Галина Куликова - Секретарша на батарейках

Марина притащила воительницу и практически на ощупь проделала всю работу. Выкопала часть цветов, захоронила предмет своего беспокойства и посадила цветы обратно. Все получилось! Теперь, главное, ничем себя не выдать, когда этой фигни хватятся.

Лопатку Марина решила не класть на место, а взять с собой и держать в комнате в качестве оружия. Правда, у нее был Димин нож, но вряд ли она сможет пырнуть кого-нибудь ножом. Вот ударить плашмя лопаткой по башке — всегда пожалуйста!

Пробравшись в комнату, она села на стул, взяла свое оружие на изготовку и стала прислушиваться. Впрочем, зачем убийце сюда возвращаться? Он ведь думает, что сделал свое черное дело, и Марина теперь — труп.

Конечно, она задремала и проснулась оттого, что кто-то колотил в дверь.

— Кто там? — крикнула Марина и быстро спрятала лопатку.

— Это Люба! Вы кушать пойдете?

— Да, конечно, пойду! — Марина страстно хотела есть, и стоило ей только подумать о завтраке, как ее желудок «сделал стойку».

— Вам яичницу или омлет? — спросила Люба.

— Омлет. Если можно, с луком.

Она отправилась умываться и подумала, что Люба, скорее всего, ни при чем. Не станет же она стучать в дверь, если знает, что труп ей не ответит. В коридоре Марина столкнулась с Евгением, который, насвистывая, двигался к лестнице, засунув руки в карманы.

— Доброе утро! — поздоровалась она, полагая, что должна быть со всеми предельно вежливой. Ведь живет-то она здесь на птичьих правах.

Евгений остановился и перестал насвистывать. На лице у него появилось изумленное выражение, и он спросил:

— У вас все в порядке?

— Да, отлично, благодарю вас! Какое чудесное утро, не правда ли?

«Если не считать того, что ночью меня чуть не зарезали», — подумала она про себя. На замечание по поводу утра Евгений отвечать не стал, бочком протиснулся мимо Марины к лестнице и побежал вниз. Она пожала плечами и двинулась дальше. Из ванной комнаты прямо навстречу ей вышел Юрий. Волосы у него были мокрыми, на бровях висели капли, и даже ресницы потемнели от воды. Марина снова подумала: как он красив! Гораздо красивее Аркадия.

— Как спалось? — спросила она. С ее стороны это был своего рода черный юмор. — Никто вас не тревожил?

— Нет, — коротко ответил тот и, высоко вскинув подбородок, прошествовал мимо.

— Образец вежливости, — пробормотала она ему вслед, задетая его равнодушием. Знал бы он, что она осталась жива только чудом. Курение иногда не только не вредно для здоровья, но может и саму жизнь спасти!

Марина вошла в ванную комнату, поглядела на себя в зеркало и сказала:

— Мама.

Теперь понятно, почему она вызвала у окружающих такую реакцию! Вся морда у нее была в земле, как у свиньи, которая искала под дубом желуди. На плечах — грязные следы от пальцев, под ногтями — пластилин, вся футболка в зеленых травяных пятнах и прическа «бешеный ежик» на голове. Пришлось лезть в душ и отмываться при помощи щетки.

К завтраку она спустилась последней и попыталась охватить взглядом все лица сразу — авось кто-то побледнеет? Никто не побледнел, домашние вели себя как обычно, некоторые даже были в приподнятом настроении. Дарья собиралась смотреть повтор фильма «Покровские ворота» и предложила желающим присоединиться.

— А ведь у Козакова еще много хороших картин, — вспомнил Аркадий. — Вот, например, «Тень» с Райкиным. Почему-то ее давно не показывают.

— Да понятно почему! — авторитетно заявил Володя. — Его мэр Москвы запретил.

— Боже мой, за что? — удивилась Алла. — Это же сказка!

— А там такую песенку поют, которая признана политической: «Ах, зачем я не лужайка, почему я не лужок?»

— А что это с моей клумбой? — неожиданно спросила Анисья Петровна тихим предгрозовым голосом и привстала со своего места.

— Что? — обеспокоилась Софья и вскочила на ноги. — Где?

— Взгляните туда!

Анисья Петровна ткнула пальцем в окно, и все немедленно сгрудились возле него. Марина с замиранием сердца тоже подошла и посмотрела. При свете дня клумба выглядела так, словно ночью на нее приземлялась летающая тарелка. По бокам половина цветов вытоптана, а в середине они были вкопаны криво и торчали в разные стороны, как растопыренные пальцы.

— А правда, что это такое? — изумился Аркадий и первым вышел во двор. За ним потянулся ручеек сочувствующих.

— По-моему, здесь искали клад, — высказал предположение Юрий.

Марина посмотрела на него с неудовольствием.

— Посмотрите, все перерыто! — подхватила Алла. — Очень странно. Что в этой клумбе может быть такого.., интересного?

— Аркашка, принеси лопатку с веранды! — приказала Анисья Петровна. — Катерина, стул мне!

— Маленькой лопатки нет, — доложил Аркадий, возвращаясь. — Пришлось удовольствоваться этой.

Он взял наперевес огромную лопатищу, влез в цветы, копнул пару раз и немедленно обнаружил тайное захоронение. Марина стояла рядом и изображала любопытство.

— Тут что-то такое, завернутое в тряпку, — пробормотал копатель и, погрузив руки в землю, извлек на свет божий завернутый предмет, который Марина так страстно хотела от него скрыть. Положил, на траву, развернул и отпрянул.

— Что это такое?!

— По-моему, это твоя.., концептуальная скульптура, — задумчиво сообщил Юрий.

То, что открылось взгляду присутствующих, скульптурой можно было назвать лишь с большой натяжкой. Создавалось впечатление, что воительница сгорбилась и выпятила живот. Бока у нее были истыканы карандашом, а вместо бюста торчали два бесформенных комка.

— Да… — пробормотала Алла. — Думаю, в бронзе ее отливать не стоит.

— Извините, — кашлянул Володя, — но у меня такое впечатление, что эта дама.., м-м-м.., подверглась насилию.

— Ох, Аркашка, кто-то тебя сильно ненавидит! — высказала свое мнение Анисья Петровна. — Как только ты заявил, что дорожишь этой штуковиной, ее немедленно превратили в хлам.

— Она была такая.., грациозная! — с жалостью сказала Дарья.

— Да ладно вам, — ободрил всех Юрий. — Он сделает еще.

— Это была концептуальная вещь, — замороженным голосом напомнил Аркадий.

— Зато теперь она выглядит по-настоящему авангардной.

— Пап, — пробормотал Евгений, — ты, пожалуйста, не нервничай так. Мало ли придурков? Сарай ведь был открыт, и все такое.

— Самое забавное, что у тебя есть немецкая овчарка, — заметила Алла. — Когда ты ее покупал за бешеные деньги, а потом кормил творогом и парным мясом, ты говорил, что это будет лучший наш друг и защитник.

— Барон очень свободолюбив, — сухо ответил тот. — И он тут совершенно ни при чем.

— Ну вот что! — сказала Анисья Петровна. — Зарывайте клумбу обратно и расходитесь. Я сама расследую это происшествие.

— Не надо расследовать! — шепотом сказала ей Марина, которая до смерти боялась, что ее разоблачат прилюдно. — Вандал — это я.