями, за что несильно получил ладошкой по морде.

Рукопись Шувалова в разгар баталии рассыпалась по полу. Мусин полез под стол, чтобы собрать листы, в этот момент дверь вдруг открылась и на пороге собственной персоной появился Шувалов, как всегда, в самый неподходящий момент. «С какой стати он вернулся? — в душе вознегодовала Василиса. — Представляю, что он обо мне подумает!»

— Послушайте, Василиса, — начал Шувалов. — Я вот что хотел сказать по поводу того случая…

Он внезапно остановился на полуслове, заметив, что выражение лица у его секретарши как никогда глупое. Мусин в этот момент попытался подняться, но Василиса положила руку ему на затылок и сильно на него нажала.

Мусин недолго думая уложил свою голову ей на колени, да так и замер.

— Вы ведь тогда серьезно пострадали, — обшаривая глазами ясное лицо Василисы, продолжил Шувалов. — Я даже не спросил сегодня, как вы себя чувствуете.

Мусин засопел у нее в подоле, и Василиса ущипнула его за ухо. Шувалов все-таки догадался, что там, внизу, что-то происходит, и, сделав нетерпеливое движение в ее сторону, спросил:

— Что это там у вас?

Василиса поняла, что Мусина ей скрыть не удастся, и легкомысленным тоном ответила:

— У меня? У меня там бармен.

— Простите?

— Бармен. Он хотел помочь мне поднять бумаги с пола.

Шувалов сделал широкий шаг в ее сторону и, заглянув через стол, увидел Мусина. Сначала на его лице нарисовалось искреннее изумление, а потом он сузил глаза:

— Бармен что, зашел к вам постоять на коленях?

— Нет, он принес мне кофе.

Изрядно встрепанный Мусин счел неудобным дальнейшее стояние на коленями поднялся в полный рост.

— А! — воскликнул Шувалов. — Молодой человек, который варит кофе!

— Я сварил, — заявил Мусин. — Для Василисы. Мне сказали, у нее работа срочная. Решил проявить чуткость.

— Что ж, проявили?

— Да.

Шувалов красноречивым жестом распахнул дверь и молча ждал, пока Мусин уберется.

— Вы его так прогнали, Игорь Михайлович, как будто он в чем-то виноват, — попеняла Василиса и сама полезла под стол собирать разлетевшиеся листы. Через минуту она ахнула:

— А вы что, рукопись свою не нумеровали?

— Я же не знал, что вы будете ее валять по полу!

— В жизни всякое бывает.

— В вашей жизни, по-видимому, да. Теперь я буду иметь это в виду.

Некоторое время он молча складывал страницы по порядку, потом хмуро спросил:

— Все же как ваша шея?

— Болит еще, — вздохнув, расстроила его Василиса.

— Я, собственно, вернулся, чтобы сказать: вы не оставайтесь здесь больше одна. Можете даже уйти пораньше. Ведь ничего так и не выяснилось. Кто на вас напал, я имею в виду.

Мало ли…

Наглая Василиса даже не покраснела. Вместо этого она повлажневшими глазами посмотрела на своего шефа и пробормотала:

— Вы чудный… — И закусила губу.

Шувалов развернулся на каблуках и вышел.

«Ну разве может такой человек быть маньяком?» — думала она, собирая сумочку. Кудесников возжелал сегодня встретиться с ней лично. Отчеты по телефону его уже не устраивали.

Потому что как только Василисе что-нибудь не нравилось, она бросала трубку. Кудесникову приходилось перезванивать, а после этого следить за собственной речью, что ему претило.

Они встретились в сквере в десяти минутах ходьбы от «Метеорита». Удовлетворив профессиональное любопытство шефа, Василиса как бы между прочим спросила:

— Ты многое знаешь о Шувалове?

— А тебе зачем? — лениво спросил тот.

— Я думаю над тем, как лучше выстроить с ним отношения. Все-таки он мой босс. Ты сам сказал: надо стараться, чтобы он был мной доволен.

— Побереги свою лапшу для лопоухих, — хмыкнул Кудесников. — Единственная информация, которая тебя по-настоящему интересует, это семейное положение твоего так называемого шефа.

— Я и без тебя знаю, что он разведен.

— И уже снова почти женат, — безжалостно добавил Арсений.

Василиса почувствовала, что ее сердце висит на ниточке. Еще немножко — и оно разобьется. Она хотела было выпытать подробности, но поняла, что это не принесет ей счастья.

— Ты что, с Шуваловым завела шуры-муры? — спросил Арсений.

— В некотором роде да. Забыл, что у меня роль развратницы?

— А развратнице должно быть все равно, какое у шефа семейное положение. Так что оставь свое любопытство при себе.

— Если ты будешь зажимать информацию, которую добываешь, то только уменьшишь наши шансы. Я могла бы пристальнее наблюдать за теми, кого ты подозреваешь.

— Ну вот еще! Во-первых, я могу ошибаться, а во-вторых, ты должна вести себя естественно. Мои подсказки тебя только испугают.